— Мне очень жаль. Вот ты думал, что наконец-то получаешь меня, а вместо этого я рыдаю, — она подняла полные слез, извиняющиеся глаза.

— Мне все равно. Я просто забочусь о тебе. Я никуда не собираюсь уходить. И ты это прекрасно знаешь.

— Да, — сказала она дрожащим голосом. Она действительно так думала. Найдя его губы сквозь слезы, она поцеловала его так, словно от этого зависела ее жизнь. И в каком-то смысле так оно и было. Поскольку было ясно как день, она нуждалась в нем, как в кислороде.

***

Донна весь день чертовски зудела, чувствуя, как слова Харви, которыми он выстрелил ее сегодня утром, проникают ей под кожу. Ты должна был это предвидеть. Ты ведь Донна, верно? Чертов телепат. Как же ты это пропустила? Она знала, что не виновата в том, что Харви проиграл дело из-за того, что клиент солгал ему, но ему было легче обвинить ее, чем смотреть в это чертово зеркало. И кроме того, они даже больше не работали вместе. Он просто нарушил свои привилегии, потому что был неуверен в себе, полагаясь на ее помощь, как делал это в прошлом. И вот теперь он уклонялся.

Это была их первая ссора с тех пор, как она начала работать в фирме «Бертон и Хау», и дневной разрыв нисколько не помог ей. До этого она могла просто ворваться в его кабинет и потребовать, чтобы они разобрались. Но не теперь, когда ее офис находился в двенадцати кварталах от его. Она пыталась дозвониться до него, но он игнорировал ее звонки. И смс тоже. Она никогда не должна была так уходить из дома этим утром.

По мере того как проходили часы, раздражение росло.

Было уже четыре часа дня, и Донна посмотрела в зеркало, думая, что ей, вероятно, следовало бы выбрать платье другого цвета. Потому что она чувствовала себя как бык, красный цвет, который она видела, сводил ее с ума. Ее телефон зазвонил, и она подняла его, чтобы прочитать входящее сообщение.

— К твоему сведению, я рано вернулся домой.

Никаких извинений, ничего, просто предупреждение, что когда она выйдет из офиса в шесть, как это делают обычные люди с обычной работой, она найдет его дома, к чему она не привыкла, его часы все еще были намного длиннее, когда он пытался построить новый бизнес с Алексом. Но эта мысль породила новую идею. Это действительно было необходимо. Желание раз и навсегда поставить его на место.

Сказав шефу, что у нее срочное семейное дело, она извинилась и пошла через весь город.

Ее тяжелые шаги эхом отдавались вокруг их квартиры, стук ее каблуков был похож на пули в железном ведре. — Спальня. Сейчас же, — почти прокричала она, проходя мимо его стола и даже не удостоив его взглядом.

— Что за… — Харви на мгновение был ошеломлен, когда мимо него пронесся торнадо из красных излучающих ярость лучей и исчез за углом.

Послеполуденный свет просачивался сквозь занавески, заливая комнату приятным оранжевым сиянием. Донна едва замечала это, когда расхаживала взад и вперед по кровати, положив руки на талию, готовая к бою. Она прислушивалась к любым признакам того, что Харви выполнял ее приказы.

Ее сердце подпрыгнуло от звука закрывающегося ноутбука.

Наблюдая, как он делает шаг, в их спальню, Донна позволила ему сделать еще два шага к ней, прежде чем бросилась на него. Губы и зубы сжались в безумном поцелуе, когда она немедленно начала расстегивать пуговицы на его рубашке, радуясь, что он уже избавился от галстука. Сбросив туфли, она быстро расправилась с его ремнем, пуговицей и молнией, и за несколько секунд стянула его брюки до лодыжек.

Харви позволил ей взять бразды правления в свои руки, зная ее достаточно хорошо, чтобы понять, что это был ее способ высвободить свой гнев. И он любил ее за это, радуясь освобождению. Он расстегнул молнию на ее платье и позволил ей толкнуть себя на кровать.

Покрытая только черными кружевами, Донна избавилась от последних предметов одежды, все еще присутствовавших на его теле, прежде чем раздеться самой. Бесцеремонно оседлав его, она поцеловала его, поглаживая немного сильно затвердевший член. Она почувствовала, как рука Харви исследует ее, находя ее влажной и готовой. Непроизвольный стон сорвался с ее губ, когда он скользнул пальцем внутрь, но она была одной из главных, поэтому она оттолкнула его запястье, как непрошеный гость, расположила его член у своей вагины и опустилась вниз.

Донна установила мучительно медленный темп, позволяя ему заполнить ее, прежде чем проскользнуть почти полностью и выйти наружу. Снова и снова, именно так, как ей нравилось, и до тех пор, пока мужчина внизу не начал проявлять нетерпение.

Но ей было все равно. Он был у нее в долгу, и она собирала плату.

Когда она, наконец, рухнула на него вскоре после этого, интенсивность его оргазма удивила их обоих, она почувствовала, что его глаза ищут ее. — Донна, мне очень жаль, — услышала она его голос и наконец встретилась с ним взглядом.

— Хорошо. Я ненавижу, когда мы ссоримся, — призналась она.

Харви, казалось, обдумал это замечание. — Даже не знаю. Это было чертовски жарко. Я не против почаще выводить тебя из себя, если именно так ты заставляешь меня отплачивать тебе, — заявил он, заправляя прядь волос ей за ухо и наблюдая, как в уголках ее рта появляется улыбка. — Но мне действительно очень жаль. Мне не следовало говорить такие вещи.

— Только не делай этого снова.

— Я не буду, честное слово, — перевернув их так, чтобы он оказался сверху, он запечатал их мягким поцелуем на ее красных губах. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Харви?

— Что такое?

— Пожалуйста, займись со мной любовью.

***

Примерно через два часа Донна все еще не спала. Харви заснул некоторое время назад, но каким-то образом сон не нашел ее. Слишком много всего происходило в ее чересчур активном мозгу. Рождество. Родители. Рэйчел. Харви. Прошлое. Настоящий. Будущее. Это было похоже на ее собственную версию рождественской пьесы, что само по себе было довольно забавно.

Фундамент, который она считала необходимым для их новых отношений, стал намного прочнее, когда Харви утешал ее, не осуждая за то, что происходит с ее мамой, давая ей столько времени, сколько нужно. Он был само совершенство. И он принадлежал ей.

Харви отодвинулся от нее и перевернулся на живот, покрывало растеклось вокруг его талии. Много раз по утрам она находила его таким, и знание того, что некоторые вещи никогда не меняются, успокаивало ее. Ее глаза уже привыкли к темноте, и ей было легко различить его спящую фигуру. Она даже разглядела родинки на его спине. Протянув руку, кончиком пальца, Донна описала круг вокруг каждой из них, едва касаясь его кожи.

Ее забота, должно быть, дошла до него на подсознательном уровне, потому что Харви повернулся на бок, повернувшись к ней лицом, и спрятал оба кулака под подушку.

Не двигаясь, Донна ждала, когда его дыхание выровняется снова, ее лицо было всего в нескольких дюймах от него. Его верхняя часть тела была обнажена, и ее мысли вернулись к этому утру, когда она впервые увидела его обнаженным после того, как он поцеловал ее, разбудив. Она была так невероятно возбуждена им. Весь день она мечтала быть с ним. И хоть она сделала небольшой крюк, ей показалось, что она снова на верном пути.

Ее взгляд скользнул по его торсу и тому, как одеяло облегало изгиб его бедер. Черный пояс его трусов-боксеров выглядывал из-под белой ткани, и образы всех тех времен, когда она снимала эту конкретную часть гардероба Харви, заполнили ее разум, когда волна жара взорвалась в ее центре.

Пришло время проверить, был ли он все еще на борту, потому что она определенно была готова.

Тыльной стороной ладони она осмелилась коснуться переда его нижнего белья, чувствуя знакомую выпуклость, точно так же, как она помнила ее. Она сделала это снова. И снова, пока выпуклость не начала твердеть.

Она нежно погладила его, проведя кончиками пальцев по ткани его нижнего белья и чувствуя, как он еще больше затвердел под ее прикосновением. Она старалась не будить его полностью, надеясь, что в какой-то момент ее действия проникнут в его сны. Донна изучала его лицо, водя пальцем по кончику, видя, как легкая улыбка появляется в уголках его рта. Он просыпался, но все еще терялся где-то между фантазией и реальностью. Застонав, он подался вперед бедрами, что она восприняла как знак одобрения и продолжила свои ласки. Ее сердцебиение ускорилось, и она почти слышала, как оно колотится в груди в тишине, которая окутала их.