Мне нравилось мое рабочее место: оно располагалось в элитном районе, а не на той лесопилке, куда меня изначально пригласили проходить собеседование. Тут у меня было хоть какое-то личное пространство. Мой новый «кабинет» представлял собой закуточек площадью около трех квадратных метров, и все бы ничего, только вопли этого припадочного меня постепенно начинали выбешивать.

Мои просьбы немного сбавить тон оставались без внимания. Создавалось ощущение, что «припадочному» дали задание постепенно меня вытравить из моего маленького, но зато своего, кабинета на лесопилку, где работало множество странных личностей, с которыми я не особо горела желанием контактировать.

Вскоре так и случилось: после очередной «неудачной» инвентаризации, по итогам которой якобы не досчитались оборудования, мне ничего не оставалось, как собрать вещи и ехать работать в офис, располагавшийся на лесопилке. Так я стала работать в поле физической досягаемости Рыбата, любившего ко всему прочему погулять на стороне от своей жены. Как-то так само собой получалось, что у меня на ровном месте возникали непреодолимые проблемы, и разрешить оные мог только Рыбат.

Вскоре причина моего вынужденного переезда стала абсолютно очевидной. Как я ни старалась, но не удалось избежать моего заселения в кабинет Харамы – ходячего холодильного шкафа из племени кентавров. Харама представляла собой, наверное, самую огромную особь из всех когда-либо живущих кентавров, и остальные особи ее, мягко говоря, за это побаивались. Она была высокого роста, с широкими плечищами и неизменно носила синюю тунику длинной ниже колена. Ее лицо выражало вечное недовольство этой жизнью: беспорядочно растущие брови были вечно приподнятыми, а выцветшие контуры стрелок над глазами, оставшиеся от некогда перманентного макияжа, дерзко вздымались вверх и лишь дополняли этот образ ходячего монстра.

Сестра Харамы давно переехала в Лебрию и вышла там замуж. Я сразу догадалась, в чем собственно было дело: раз кентавры решили отнять мой магический зонт – значит, они его непременно отнимут.

Не дожидаясь, пока снова разразится битва, я решила отдать зонт сама. В один прекрасный день я принесла его на работу и швырнула в толстую рожу Харамы. Зонт смачно треснул ей по морде и отлетел, но волшебства не последовало.

После этого происшествия мне пришлось переехать в другой кабинет. Как назло, единственным свободным кабинетом оказался кабинет Рыбата.

Я постепенно привыкала к новой обстановке: в кабинете находилось пять столов, за которыми работали остальные сотрудники. На стенах висели подобия картин: какие-то осенние лепестки и живописные пейзажи. У входной двери стоял шкаф с документами, а рядом, в центре одной из стен, располагалось небольшое окошко в параллельный кабинет. Оно мне чем-то напоминало окошки в компании по аренде велосипедов в Лебрии. В него тоже постоянно в самый неподходящий момент просовывались чьи-то рожи и отвлекали меня от важных дел. Ну почему меня всюду преследуют эти маленькие окна-монстры?!

В один из вечеров позвонил Рыбат и сказал, что у него есть ко мне важный разговор. Поскольку Рыбат был единственным более или менее грамотным и адекватным кентавром на моей работе, я не могла проигнорировать его просьбу, если не хотела окончательно остаться без работы и денег.

К моему удивлению, Рыбат повез меня на какую-то незнакомую квартиру. Я понимала, что кричать и вырываться бесполезно: я была совершенно одна, без какой либо защиты. В тот момент я окончательно возненавидела Морта: он бросил меня на съедение этим кентаврам. Я всегда хотела принадлежать одному мужчине. Однако кентавры решили вместо меня, скольким мужчинам я буду принадлежать.

На следующий день в офисе вскоре после моего заявления о том, что я ищу новую работу, я вдруг второй раз за свою жизнь потеряла сознание. Мы пили чай, и я просто внезапно почувствовала, что превращаюсь в привидение. Оказалось, что у меня всего-навсего упало давление. Так сказала Харама, прибежавшая мне его измерять.

Так я поняла, что Рыбат затесался в мою интимную жизнь надолго. По крайней мере, пока я втихаря не найду новую работу.

Шли дни. Ничего нового не происходило. Жизнь стала серой и потеряла всякий смысл. Я никак не могла смириться со своей новой участью. Дело в том, что для некоторых категорий кентавров считается абсолютно нормальным иметь несколько жен. Харама, например, вот уже много лет была второй женой какого-то кентавра и даже родила ему ребенка. Окружающие, которые начали догадываться о нашей с Рыбатом интимной связи, уже прочили мне место его второй жены. А я начинала ненавидеть и свою жизнь, и всех вокруг.

Как-то мне написал Лео, бывший коллега из посольства. Он тоже был лебрийцем, но, в отличие от некоторых, интересовался моей жизнью. Лео спрашивал, почему я уехала из Лебрии и была ли довольна своей работой и жизнью. Конечно же, я не была довольна ни работой, ни жизнью. Но я не стала жаловаться ему на это. Я лишь спросила, не видел ли он Морта.

Лео его не видел. Более того, даже если бы он его и видел, то навряд ли в этом признался. В свое время Лео пытался ухаживать за мной, но я предпочла ему Морта. Мужчины такое не прощают. Вот и сейчас мне почему-то казалось, что Лео нравится, что Морт исчез.

Мое сердце было разбито: любимый мужчина пропал, нелюбимый залез ко мне в постель, а окружающим все происходящее доставляло удовольствие. Я чувствовала, что эволюция где-то дала сбой. Мы слишком рано превратились в людей. Лет тысяч эдак через восемь было бы в самый раз.

А тем временем лебрийцы и кентавры не прекращали борьбу за мой зонт, хотя тот уже явно всем показал, что не будет работать через силу. Но это мало кого волновало.

На горизонте появилась новая «звезда». Звезду звали Нана, и она тоже хотела мой зонт. Нана была женой лебрийского дипломата, также раньше работавшего в Триулесе, и поэтому считала себя вправе топать ножкой и требовать мой зонт. Обо всем этом я тоже узнала из магического шара, который теперь круглосуточно посылал мне намеки.

Каждый раз, когда я заходила в магическую социальную сеть, меня уже поджидала наглая, но симпатичная физиономия Наны в обнимку со своим мужем Нито. Они совсем не подходили друг другу: она маленькая, с темными волосами и карими глазами, а он – смуглый накачанный гигант. Они даже не столько были разными внешне, сколько внутренне: она мне казалась нахальной особой, а Нито был добрейшей души человеком. Мы несколько раз пересекались по работе, так что я знала его лично. А на одной из вечеринок мы даже станцевали медленный танец.

Так я и жила: с одной стороны наглые зазнавшиеся кентавры, а с другой – еще более обнаглевшие оборотни, тянущие мой зонт каждый в свою сторону.

За приключениями моего зонта уже начал наблюдать весь Фриурус. Все включились в эту борьбу, словно обладателю зонта суждено было стать властелином нашей планеты.

Не растерялись пожиратели из Удрала: они пошли на хитрость. Им было крайне выгодно все происходящее: пока орлы, кентавры и оборотни боролись между собой, в мире падали цены на энергоресурсы. Помимо всего прочего, в Удрале жило почти два миллиарда пожирателей, и они все еще продолжали размножаться. Близкое соседство с Супреей, находившейся под санкциями оборотней, было для них как раз кстати. Как хорошие соседи, они всегда готовы были поддержать Супрею. Только вот орлам предстояло отдавать удральцам свои территории за просто так.

Так вот удральцы придумали интересный выход из сложившегося тупика: пусть вместо одного властелина на Фриурусе их будет три. Пожиратели всячески на это намекали в переписке и в разговорах. Вскоре весь Фриурус стал жить в режиме цифры три. Везде в новостях мелькала цифра три: тут купили три дирижабля, там погибло три оборотня, тут спасли три пожирателя.

Удральцы представляли собой сплоченный народ. Их основной способностью было превращаться в саранчу и нападать на противника стаей. Оборотни, кстати сказать, их очень боялись. Лебрия переживала, что потеряет свое экономическое и военное превосходство на Фриурусе.