— Ты токмо глянь на него, — прошептал мне на ухо Шатун, — прибыль считает. Псих, так точно…
Я ничего не ответила, наблюдая за лекарем. И едва сдержала усталый зев, когда он, наконец, отмер:
— Согласен, только с вас лично две баклажки грязи!
— Скока?! — возопил призрак. — Ты глянь на этого прощелыгу…
— Знаете, что уважаемый, — сердито глянул на него гном, — я не для своих собственных нужд, у меня в лекарской тьма студентов с ушибами разной тяжести! Их тоже лечить нужно…
— Ты мне по што своими калеками тычешь? Ты деньгу выкладывай, у девчонки вон, — кивок в мою сторону, — ничего своего нету!
— Так, стоп, да что ж такое! — их перепалки достали в конец. — Сойдемся, — по наитию я вновь плюнула на ладонь и, протягивая ее гному, добавила. — Я достаю баклажки с грязью, а вы не только идете со мной к проректору, но и поможете мне найти книги о банши, — и выжидающе посмотрела на гнома.
Думал он недолго, и точно также плюнул на ладонь, сказал «согласен» и мы второй раз скрепили обслюнявленные ладони. На брезгливо морщившегося Шатуна даже не посмотрела, хотя услышала от него:
— Быть по сему, я свидетель…
Покидал нас мастер гном Эл явно ободренный надеждой. Задумчиво проводила его взглядом и повернулась к Шатуну:
— А с чего это вдруг ты решил меня опекать? — вот сомневалась я в добросердечной и такой быстрой привязанности призрака. — Где ж ты раньше был, что только объявился?
— Ты меня в чем подозреваешь, чуча?! Честного призрака…
— Шатун! — мне было не до шуток. — Ты ко мне в друзья зачем набиваешься?
— Да скучно мне было! — наконец выдал оскорбленный в самых лучших чувствах призрак и взмыл под самый потолок. — А тут ты, вся такая пугливая, честная и все про какую-то «грелку» талдычащая!
— А теперь тебе весело? — скрестив руки на груди, спросила.
— А теперь я хоть с кем-то общаюсь! — буркнул обиженный призрак и растворился.
Поднялась с кровати, сполоснула руки, выплеснув остатки воды за окно. Шатун все так и не появился. Стрекот цикад был настолько сильным, что слышался сквозь закрытые ставни. Мысленно перебирала не только разговор с гномом, но и все последние события, что-то мешало, словно навозная муха, не давало заснуть…
— Так, все равно ж не спится, — подскочив с постели, натянула на себя свободные штаны и широкую рубаху, а затем тихонько отворила дверь. Коридор был пустым…
— Ты куда это, чуча, намылилась?! — возник передо мной возмущенный призрак.
— Ты чего орешь, как курица недобитая?! — шикнула я на него, и закрыла дверь. Шатун не растерялся и проплыл сквозь нее. Сложил лапы и осуждающе уставился:
— Ты куда собралась?
— Да за грязью я собралась, за грязью, — шикнула на него, — ты же исчез обиженный, вот я и решила идти сама…Что?
Шатун принял слегка виноватую, я бы даже сказала нашкодившую позу и произнес:
— Тут, понимаешь, какое дело, чуча, — начал он, опустив глаза, — шоб ты не думала, шо я тебя использовать хочу, решил тебе одну вещичку отдать, — он поднял на меня свои призрачные кошачьи глаза и закончил: — Личную.
И протянул мне непонятно как появившуюся цепочку, на которой болталась стекляшка:
— Это что? — не спеша брать в руки протянутую вещицу, внимательно посмотрела на котяру.
— Когда-то очень давно, — начал он, — я, почти также как щас с тобой, дружил с одной студенткой. Она была сильным чтецом, такие вещи могла заговорить, почище любого мага! А меня всегда угнетало, шо кроме стен этой Академии я больше ничего и не видел, — он замялся, стряхнул невидимую слезу, но продолжил: — И она предложила сделать мне амулет, он позволил бы перемещаться мне и за пределами Академии, только вот отдать его нужно было живому существу, — он посмотрел на блестящий камешек, — видишь? Он светится…
Я перевела взгляд и постаралась уловить потоки. Получилось не сразу: они были не обычными, а похожими на туман, что клубился, переливаясь.
— Это моя душа, если ее разбить, то и я развеюсь, — он вновь протянул мне амулет.
— Шатун, — у меня пересохло в горле, и слова походили больше на карканье ворона, — а ты уверен, что стоит?
— А как иначе ты мне доверять будешь?
И мне ничего не оставалось, как взять этот подарок. Но, даже надев цепочку на шею, почувствовав ее тепло, я думала: а достойна ли такого подарка?
— Ну, теперь можно и за приключениями! Куда идем, чуча? — заговорщицки подмигнул котяра.
— Сначала на кухню, — я глянула на него и добавила, — и тебе, наверное, лучше исчезнуть.
— Ты права, — он закивал часто-часто, — шо-то не хочется мне с мэтром пересекаться.
На этих словах он и исчез, а я не успела спросить, что ж такого у них с мэтром произошло? Ну да ладно, еще успеется…
В коридоре было пусто. Мышкой, на носочках, да по стеночке проскользила через левое крыло, главный вход до самой столовой. Пусто, нет, скорее пустынно. Ни единой души. Хотя, ночь же на дворе…
— Чуча, не тормози, охрана вот-вот спустится на первый этаж, — раздалось над ухом, что аж подпрыгнула:
— Здесь охрана?!
— Господин Сато Шарэз по приказу проректора усилил охрану, — пояснил призрак.
Я прошмыгнула в столовую и остановилась у двери в кухню, размышляя: а, что, собственно, я скажу мэтру? «Пустите, сильно надо» или «Грязь спасет ректора, мне так гном сказал», а может «Мне предложили убить ректора для передачи сил тер Ассану»?
Кухня встретила меня … трудящейся нечистью: Метелки подметали пол, вслед за ними ползли мокрые половые тряпки, посуду намывали губки так, что пена грозила вот-вот перевалиться за раковину… И, конечно же, они не могли не заметить меня.
— Стоять! — вскинув руки, постаралась пресечь радостное шевеление. — А где мэтр? — веточки метелок заволновались и указали в сторону его кабинета. Отлично. — Баклажки есть? Две штуки, — одна из метелок быстро скрылась за стеллажами, откуда сразу же послушался шум. Хоть бы мэтр не услышал! Но благо Единого, почти сразу же показалась сама метелка с растопыренными прутьями, на которых и весели баклажки по разные стороны. — Я скоро вернусь, мэтру ничего не говорить и не показывать, — отдала указания застывшей нечисти и бегом направилась в маленький коридор с дверью…
— Чуча, — появился в воздухе Шатун, — ты же знаешь, шо делаешь?
— Да, — сказала, будучи не совсем уверенной, но ручку все же повернула, как учил мэтр. — Пошли.
Земли оборотников встретили нас ярким полуденным солнцем. Вокруг цветов летали шмели и пчелы, пахло скошенной травой и слышалось журчание воды. Поддавшись внутреннему желанию, опустилась на корточки и приложила ладошки к теплой земле. «Живая!» — хотелось воскликнуть мне, но так завороженно следила за переливающимися потоками, что не сразу поняла, что меня кто-то зовет.
— Чуча, во дела! У нас ночь, а тут день-деньской! Это шо такое, чуча? — весело кричал Шатун, наворачивая круги.
Я спохватилась и, подобрав баклажки, припустила со словами:
— Шатун, лети к озеру! — и рукой показала направление.
Призрак был намного быстрее меня — уже через мгновение он оказался у чащи, что скрывала озеро. Но затем резко остановился, опустился в кусты, словно за кем-то наблюдал, а потом и вовсе рванул ко мне. И едва мы поравнялись, произнес:
— Нет, я шо-то не понял, чуча, — он говорил шепотом, — там какой-то зеленомордый и синеволосый еще и хвостатый, — это почему-то возмущало его больше всего, — милуется с какой-то страшной барышней, и тоже хвостатой! Ты куда меня привела, чуча?!
И столько в голосе возмущения, что я быть может и прониклась бы, если бы не одно «но»:
— Так это ж Воль, опять с кикиморами якшается! — пыхтела на ходу. — Это у него «затишье в личной жизни» называется…
— Чуча, ты меня пугаешь, — серьезно произнес Шатун, на что лишь махнула рукой:
— Вперед! А то мы так и грязи и не добудем!
Так мы и добрались до озера: возмущенный призрак и употевшая, чуточку разозленная я. И, не разбираясь, сходу вторглась на место свидания, стуча баклажками:
