Бармен поставил перед ним бокал и шепотом добавил. — Я бы поостерегся.
Харви осторожно поднял свой стакан, прежде чем проглотить половину напитка, давая понять мистеру бармену, что сегодня ему действительно все равно. Блондинка, должно быть, тоже поняла намек, поэтому она осторожно взяла свою сумочку и выпивку, покачивая бедрами, направилась к нему, элегантно скользнув на соседний стул.
— Как поживаешь, красавчик? — Ее южный акцент звучал убедительно, но Харви прекрасно знал, что в этом городе внешность может быть обманчива.
— Просто прекрасно, — сказал он в свой стакан, осушив его за второй глоток и жестом приказав бармену наполнить его до краев.
— Что случилось? Ты выглядишь расстроенным.
— Я просто не в настроении, — он продолжал смотреть прямо перед собой на зеркальную стену из бутылок и стаканов, не желая вступать в разговор.
Красные накрашенные ногти начали карабкаться вверх по его ноге, медленно продвигаясь к молнии. Он проклинал себя за то, что его тело реагировало на прикосновения. Он никоим образом не интересовался этой женщиной, но его тело жаждало какого-то освобождения от напряжения, которое накопилось с момента утренней панической атаки и глубоко укоренившегося страха, что он вот-вот потеряет Донну навсегда.
— Может быть, я смогу помочь.
Большие зеленые глаза смотрели на него обольстительно и Харви почти сдался, потребность почувствовать что-то еще, кроме отчаяния, которое в данный момент пробегало по его венам. Оно достаточно сильное, чтобы поколебать его решимость.
— Я в этом сомневаюсь.
— Почему бы тебе не угостить меня выпивкой и не выяснить это? — Она многообещающе сжала его ногу и не убирала руку.
Будучи хорошим барменом, он следил за разговором и видел, когда Харви жестом сказал ему налить женщине ее любимый напиток, заставив красные губы широко улыбнуться.
На мимолетную секунду Харви задумался, не взять ли эту даму в какой-нибудь мотель дальше по дороге и не заниматься ли всю ночь грубым, бессмысленным сексом, как он делал много раз за последние два года. Сделав большой глоток своего вновь наполненного напитка, он ненавидел себя за то, что даже рассматривал этот вариант. Он никогда больше не хотел быть с другой женщиной. Но если Донна будет продолжать отгораживаться от него, у него может не остаться выбора. И он ненавидел это еще больше.
— Как тебя зовут? Или мне просто следует называть тебя «красавчиком»? — Соблазнительно произнесли красные губы.
Ответа она не получила, но это ее не смутило.
— Ладно, красавчик. Я-Донна.
Дыхание Харви на секунду остановилось, он фыркнул от ее слов и снова уставился на стену алкоголя, к которой был обращен. — Нет, это не так, — вытащив бумажник, он бросил на стойку две двадцатидолларовые купюры и ушел, оставив «Донну» смотреть на него с недоверием, ошеломленно и немного разочарованно.
Прохладный ночной воздух ударил в его затуманенный мозг, но не сделал ничего, чтобы облегчить его дискомфорт. Вдалеке прогремел гром, и ему захотелось, чтобы пошел дождь. Это соответствовало бы тому, что он чувствовал. Было почти 11 вечера, и Донна, его Донна, должна была уже закончить в театре, поэтому он снова достал телефон и проверил сообщения, даже открыв приложение на случай, если уведомления не работали, но ему только сообщили, что она все еще игнорирует его.
Тихо выругавшись, он положил устройство обратно в карман, когда почувствовал чью-то руку на своей спине и краем глаза уловил вспышку блондинки. Красные губы, или Донна, как она себя называла, стояла рядом с ним. Она приблизила губы к его уху и прошептала. — Почему ты ушел? Мы только начали, — ее рука скользнула вниз по его спине и скользнула в задний карман джинсов.
Харви повернулся к ней лицом и внимательно вгляделся в ее черты, не в силах отрицать ее красоту. Он должен был отдать ей должное за настойчивость. Если бы он не был сейчас таким гребаным придурком, то, возможно и пошел бы на это. Тем не менее, последнее, что он хотел прямо сейчас-это анонимный секс. Если бы тренажерный зал не сделал то, что должен был сделать, то и секс определенно не сделал бы этого.
— Мне пора идти, — на этот раз он сел в машину и уехал.
***
Время, казалось, тянулось вдвое дольше обычного. Донна была совершенно измотана. Представление прошло хорошо, если бы не тот единственный момент, когда она забыла свою реплику. Суматоха в ее личной жизни начинала сказываться на том единственном, чем она по-прежнему полностью наслаждалась. И это должно было закончиться.
Дождь теперь шел сильнее, и ливень, который в настоящее время окружал ее машину, не собирался ослабевать в ближайшее время. Было уже около полуночи, и Донна ездила по городу по меньшей мере час, репетируя свои слова, представляя себе несколько путей для следующего разговора, который она собиралась провести. Было слишком много возможных сценариев, и она, наконец, сдалась, решив, что будет соображать на ходу.
Глубоко вздохнув, она вышла из машины, подошла к входной двери и позвонила.
Донна подождала, пока дождь не начал медленно просачиваться сквозь ее кардиган. Но ей было все равно. Все, о чем она заботилась, это чтобы ее услышали, надеясь, что правда каким-то образом освободит ее от ситуации, в которой она оказалась.
С его машиной, припаркованной снаружи и включенным светом, Джереми должен был быть дома. Поэтому она снова позвонила в дверь. На этот раз из глубины дома донеслось далекое «я иду», и она отступила назад, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце в ожидании столкновения.
Когда он, наконец, открыл дверь, она могла видеть сквозь раны, что он был не совсем приятно удивлен. Хотя опухоль немного спала, обесцвечивание только усилилось. Даже темнота ночи не могла скрыть нанесенного ей ущерба, позволив тошноте, которую она почувствовала этим утром, быстро вернуться.
— Чего тебе нужно?
В его тоне был холодок, который соответствовал холодным каплям дождя, неустанно падающим на ее тело и медленно просачивающимся в ткань по ее спине, вызывая мурашки на коже и легкую дрожь, пробирающуюся вниз по телу.
— Я должна тебе кое-что объяснить.
Джереми скрестил руки на груди, не в силах скрыть своего любопытства, почему она пришла именно в это время ночи, под проливным дождем, желая все объяснить. Не имея никаких обязательств приглашать ее войти, он решил, что тоже может подыграть ей. — Ты собираешься объяснить, почему твой новый парень напал на меня ни с того ни с сего? Что? Это он тебя подговорил?
В его словах сквозило раздражение, и Донна не была уверена, что какой-нибудь ее комментарий вообще изменит ситуацию, но она, по крайней мере, попытается. Она должна была это сделать.
Обхватив себя руками, стараясь сдержать тепло еще не остывшего тела, она глубоко вздохнула. — Он вовсе не мой парень. И, нет, он не подговаривал меня, — она почувствовала себя немного задетой этим намеком, но не позволила обвинению задеть ее. — Я никогда не говорила тебе, почему уехала из Нью-Йорка.
— Ты сказала мне, что рассталась с кем-то и хочешь начать все сначала.
— Ну, это был не просто кто-то. Это был Харви, и мы были помолвлены, когда я уезжала. Раньше я работала у него секретаршей, а потом стала главным операционным директором той же фирмы.
— Так ты была операционным директором? — Джереми посмотрел на нее с удивлением, удивляясь, почему кто-то скрывает столь впечатляющий титул. Но каким бы впечатляющим ни было это открытие, оно также вызвало еще больше вопросов о том, почему она держала это в секрете и что еще она скрывала от него.
— Да, это так.
— А я думал, что ты просто секретарь по правовым вопросам.
— Сначала так и было. Мы с Харви проработали вместе пятнадцать лет, прежде чем начали встречаться, хотя с самого начала были очень близки. И он всегда очень заботился обо мне. И я о нем, — поняла она. Даже после всего этого, она снова была здесь, пытаясь удержать его от тюрьмы.
-Ты должен понять, когда ты пришел пьяный и он увидел, что ты причинил мне боль… что-то в нем сломалось, — Донна почувствовала, как беспокойство поселилось в ее костях. Внезапно реальность того, что может произойти, если это не сработает, лишила ее присутствия духа. Это и пересказ ее истории с Харви потребовали больше усилий, чем она могла себе представить. — У нас с ним сложные отношения. Однако я хочу, чтобы ты знал, что он не просто какой-то там парень. Ты должен верить мне, когда я говорю тебе, что ненавижу то, что он сделал с тобой, — ее голос слегка дрогнул, и на этот раз она была рада оказаться под дождем, потому что так Джереми не заметит слез, которые неизбежно упадут.
