Я медленно опустила голову на стол перед собой и заревела. Мне хотелось орать. В библиотеке было полно людей. Повисла гробовая тишина, словно окружающие заранее, еще до моего прихода сюда, знали, что у меня в семье произошло горе. Я поднялась и выбежала оттуда.
Я неслась несколько кварталов до дома, пока в голове крутился один и тот же вопрос: за что?!
Я понимала, что моя сестра не могла умереть сама, она была лишь на несколько лет старше меня и никогда ничем не болела. Ее убили.
* * *
Домчавшись до дома, я бросилась к магическому шару и активировала его. Я стала звонить домой к тете Маар, сестре моей мамы. Она заменила нам маму, когда мы остались одни. Тетя долго не отвечала, так как в Триулесе уже была ночь. Я рыдала и продолжала звонить. Наконец она вышла на связь:
– Что случилось? Что с Асконой?
– Эмилия, крепись. Мы должны быть сильными: Асконы больше нет…
Последовал целый час расспросов и объяснений, в результате чего я так и не поверила в причину ее смерти: у нее случился инсульт. Инсульты просто так сами по себе не случаются!
Мне предстояло поехать домой и выяснить, что там действительно произошло. Тетя либо не знает, в чем дело, либо боится мне рассказать. Я должна все выяснить сама. Моей семье и мне угрожает смертельная опасность. Те, кто приложил руку к убийству моей сестры, еще пожалеют об этом.
Вдруг я кое-что вспомнила. Проклятый зонт! Где этот поганый зонт?! Я уничтожу его!
Найдя зонт под столом, я взяла его в руки и со всей силы швырнула об стену, так что из него посыпались искры. Подобрав зонт с пола, я раскрыла его и принялась колотить им по столу, по кровати, по двери, по всему, что попадалось под руку, пока от него не остались одни ошметки. Собрав их в кучу, я вынесла все на крыльцо и подожгла.
Завтра я куплю билет и начну собираться домой в Триулес.
Глава 2
Полет до Триулеса занял почти двадцать часов. В аэропорту меня должны были встретить тетя Маар и моя средняя сестра Фирая вместе с водителем дяди Тэтиуса. Дядя Тэтиус, муж тети Маар, был талантливым инженером и работал в престижном месте. Тетя тоже работала в государственной организации по управлению водными ресурсами. Моя вторая сестра, Фирая, занималась воспитанием маленького сыночка, нашего Винсента – ребенка, посланного нам свыше.
Дело в том, что Фирая в детстве заболела тяжелой болезнью: ей парализовало всю правую сторону. Для нас всех, особенно для мамы, это стало огромным ударом. Вместо того, чтобы благополучно пойти в первый класс школы, начала которой она ждала с таким нетерпением, сестренка попала в реанимацию, и ее вернули буквально с того света. Долгие годы ушли на то, чтобы научить ее заново ходить, говорить и читать. Теперь она была взрослой красивой женщиной – зеленоглазой блондинкой с пухлыми губами. Ей все равно удавалось оставаться привлекательной несмотря ни на что.
Мы всегда переживали, что она не сможет жить нормальной жизнью. Мама пыталась сделать все, что было в ее силах, чтобы вылечить Фираю. В то время, после развала, мы едва сводили концы с концами, не говоря уже о дорогостоящем лечении. При каждой удобной возможности мама пыталась свозить сестру на море, на свежий воздух или прикупить ей побольше фруктов и витаминов, чтобы хоть как-то улучшить ее состояние.
Когда сестра начала общаться с парнем из племени орлов и забеременела, я была вне себя от счастья. Врачи категорически запрещали рожать, но она пошла наперекор всем и подарила миру здорового красивого голубоглазого крепыша – любовь всей нашей семьи.
Летя на дирижабле, я предвкушала предстоящую встречу, ведь я не видела родных почти два года. До этого я не покидала дом на столь длительное время. Я должна была прилететь ранним утром.
По прибытии я подошла к стойке пограничного контроля. Сотрудник за стеклом старался не смотреть в мои красные и опухшие от слез глаза. Он что-то очень долго проверял у меня в паспорте, а затем подозвал своего коллегу. Мысленно я начала прокручивать сцены, которыми делились со мной соплеменники: некоторых из них по прилету из Лебрии допрашивали в специальных комнатах.
Я уже внутренне готовила себя к одной из таких сцен, когда мне протянули паспорт и сказали, что все в порядке: пройти иммиграционный контроль я могу, но выехать за границу – нет. В тот момент я вряд ли планировала ехать куда-либо еще, учитывая обстоятельства моего нынешнего прилета. Мне все же стало интересно, по какой такой причине я стала «невыездной». Сотрудники аэропорта объяснили, что мой паспорт должен был что-то пропищать при проверке, но он не пропищал. Чтобы куда-то улететь, мне нужно обратиться в центральную иммиграционную службу для дальнейших разъяснений.
Пройдя наконец все процедуры, я вышла в зону прилета пассажиров. К моему удивлению, тетя и сестра еще не приехали. Как это обычно бывает, в аэропорту ко мне подлетело множество настойчивых таксистов, от которых было трудно куда-либо скрыться. Не имея ни малейшего желания находиться здесь даже минутой дольше, я выбрала первого попавшегося таксиста и отправилась домой.
* * *
Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше у меня ныло сердце: почему меня не встретили, что могло случиться? Вид моего двора немного успокоил: тут все осталось по-прежнему родным, словно не было этих двух лет разлуки. Машина подъехала к подъезду длинного кирпичного дома и остановилась. Нужно было как-то поднять мои гигантские чемоданы на четвертый этаж. Выйдя из машины, я вдохнула теплый воздух полной грудью и осмотрелась по сторонам: аллейка напротив показалась мне более зеленой, а люди вокруг стали еще более медлительными. Это потому, что я привыкла к мегаполису вроде Гокачи, а Дабешах был намного тише и спокойнее, хотя и являлся столицей Триулеса.
Водитель помог поднять чемоданы на четвертый этаж и спешно удалился. Дойдя до двери, которая оказалась новой и теперь была темно-бордового цвета, я с замиранием сердца нажала на звонок. Раздался протяжный громкий звук. Дверь отворил дядя Тэтиус. По его виду можно было понять: семья только что пережила трагедию. Дядя Тэтиус редко позволял себе проявление эмоций, но даже он выглядел крайне подавленным. Под его голубыми глазами появились глубокие синяки, а волосы стали совсем белыми от седины. Дядя обнял меня и занес оба чемодана в коридор. С его ростом почти в два метра это не составило для него никакого труда.
Несмотря на трагический повод моего поспешного возвращения, дома я с первых же секунд почувствовала себя намного лучше, хотя квартира была не совсем в том виде, в котором я ее покидала. Домашние наклеили новые обои вместо старых бежевого цвета. Теперь они стали темно-сиреневыми и понравились мне с первого взгляда. На кухне красовался новенький серый диван, а сквозь открытую дверь гостиной я успела разглядеть новую шикарную стенку до потолка.
Как оказалось, тетя Маар и Фирая поехали меня встречать в аэропорт, но разминулись со мной по пути. Пока водитель дяди, Муршад, вез их обратно, я склонилась над мирно спавшим в гостиной Винсентом, и слезы тихо потекли из моих глаз.
Белокурый малыш спал ангельским сном. Когда я улетала, ему было всего три годика и он только-только начинал говорить свои первые слова. Как рассказывала мне сестра, он очень скучал по мне и, каждый раз видя проплывающий в небе дирижабль, предлагал всем собраться и полететь ко мне. Я по нему тоже очень скучала.
Спустя какое-то время приехали тетя и сестра: мы обнялись и поплакали вместе. Я была рада видеть их после долгой разлуки. Тетя сразу принялась меня кормить приготовленными по случаю моего приезда голубцами. Попробовав первую ложку бульона, я поняла, чего мне так не хватало все эти годы, и словно ожила. Тетя и мама всегда готовили одинаково вкусно. Я никогда, наверное, не смогу так готовить, даже если потрачу на учебу тысячу лет. Голубцы были настолько вкусными, что просто таяли у меня во рту. Один только их запах чего стоил! Пахло свежей зеленью, вареной картошкой и капустой. Пахло домом.