— Да, это просто много… я знаю, это звучит глупо, но у меня было чувство, что она наблюдает за мной. Я просто никогда не думал…

— Это не глупо, — сказала она с улыбкой, качая головой. — Я уверена, что она смотрит. И я уверена, что твой отец сейчас с ней.

В ту ночь Донна проснулась в совершенно пустой постели. Первое, что она заметила, было отсутствие тепла в теле Харви, зима на восточном побережье была особенно жестокой в этом году. Оглядев комнату, она увидела его перед окном, его большая фигура не пропускала никакого света, хотя занавески были слегка приоткрыты; этого было достаточно, чтобы он мог выглянуть наружу.

Выбравшись из постели, она завернулась в дополнительное одеяло, которое оставила им Натали, подошла поближе. Скрип половиц вывел его из задумчивости, потому что его подбородок слегка склонился набок в неподвижной позе, и она заметила, как Лунный свет окутал его тысячью разных теней.

Чувствуя беспокойство, Харви некоторое время назад отказался от сна. Слишком много воспоминаний теснилось в его сознании, слишком много мыслей и вопросов. Восточное побережье было его домом с самого рождения. А теперь он оставляет все позади ради второго шанса с Донной. И мысль о том, что его мама приложила руку ко всему этому, ошеломляла его и без того запутанный ум. Итак, он подошел к окну, пытаясь понять все, что произошло, когда он смотрел на ясное ночное небо.

Донна поцеловала его прямо между мускулистыми лопатками, чувствуя холод его кожи на своих губах и задаваясь вопросом, как долго он там стоял. Накинув шерстяное покрывало ему на плечи, она подошла и встала перед ним. Повернув ее спиной к себе, он накрыл их обоих, когда большие руки сомкнулись на ее груди, Харви рассеянно начал раскачивать их в тупом ритме.

Он не произнес ни слова. Вместо этого он просто стоял и смотрел в окно. Тепло, которым Донна окутала его, мягко вывело его из задумчивости. Когда ее запах защекотал ему нос, он медленно опустил голову, уткнувшись лицом в ее шею, пока не смог вдохнуть ее.

— Я рад, что ты здесь, — прошептал он.

— Мне больше нигде не хочется быть.

Не было никакой необходимости в словах, просто нежное молчание окружало их в темноте, пока Харви наконец не заговорил, убирая свое лицо от изгиба ее шеи.

— Я беспокоюсь о Маркусе, — сказал он, и в его голосе прозвучало беспокойство. — У него много дел, и теперь я тоже ухожу.

— Ты не можешь чувствовать вину за то, что происходит в твоей жизни.

— Это я знаю. Но мне все равно кажется, что я его бросаю. — Харви притянул ее еще ближе к себе, потому что, хотя она была права, он не мог избавиться от чувства вины, преследовавшего его с момента своего объявления.

— Передумал, что ли? — Пробормотала Донна, немного настороженная ответом, особенно когда Харви нашел время ответить.

— Вовсе нет. Но я действительно буду скучать по нему.

— Я бы больше волновалась, если бы ты этого не делал, — улыбнулась она, поворачиваясь в его объятиях.

— Кто знает, может быть, мы когда-нибудь вернемся, — сказал он, накрывая их обоих руками, а ее руки обвились вокруг его обнаженной талии.

В том, как он произнес эти слова, был намек на надежду, и Донне стало ясно, что он вот-вот отпустит ее, но пока этого не произошло.

— О, я в этом сомневаюсь. Как только ты привыкнешь к тому, что тебе больше никогда не придется носить зимнее пальто, ты можешь передумать, — подтолкнула она его локтем.

— А землетрясения?

Слегка пожав плечами, она заявила: — Они не так уж и плохи.

Он отодвинулся достаточно, чтобы хорошо рассмотреть ее лицо, озадаченность украшала его. — У тебя уже было такое?

— Конечно. Но они звучат еще хуже, чем есть на самом деле.

— Боже. Во что же я теперь ввязался? — он задумался.

— Это может занять некоторое время, чтобы привыкнуть, но я буду рядом, чтобы держать тебя за руку, если ты испугаешься, — она только наполовину дразнила, улыбаясь в его красивое лицо. Она всегда будет рядом с ним, и он тоже это знал.

— Хорошо. Потому что мне это понадобится. — В лунном свете ее глаза горели, и он потерялся в ее любящем взгляде. Потянувшись, чтобы положить ладонь на ее щеку, он отпустил одеяло и наклонился, чтобы коснуться ее губ своими. Почувствовав ее вкус на своем языке, он снова заключил ее в свои объятия, как маяк своей силы.

Было что-то уязвимое в этой глухой ночи, что сорвало его. Быть выставленным напоказ в темноте, разделить его страхи в святилище ее рук; все это было гораздо легче, чем когда дневной свет освещал его страдания для всего мира.

— Что скажешь, если мы немного поспим? — наконец произнес он, чувствуя, как его тело уступает ночному времени.

На следующий день Маркус и Донна были на кухне, готовя свою новогоднюю трапезу. Харви, Бобби и Хейли проводили время за просмотром фильма, в то время как Натали была занята по телефону с двумя другими сестрами и ее властной мамой, когда они разрабатывали план посещения Шарлотты.

— Ну и как тебе новое телосложение моего брата? — Маркус одарил ее Спектерской ухмылкой с блеском в глазах, когда начал расставлять столовые приборы, чтобы накрыть на стол.

— Я была очень удивлена, когда впервые увидела его. — Донна улыбнулась про себя, вынимая кастрюлю из духовки и ставя ее на кухонный стол, чтобы остыть на минуту. Она была более чем удивлена.

— Я действительно рад, что вы снова вместе. — Он позволил молчанию растянуться между ними. Он действительно был счастлив. Но тоненький голосок в его голове напомнил ему о том, как в последний раз пара собиралась вместе и ничего не получилось. Есть ли у нее хоть малейшее представление о том, в каком состоянии был Харви после ее ухода? — Ты же знаешь, он был в полном беспорядке.

Донна посмотрела на Маркуса и поняла, что он хочет поделиться с ней еще чем-то. Харви защищал своего брата, но это чувство было обоюдоострым, и он собирался предупредить ее. Никто не говорил ей ничего о последствиях для Харви, кроме самого Харви. Там и сям мелькали обрывки, но она понимала, что это только часть истории. Даже Майк не знал всей полноты ситуации. — Насколько все было плохо? Я знаю, что Лили заботилась о нем какое-то время.

— Ты хочешь знать правду? — Он смерил ее взглядом и быстро прикинул, как много ей рассказать.

— Я знаю, Маркус.

— Это было довольно плохо. После того, как он приехал в Бостон, мама отправила его к врачу, который направил его к психиатру, потому что он был замкнутым. В течение нескольких месяцев у него была клиническая депрессия. Однажды ночью он вышел, просто чтобы снова напиться, ну ты знаешь, заглушить боль. Он делал это время от времени, и мы никогда ничего не говорили. Я имею в виду, что он был взрослым человеком, мама и Бобби не могли связать его. Затем моей маме позвонили, что он был в больнице, потому что он врезался в столб.

Громкий звон бьющегося фарфора эхом разнесся по кухне, когда повсюду были разбросаны маленькие кусочки кремового цвета. Потрясенная Донна застыла на месте, глядя на белые обломки у своих ног.

— С тобой все в порядке? — Спросил Маркус, присоединяясь к ней.

Голос Маркуса поразил ее, близость была неожиданностью, потому что время на мгновение остановилось. — Я в порядке, — проворчала она, злясь не только на свои глупые действия. — Господи, мне так жаль, Маркус! — Она наклонилась и начала подбирать осколки один за другим, удивляясь, что три верхние тарелки все еще целы.

Неужели Харви действительно чуть не покончил с собой? И почему он ничего ей не сказал?

— Мне очень жаль. Мне не следовало поднимать этот вопрос.

— Нет, я рада, что ты это сделал.

Опустившись на корточки, Маркус помог ей привести себя в порядок, держа в руке совок и метлу.

— Что тут происходит? Ты в порядке? Я услышал какой-то шум. — Голос Харви был громким в тишине кухни, когда он вошел, беспокойство исказило его лицо.

-У нас все хорошо. Я только что уронила эти тарелки. Ну и растяпа же я. — Она на мгновение встретилась взглядом с Маркусом. — Не волнуйся, ужин будет готов через несколько минут. — Она пыталась заставить Харви уйти, когда тысячи вопросов заполнили ее разум, вопросов, на которые она отчаянно нуждалась в ответе.