И под эти его слова Рома наконец выломал дверь. Окруженный столбами пламени, он вывалился наружу с криком освобожденного человека. Артем победно вскинул руки вверх:

– Рома! Ты свободен!!

И он начал поливать стены сарая пеной из заранее приготовленного огнетушителя. Лежа на земле, Рома наблюдал за его действиями. Спросил:

– А это зачем?

– Так, страховка, – объяснил Артем. – Приготовил на случай, если бы ты оказался еще большей жертвой, чем казался.

– Я не жертва! – заявил Рома.

Артем кивнул:

– Больше нет. Возвращайся на работу и получай свое долгожданное повышение. Никакого сарая больше не существует.

Они вдвоем смотрели на догорающие доски.

– Я на эту работу все равно не вернусь, – неожиданно сказал Роман. – Я ее ненавижу. Не знаю, что буду делать, но только не это.

– Правильно! – одобрил Артем.

– А еще пойду брату наваляю. За все.

– А вот этого не стоит делать.

– Почему? Надо прощать, да?

– Нет. – Артем покачал головой. – Просто если он слесарь в автосервисе, скорее он тебе наваляет.

Рома улыбнулся…

…Обратно в город Артем ехал на электричке – он считал, что Рома в нем больше не нуждается, и должен насладиться одержанной победой. Тут на телефон ему пришло сообщение от Леры. Она прислала фотографию – на ней были три чемодана с вещами мужа, а еще сообщение с тремя огнями. В ответ он также послал ей эмоджи с огнем.

И спустя некоторое время они стояли на пирсе, который Лера указала ему в своем сообщении. Стояли и смотрели, как посреди озера горит лодка. В лодке стояли три чемодана…

Супруги Алексей и Алина занимались сексом. Точнее, Алексей занимался, а Алина при этом вроде присутствовала – во всяком случае ее лицо ничего не выражало. Затем на ее лице появилось отвращение, она столкнула с себя мужа:

– Подожди! У меня что-то живот…

Алексей в раздражении встал.

– У тебя все время что-то болит.

– Правда болит! Голова раскалывается.

– Только что живот был! А что еще? Нога, сердце, печень?

– Давай не сейчас, – предложила Алина. – Просто поспим, ладно?

– А когда будет «сейчас»? – спросил Алексей и вышел из спальни, хлопнув дверью.

…Артем вышел из офиса вместе с Матвеем и указал ему на табличку над дверью:

– Мы с тобой закрыты на учет, так что табличку лучше снять.

– Понял, – сказал Матвей и пошел за отверткой.

Он уже начал снимать табличку, когда в коридоре появились клиенты – Алексей и Алина.

– Простите, а психолог Стрелецкий здесь принимает? – спросил Алексей.

– Психолог Стрелецкий временно не принимает, – ответил Матвей. – Позвоните через пару дней.

В этот момент из офиса вышел Артем. Алексей обратился к нему:

– Вы психолог? Нам помощь нужна. Нам вас знакомые рекомендовали. Может, возьметесь?

Артем внимательно посмотрел на обоих супругов. Отметил энергию Алексея и подавленность Алины. Сказал:

– Меня временно лишили права на работу. И проблема не у вас, а у вашей жены. Вы ее силой притащили. А нельзя помочь тому, кто этого не хочет.

И он направился к лифту. Но Алексей не собирался сдаваться. Крикнул вслед психологу:

– Не обязательно же здесь принимать! Приходите в наш зоосалон. Малая Грузинская, 20! Мы там до восьми вечера. Может так, без договора. Я заплачу!

Но тут двери лифта закрылись, и Артем уехал.

У него был повод не задерживаться с новыми клиентами – он спешил на заседание той самой комиссии по этике. Заседание проходило в одной из университетских аудиторий. За преподавательским столом восседала комиссия – несколько пожилых мужчин и женщин, среди которых выделялась председатель комиссии – Тамара Гинзбург. Здесь же находился и профессор Завьялов. Сбоку, у окна, сидел Александр Андреевич. Артем сидел в первом ряду большой аудитории.

– Прошу не относиться к этому заседанию как к какому-то судилищу, – сказала Гинзбург, открывая заседание. – Мы не собираемся никого расстреливать или клеймить позором. Наша задача – установить, представляет ли деятельность Стрелецкого-младшего опасность для клиентов. На кону репутация всего сообщества, а не только ваша, молодой человек.

Она повернулась к Александре, даме средних лет, и сказала:

– Ну что, начнем с хорошего?

Александра кивнула и заговорила:

– Я, честно говоря, не понимаю, в чем суть претензий. У нас есть международный опыт. Есть Фарелли, есть Брандсма. С 1963 года провокацию, как метод, вполне легально преподают в институтах. Вопрос не в том, хорош этот метод или плох, а насколько он эффективен в этом конкретном случае. Если господину Стрелецкому удается получить результат с таким подходом – тогда почему нет? А то у нас некоторые коллеги годами элементарную проблему заговаривают…

После нее слово взяла Светлана – самая молодая участница заседания.

– Полностью согласна, – сказала она. – Я, честно говоря, вообще не вижу причин не доверять этой форме терапии. Да, это может показаться радикальным на фоне традиционного подхода. Но у Артема Александровича достаточно положительных результатов. Я, может быть, не знакома со всеми его клиентами. Но у меня была женщина сорока лет, склонная к анорексии, которую он вытащил в ходе единственного сеанса. Да, это выглядело несколько… необычно. Может быть, никому из нас не пришло бы в голову проводить сеанс на скотобойне. Но это сработало!

Несколько участников заседания кивнули, другие, наоборот, нахмурились. Слово взял Сергей – один из тех, кому выступление Светланы не понравилось.

– Может, нам всем тогда в новый метод «переобуться», а его в дисциплинарную комиссию посадим? – зло сказал он. – Раз молодой человек у нас – светоч знаний и продолжатель светлых идей? Я правильно вашу мысль понял?

– Не надо передергивать, Сергей Борисович, – ответила Александра. – Вы прекрасно поняли, что мы имели в виду.

Тут Гинзбург пригласила на кафедру профессора Завьялова. Наступил самый серьезный момент заседания. Профессор вышел на кафедру, разложил свои заметки и начал:

– Уважаемые коллеги! Мы тоже на месте не сидели, поговорили с некоторыми клиентами, которые наблюдались у Стрелецкого. И пришли к абсолютно противоположному выводу. При всем уважении к Светлане, которая, как я понял, является однокурсницей уважаемого Артема Александровича. Методы, которыми пользуется господин Стрелецкий, остаются необоснованно рискованными и способны привести к непредсказуемым последствиям для клиентов.

– Любое вмешательство может привести к непредсказуемым последствиям! – напомнил один из членов комиссии.

– Мы иногда годами возимся с клиентами, – заявила Александра. – А толку – ноль!

– Не вижу никакой связи между сроками и эффективностью, – парировал Сергей Борисович. – Каждая индивидуальная проблема требует определенной длительности терапии. А молодой человек тут рекорды ставит. Это не гонки!

– Вопрос простой: проблема устранена или не устранена, – не уступала Александра. – Если у клиентов нет рецидивов, я вообще не понимаю, в чем суть претензий. Пусть хоть через Интернет сеансы проводит.

– Так вы уголовное дело его поднимите. Там для таких, как вы, специально все изложено. – Сергей Борисович перешел на личности.

– Хамить не надо, – одернула его Александра.

– По факту Стрелецкий работает быстро и эффективно, – настаивала Светлана. – У него прекрасное образование, и психиатрия, и психология. Но работать он решил именно в терапии. Может, поэтому и рецидивов не бывает?

Тамара Гинзбург вновь взяла слово.

– Возможно, – сказала она. – Но в чем-то Сергей Борисович прав. Хочу напомнить, что клиент Стрелецкого погиб действительно из-за метода. Артем, а вы нам что-нибудь хотите сказать?

Артем поднял голову:

– Да, все правильно. Одному клиенту я предложил вскрыть вены, второму посоветовал заняться любовью в общественном месте, третьего запер в сарае и поджег.

Члены комиссии смотрели на него кто с одобрением, кто с глубоким осуждением.