— Я об этом не знал, — произнес он. — Но я знал очень много о других делах института. Стал мешать Знаменскому одним своим наличием в мире, и он отправил меня в колледж — чтобы я разобрался с Мовсесяном, а попутно подцепил червя, лишился магических сил и неминуемо погиб бы от какой-нибудь простенькой колдовской дряни типа той зеленой слизи, которую вы по общаге вычищали. Ясное дело, мне никто бы не стал помогать.

Марго сдавленно ахнула и прижала пальцы к губам. Люда увидела, что по щеке девушки медленно скатывается слезинка.

— Я не подселял червей, — твердо сказал Шура. — С ними работает кто-то другой. Вряд ли он находится на территории колледжа — ему нужна лаборатория, червей в стакане хранить не будешь.

— Мы тебе верим, — сказала Марго и за себя, и за Люду. — Как нам его найти?

Шура печально усмехнулся.

— Люда, ты ключ к хозяину Мовсесяна, — серьезно произнес он. — Ты была человеком, но он почему-то решил сделать тебя магом. Надо понять его мотив.

Люда только руками развела. Накатившая растерянность почти заставила ее плакать от собственной беспомощности.

— Я не знаю, — прошептала она. — Что с меня взять? Ботаничка, синий чулок…

Шура погрозил ей пальцем.

— Но-но! Ты очень талантлива. Если приложишь усилия, то тебя посвятят через год. Первый контакт через зеркало закончился удачей — такое редко бывает.

Люда сидела, опустив руки на колени и чувствуя, как слова Шуры ложатся на ее плечи тяжелыми глыбами. Значит, талантлива… Осталось только смириться с тем, что прежняя жизнь окончательно недостижима, перестать за нее хвататься и попробовать извлечь пользу из нынешнего положения.

— Загляни в себя, — продолжал Шура. Тьма, плававшая вокруг него дымными кольцами, медленно рассеялась, и Люда с ужасом убедилась, что ее бывший коллега совсем плох. В существе, сидевшем у окна, почти ничего не осталось от молодого, сильного и красивого мужчины. — Загляни в себя и пойми, что в тебе привлекло хозяина. Только так ты сможешь его найти.

— Лаборатория, — сказала Марго. Она смотрела прямо на Черникова, и в ее взгляде не было ни страха, ни брезгливости: только искреннее сочувствие и желание помочь. — Как нам найти его лабораторию?

Черников пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — Я исколесил все окрестности Дербенево, даже в те развалины часовни лазил — ничего. Возможно, что-то есть в лесу… но все-таки вам лучше туда не соваться, — Шура поежился и добавил: — Скверное место.

Люда не могла с ним не согласиться. Она была в лесу всего один раз, на озере с Ваней, и ее не покидало ощущение, что за ними пристально наблюдает кто-то невидимый и опасный. Прикосновение чужого взгляда на спине пропало только в общежитии.

— Как ты в целом, Шур? — спросила Марго. — Что для тебя сделать?

Шура улыбнулся ей и мягко покачал головой.

— У подъезда вас ждет машина, — ответил он. — Отправляйтесь в колледж и не думайте обо мне. Я справлюсь.

— А Знаменский? — поинтересовалась Люда. — Он ведь наверняка не оставит попыток… — она хотела сказать «убить тебя», но не смогла закончить фразу. Черников кивнул.

— Обязательно. Но так получилось, что я нужен не только Знаменскому, но и кое-кому еще. Вернее, даже не я сам, а мои способности даэраны.

Люда не знала, что такое «даэрана», зато Марго, услышав это слово, побледнела — ух, как она побледнела.

— То есть ты… — начала было она. — То есть, ты снова..?

— Да, — ответил Шура и повторил: — Да.

Вздохнув, Марго закрыла лицо ладонями и несколько мгновений сидела так, не шевелясь и не произнося ни звука. Наконец, она опустила руки и сказала:

— Тогда наверно нам лучше уйти.

И в ее словах была такая бесконечная обреченность, что Люда поняла: надо уходить, и как можно быстрее.

Водитель, сидевший за рулем черного внедорожника, наверняка видывал разные виды, но две молодые женщины в простеньких пижамах, вышедшие из подъезда элитной многоэтажки, заставили его вопросительно поднять левую бровь. Черников, который, опираясь на тяжелую витую трость, отправился-таки проводить своих гостей, осторожно открыл заднюю дверь внедорожника и, когда Люда и Марго устроились на сиденье, промолвил:

— Все будет хорошо. Еще увидимся.

Люда почему-то подумала, что хочет этого меньше всего. Когда машина рванула с места на такой скорости, что дома, дворы и фонари слились за окнами в размазанное пятно, Марго вдруг сказала:

— Даэрана — это человек без чувств. Отражает чужие эмоции. Эти чипы… эти чипы блокировали его способности, и он мог чувствовать сам. А теперь…

И она расплакалась — громко и горько, словно ребенок, заблудившийся в темноте. Люда вздохнула и обняла ее. Больше она ничего не могла сделать.

***

На следующий день Люда не чувствовала ничего, кроме разочарования. Они с Марго рискнули здоровьем и жизнью, отправившись путешествовать через зеркало, а в итоге так ничего толком и не выяснили. Да, Черников не запускал червей, но личность их хозяина так и осталась неизвестной. Можно было не мучиться.

Марго, которую Люда встретила в столовой, тоже выглядела расстроенной донельзя. Взяв подносы с обедом, студентка и преподавательница сели за дальний столик, и Марго сокрушенно промолвила:

— Это вообще, Людмила Васильевна… нет слов.

— Как ты? — спросила Люда. Марго только рукой махнула.

— А! Одна досада. Наверно, лучше нам забыть это все, — она помолчала, задумчиво набирая в ложку бульон и выливая обратно в тарелку. — Знаменский испытал на нас червяков нового поколения. Испытания, похоже, прошли успешно. Ну и все…

Люда автоматически проглотила несколько ложек супа и не почувствовала вкуса. Марго была права: лучше это все забыть. Великий и ужасный Знаменский использовал всех втемную и проверил результаты своей работы чужими руками — было ясно, что Эльдар станет волноваться за студентов и потребует всестороннего рассмотрения проблемы: вот и пожалуйста, приехали специально обученные люди, собрали данные и отрапортовали об удачном завершении эксперимента. Вот и все.

— Противно это, — призналась Люда. Марго печально кивнула.

— Противно… — откликнулась она. — И Шуру так жалко… Ведь стал человеком, думал сам, любил сам. Впрочем, теперь уже ничего не поделаешь. Пусть будет даэраной, лишь бы живым.

Люда не могла не признать, что это правильно.

Вскоре жизнь вернулась в привычное русло. О червях больше никто не вспоминал, пострадавшие студенты постепенно смирились с утратой сил, а время неумолимо летело к новому году и зимней сессии, и все, кто до этого бравировал своим бездельем, принялись учиться. Лекции закончились, теперь все занятия у ребят составляла практика. Слушая разговоры студентов в столовой и библиотеке, Люда поняла, почему интеллигентную Ирину Леонидовну называют Людоедовной: она никому не давала пощады, а система допуска до экзамена была у нее настолько затейливой и сложной, что Люда невольно радовалась тому, что не учится у своей коллеги.

Черников больше не объявлялся. Спустя несколько дней после путешествия через зеркало его бывший блок заселили компанией девушек с третьего курса: они умудрились довести давний конфликт с соседями чуть ли не до поножовщины. Люда никогда не слышала, чтобы Эльдар орал настолько громко и настолько матерно: повинуясь его распоряжениям, студентки мигом похватали вещи и побежали переселяться. Воспользовавшись каким-то мелким поводом, Люда заглянула в блок и увидела, как завхоз, пыхтя, тащит зеркало к выходу.

— Геворг Ашотович велели убрать, — почему-то объяснил он, поймав взгляд Люды. Люда пожала плечами: велели так велели — и не стала задавать вопросов.

Родители никак не давали о себе знать. В один из выходных Люда набралась смелости и позвонила-таки домой. Трубку взяла мама, говорила в принципе спокойно, без охов и ахов, и Люда чувствовала, как в ее словах сквозит глубокое раздражение.

— На новый год приедешь? — спросила она. Люда отрицательно помотала головой, потом вдруг поняла, что мама ее не видит, и ответила: