— Уже поздно, мисс Блэквуд. Позвольте нам пройти в наши спальни, — встал он. — Да и вам тоже нужно отдыхать.
— Да, конечно, не смею вас задерживать, — улыбнулась девушка, но в её улыбке читалось обещание докопаться до правды.
Абраксас едва заметно неодобрительно качнул головой и вышел, пропуская сына впереди себя. Блэквуд проводил их ироничным взглядом.
— Было ошибкой оставлять их сегодня ночью у нас в гостях, — задумчиво сказала девушка.
— Законы гостеприимства никто не отменял, — отозвался он.
— Скажи папа, мистер Малфой разговаривал с тобой о своих планах насчёт слияния наших семей?
— Пытался.
— А причины он не назвал?
— Нет. Но я полагаю, что тут обычный расчёт: чистокровность, родовитость и богатство.
— Они могли выбрать кого угодно. Почему именно я?
— Чем тебе не нравится Люциус? Отличная партия.
— Предсказуем, скучен, банален, и слишком любвеобилен, — скривилась девушка. — И ещё меня настораживает уж слишком явный интерес ко мне мистера Абраксаса Малфоя. Я не намерена быть ничьей пешкой.
— А кем же ты хочешь быть? — улыбнулся Дерейн.
Изольда бросила на отца гордый взгляд:
— Я королева, папа, и это не подлежит сомнению… А сейчас я пошла спать.
Отец проводил её задумчивым взглядом, а когда Изольда вышла, то недовольно нахмурился.
— Что же тебе надо от моей дочери, Абраксас? — пробормотал он.
========== Месть ==========
Люциус Малфой нахмурился, когда школьная сова приземлилась перед ним и протянула ему лапу с письмом. Недоумевая, кто мог ему написать, он забрал послание и развернул свиток. Едва он разглядел содержимое, глаза его расширились, и он быстро смял письмо и попытался спрятать его. Это не прошло незамеченным у его друзей.
— От кого? — поинтересовался Эван.
— Ошиблись, — попытался выкрутиться Люциус.
— Сознавайся, или мы тебя сейчас пытать будем, — пригрозил Рабастан.
— Не думаю, что вы имеете право интересоваться моей личной перепиской, — попытался образумить их Малфой.
Парни переглянулись. Люциус резко швырнул письмо в камин — дело происходило в гостиной Слизерина. Но промахнулся: Рабастан схватил его за руку, изменив траекторию полёта свитка. Розье метнулся к письму и развернул его. Около минуты он ошарашено созерцал содержимое, а потом согнулся пополам от хохота. Рабастан подхватил выпавший из его рук пергамент, и вместе с братом они склонили головы, читая.
Первое, что бросилось в глаза — огромное ядовито-розовое сердце в самом верху, в котором переливающимися всеми цветами радуги буквами было написано: «Люсик-пупсик плюс Зизи равно Лав-лав».
Затем шло само послание, где вместо букв «о» были нарисованы маленькие красные сердечки. «Люсик, дорогой, ну почему же ты так быстро убежал? Милый, эти каникулы были незабываемыми! Я не думала, что ты такой романтик! Нет, ТААААКОЙ РОМАНТИК!!! Ты сразил меня (что-то зачеркнуто, не разобрать что) в самое сердце! Твои детские колдографии, которые ты мне показал — это такая прелесть! Нет, не так, это ТААААААКАЯ ПРЕЛЕСТЬ! Ой, я просто пищу от восторга, когда смотрю на них. Поверь, пупсик, я не удержалась и взяла парочку из них. Но не сердись на меня, Люсик, пожаааааалуйста! Я поставила их в рамочку прямо на тумбочку возле кровати. Теперь ты всегда рядом со мной! Чмоки-чмоки, твоя Зизи!»
Минуту или две парни пытались удержать челюсти, норовившие поддаться закону всемирного тяготения, а потом дружно расхохотались. Люциус покраснел от гнева. Долго парни не могли успокоиться.
— Бурные у тебя, видать были каникулы, — выдавил, наконец, Эван.
— Вы что не видите, что она издевается? — прошипел Люциус.
— Ой, какая прелесть! Нет, не так: ТАААААКАЯ ПРЕЛЕСТЬ! — не мог не подколоть друга Рабастан. — Пупсик!
— Ты подарил ей свои детские колдографии? — вторил брату Рудольфус.
— Идиоты, — процедил Люциус, развернулся и ушёл в спальню.
На следующее утро первым, что бросилось всем студентам в глаза, когда они пришли на завтрак — огромное сердце, пронзённое стрелой, висело на стене позади преподавательского стола — там, где раньше висели флаги факультетов. Сердце переливалось всеми цветами радуги, а внутри мерцала надпись: «Люсик-пупсик мой, я тебя обожаю!!! Ты меня покорил!» Подписи не было, но Эвану, Рабастану и Рудольфусу она не была нужна, чтобы догадаться, кто автор сего послания. Едва увидев сие безобразие, Люциус споткнулся на пороге. Все четверо парней синхронно повернули головы к предполагаемому автору этой выходки — Изольде Блэквуд. Девушка невозмутимо завтракала, и по её равнодушному виду никак нельзя было догадаться, что это её затея. Между тем, остальные студенты перешёптывались и косились на Малфоя. Слизнорт поманил его к себе. Люциус тяжело вздохнул и пошёл к преподавательскому столу.
— Мальчик мой, — улыбнулся Гораций. — Вы обзавелись поклонницей?
— Простите, мистер Слизнорт, я тут вовсе ни при чём.
— Конечно ни при чём, Люциус, — добродушно улыбнулся декан. — Девушки — существа непредсказуемые, порой они совершают очень неожиданные вещи… Вы понимаете, что это безобразие нужно убрать?
— Да, сэр.
— Не буду возражать, если вместо урока зельеварения, который должен быть у вас по расписанию, вы займётесь этим недоразумением. А пропущенный урок наверстаете вечером, мой друг.
— Да, сэр, — едва не заскрипев зубами от досады, через силу улыбнулся парень.
— Идите, Люциус, завтракайте. Я надеюсь, что это происшествие не испортило вам аппетит?
— Вовсе нет, мистер Слизнорт.
— И да, мистер Малфой. Я прошу вас, предупредите свою даму, что в школе такие поступки не приветствуются!
Люциус вернулся за стол, но вопреки его словам, ему кусок в горло не лез. Весь Хогвартс таращился на него, как на восьмое чудо света. Раздражение только нарастало.
***
Теперь Люциусу письма с сердечками вместо буквы «о» приходили каждый день. И каждый раз они бесили его всё больше и больше. Причём всегда это случалось в такое время, когда рядом был кто-то из его друзей, которые теперь впадали в истерику каждый раз, когда видели сову, опускающуюся перед Малфоем.
Все рекорды побило письмо, пришедшее накануне дня Святого Валентина. Люциус ждал этого праздника с содроганием, представляя, как разгуляется фантазия девушки на этот раз.
«Милый (зачёркнуто) Любимый (зачеркнуто) Люсичка — пупсичка! Не могу передать тебе, как я тебя обожаю! Ты же тоже любишь меня, мой пупсик? Тогда ты должен пригласить меня в эти выходные в кафе мадам Паддифут! Ответь мне немедленно! Иначе моё сердце не вынесет горя, и я покончу с собой, если ты мне не ответишь! Твоя любимая Зизи!»
Лестрейнджи и Розье после прочтения письма начали, отчаянно веселясь, немедленно заключать пари по поводу того, действительно ли девушка покончит с собой. Сошлись на том, что это просто блеф. Люциус смял письмо и бросил его в камин.
За завтраком за когтевранским столом не оказалось Изольды Блэквуд. Целый день четверо слизеринцев пытались узнать, где она, но её никто не видел. Они обошли всю школу, но девушки нигде не было. Не оставалось ничего другого, как идти к Флитвику.
— А почему, собственно вас интересует Изольда Блэквуд? — поинтересовался он у парней, которые пришли к нему с вопросом, куда подевалась его студентка.
— Наши семьи дружат, — ослепительно улыбнулся Люциус. — Я обещал её отцу, что буду помогать Из, приглядывать за ней.
— Плохо приглядывали, мистер Малфой. Ночью девушку увезли в больницу Святого Мунго, с симптомами похожими на отравление, — с неодобрением покачал головой декан факультета Когтевран.
— Что? — побледнел парень.
— Именно. Мадам Помфри сделать ничего не смогла. Ума не приложу, чем Изольда могла отравиться? У неё не было врагов, мистер Малфой?
— Ну что вы, сэр. Разве может кто-то желать зла Из? — покривил душой Люциус, некстати вспомнив, что буквально вчера желал ей всех видов смерти, вместе взятых. — Вы не подскажете, когда она вернётся?
