С металлическим скрежетом закрылась дверь камеры.

— На закате состоится казнь, — следователь сказал это так безразлично, как будто не о моей жизни говорил, а о погоде.

— Что? Как? — я схватилась за оконные прутья, надеясь, что они помогут устоять на ногах.

— Путём сожжения.

Эхо разнесло звук шагов по коридору, а я в беспамятстве добралась до койки и разрыдалась. Лучше сейчас выплакаться, чем у столба на костре показать свою слабость.

Очень не скоро слёзы кончились. Сколько мне оставалось жить, я не знала, но хотела попрощаться с теми, кто был дорог мне в этом мире. Перенесла из кабинета, с помощью кольца, бумагу и карандаш.

Решила начать с куратора. Долго думала над текстом и испортила с десяток листов, пока не нашла нужные слова. До этого момента мне казалось, что я не испытываю к нему ничего, кроме раздражения и, иногда, ненависти, но это было не так. Я любила его как наставника и как архонта. Он был суров, когда того требовали обстоятельства, поучал, давал советы, заботился. За эти два с небольшим года он стал мне больше, чем куратором. Наверное, таким должен быть отец.

Написав всё что хотела, сложила лист и отправила к архонту в комнату.

Следующим было письмо для Милы. В нём я писала, как рада нашему знакомству и дружбе, желала счастья с Мерионгилом и просила не грустить.

Письмо для мамы было самым сложным и длинным. В нем я выражала свою благодарность и извинялась. Ведь она просила в это не лезть, желая сохранить жизнь последней дочери. Но моё упрямство и жажда мести привели меня к костру. Надеюсь, она простит меня.

Арон… Я не знала, что ему написать. Эмоций было слишком много. И любовь, и печаль, и вина… Все свои чувства, пусть и сумбурно, я выразила на этих трёх листах. Надеюсь, он поймёт и примет мои советы к сведению. Я просила его не отчаиваться, ведь в следующей жизни, если верить русалке, мы встретимся вновь и, может, будем счастливы.

Только отправила ему письмо, как в коридоре послышались шаги, а через минуту в замок железной двери вставили ключ и со скрежетом его повернули. Встала, пригладила волосы, утерла слёзы и вышла к стражникам.

На эшафот меня вели шестеро. В голове звучал траурный марш, так подходящий для этой ситуации…

Меня привели на главную площадь, где у столба была куча хвороста. А я-то надеялась на магическое сожжение. Наивная.

Площадь была переполнена, но я старалась об этом не думать. Было больно видеть в толпе знакомые лица. Мама плакала в объятиях Даудова, Милы нигде не было, наверное, Экор не отпустил, но я была этому рада. В небе парил чунцыл. Даже Лёпа, любимый вампиреныш, первый с кем встретилась в этом мире, был здесь. Я знала, что если подам знак, он раскидает стражей и унесет меня хоть на край света, но не хотела. Меня бы искали, а я не хочу жить в страхе, не хочу повторить судьбу мамы и не хочу, чтобы мои дети прошли через то, что прошли мы с сестрой. Кто-то осудить меня и не поймёт, но мне не важны все, мне важно, чтобы меня поняли самые близкие. Поняли и простили.

— Ивания Милорадович, вы осуждены за убийство Рогнеды Горонович, сговор с группой антимагов и попытках устроить политический переворот. Советы, в полном составе, изучили все доказательства и показания свидетелей, и вынесли приговор. Вы будете казнены путём сожжения, — победоносно зачитал приговор господин Солл. Он свернул свиток, отдал его министру и подошёл ко мне. — Хочешь что-то сказать напоследок?

— Нет, но хочу кое-что знать, — в тон ему проговорила я. — Я знаю, что вы качали силы из магов и что Горонович убил Люксен…

— Хочешь знать, кто стоит за этим? — усмехнулся. Я кивнула. — Все! — прошипел господин Солл мне на ухо и наслаждался моей реакцией. — Все министры, — он тихо засмеялся, видя, как округляются мои глаза. — К столбу её! — громко приказал он.

Один из стражников грубо схватил меня за предплечье и приволок к столбу. Я не сопротивлялась, но отношение было скверным.

Мне больно завели руки за спину, связали толстой веревкой запястья, так, что пальцы начали неметь, опустились к ногам и принялись связывать их.

Подняв глаза, встретилась глазами с ним. Арон стоял в первом ряду и с нескрываемой болью смотрел на меня. От его вида, сердце было готово остановиться. Сколько мы вместе пережили, а сколько ещё предстояло пережить… Как мало времени мне отмеряно.

Краем глаза заметила горящий факел, господин Солл что-то говорил, обращаясь к толпе, но я видела только лицо мужа. Огонь быстро охватил ветки и подобрался к моим ногам.

«Огонь» — голос леди Коа зазвучал в моей голове. Я быстро начала искать её глазами в толпе и нашла. Старуха медленно кивнула, явно на что-то намекая, и я поняла на что.

Ноги уже вовсю горели, но я не ощущала жара.

— Спасибо за подарок, сестренка, — я не смогла скрыть улыбку. Обладатель огня не может от него погибнуть.

Главное, чтобы сейчас все поверили в мою смерть. Крик царапнул горло. Я кричала и трепыхалась, с удовольствием отмечая радость министров. Они не стали дожидаться финала казни, как и многие другие, и ушли. Что ж, мне так проще. Огонь плотной стеной ограждал меня от зрителей, кажется, сейчас самое время рассыпаться прахом, а именно исчезнуть.

Я переместилась на здание у площади. Опиравшись спиной о дымоход, я не боялась быть замеченной.

Судорожно пыталась придумать план действий, но одной мне не справится. Я послала две руны вызова — одну мужу, другую маме. Теперь, они знают, что я жива, но вот оставаться здесь нельзя. Я перенеслась в пещеру, где периодически находила уединение. Отсюда снова послала руны вызова, но на этот раз срочные. Перенесла из комнаты удобные брюки и футболку, ведь те, в которых я была, были испорчены огнём и оплавленными лохмотьями свисали вниз.

Менее чем через десять минут в пещере появился архонт, чем снова меня напугал. Я завязывала шнурки и не видела его появления.

— Рад видеть тебя живую. Я не сомневался в тебе.

— Правда? А я сомневалась, если бы не дар Лии…

— При всем моём уважении к ней, я не понимаю о чем ты.

— Её дар огня перешёл ко мне, это и спасло мою жизнь, — для наглядности продемонстрировала огонек на ладони.

Даудов рассмеялся, только как-то разочарованно.

— Ты хочешь сказать, что не додумалась до создания щита из телекинеза? Ты действительно собиралась умереть? — я еле заметно кивнула, а он рассмеялся ещё сильнее. — И не собиралась перенестись с помощью кольца?

— Нет. Я приняла казнь как должное.

Так громко и долго он никогда не смеялся. Казалось, он рухнет, и будет кататься по полу пещеры, держась за живот.

— Ты так рад видеть мою дочь в живых? — мама подошла ко мне и крепко обняла. — Я знала, что ты выберешься.

Я не знала что сказать, ведь мне побег казался слабостью, и пугал не только моими поисками, но и проблемами, через которые предстояло бы пройти близким. А ещё я смотрела на него… Казалось, за эти несколько часов он из молодого парня превратился в мужчину средних лет. В глазах не было озорства или холодности, в них была печаль и усталость.

— Арон… — кинулась к нему на шею. Он подхватил меня, ноги обняли его за талию, руки обнимали шею, голова лежала на плече, а губы, в самое ухо, шептали извинения и признания.

— Тише, тише… Всё хорошо, ты жива, а они думают иначе. Все поверили в твою смерть.

Выдохнула, взяла себя в руки, попросила спустить на землю, посмотрела на маму и куратора.

— Я знаю министров, которые замешаны во всем этом, — эхо разнесло мои слова по пещере, оставив их без ответа. — В смерти более двухстах магов, в смерти моей сестры и Горонович, и с этим нужно что-то делать.

— Нужен план. Сколько министров стоит за мнимой войной, их имена, — проговорил Даудов, доставая из пространственного разрыва листы, в которые я не так давно вписывалась способности погибших.

— Солл сказал, что они все в этом замешаны. Все четырнадцать министров.

Кажется, в шоке были все.