– Убивай! Если тебе нужно было имя, я его не знаю! Чего еще ты хочешь! – задыхаясь, пищала девочка, словно комар, пойманный за ногу. Она впилась ногтями в пальцы Посланника.

– Идол! У него есть к’аменная фигурк’а. Божество! Ты видела такое?

– Наверняка сгорела, вместе с деревней, я не знаю! – Маня беспомощно обвисла в смертельной хватке, ожидая скорой расправы. – Провалитесь вы, убийцы!

– Эта фигурк’а не горит. В ваших жалких лачугах ее нет. У этого воина ее нет. Значит она у этого…сопляка, – Посланник сплюнул, явно поминая Ярика, и сжал кулак сильнее. – Или у тебя. Отвечай где она?

– У меня…ее…нет… – ответила Маня, извиваясь в его руках. – Я…не знаю…правда…

Великан приблизил ее к своему лицу. Жар огня, полыхавшего в его глазницах обжигал, вырывая из груди девочки сдавленные крики.

– В тебе гореть пламя, щенок. Посмотрим, взрастет ли оно.

В следующий миг ее швырнули обратно в грязь. Влага успокаивающе холодило обожженное лицо. Казалось, девочку изломали везде, где только можно было. Руки и ноги отказывались шевелиться. Даже дышать было больно. Воздуха едва хватало.

– Брос’те ее обратно. Она будет жит’, страдая в мою чест’, – прорычал Посланник и удалился в юрту.

Конвоиры подбежали к Мане и подхватили ее под руки. Девочку волокли по земле до самой клетки. Редкие камни больно били по коленям. Слой грязи налип вокруг ослабевших ножек. Сознание ускользало, и девочка даже не пыталась его удержать, мечтая забыться в прекрасном небытии. Невольники и их надсмотрщики-гхануры провожали необычную процессию взглядами. Где-то ржали лошади. Ветер принес новую порцию мелкого снега.

Нежный шелест листьев доносился сквозь открытое окно. За их шепотом спешило чириканье мелких пичужек, нелепо сражавшихся на подоконнике за букашек. Одну из птичек перевернули на спину, отчего та забавно дрыгала крохотными лапками, пытаясь вернуться в бой. В воздухе пахло весенними ароматами цветов и березовых почек. Яркое солнце ласково щекотало глаза и наполняло приятным теплом.

Медленно отходя ото сна, Ярик потянулся и с удовольствием сложил руки над головой на мягкой подушке. Он лежал на добротной деревянной кровати, утопая в пуховой перине. Легкое тканое одеяло растянулось на нем, словно кошка, уснувшая на хозяине. К слову, кошка тоже была. А вернее кот. Похожий своим черным мехом на прогоревший уголек, он растянулся в ногах мальчика. Одним своим видом он показывал, как же сладко ему спится.

Открыв глаза, Ярик обнаружил себя посреди просторной, но изрядно захламленной комнаты. Возле кровати вальяжно расположилась пузатая, словно грузная баба, тумбочка, выточенная из старого соснового пня. На ней стояла деревянная чарка с водой и миска, наполненная горячим картофельным пюре. Верхушку блюда украшала румяная куриная ножка и россыпь зелени. А еще на столе стояла фигурка Лема, переданная ему отцом. Он поспешил взять ее в руки и спрятать от чужих глаз.

Запахи еды пробудили в животе заснувшего монстра, который громко заворчал, призывая скорее приступить к трапезе. Дремавший кот, почуяв пробуждение мальчика, перевернулся на бок и приветственно мяукнул.

В конце комнаты слышалось поскрипывание пера по бумаге. За столом, на высоком изящном стуле, словно собранном из ивовых ветвей, восседал старик. Он, на распев, бубнил что-то себе под нос. Ярик прислушался, поглаживая громко мурчавшего, словно бурный ручей, котика:

Там в лесу, где медведи по соснам гуляют,

Поют сойки, а зайцы щиплют траву,

Я тебя у пруда нагишом повстречаю.

А ты радостно тут же распу́шишь косу!

Сарафаны долой, полетели портки!

Я ищу наугад под водой свои цели.

Сразу ты поняла, как тебя видеть рад…

Старик повернулся лицом к Ярику, и округлил глаза:

– Ох… Что-то стих мой пошел совсем невпопад.

Он расплылся в улыбке, довольный своими талантами. Лысую старческую голову обрамляли длинные и такие же седые, как и его внушительные усы и борода, волосы. Красный нос, словно огромная картошка, пророс между светлых голубоватых глаз, излучавших добро и радушие.

Старик спрыгнул со стула, оказавшись не таким уж и высоким, как показалось сначала. На нем был надет обыкновенный балахон из мешковины, подвязанный вокруг солидного брюшка плетеной веревкой. Через плечо была перекинута небольшая сумочка, какие носят травники или знахари. Он неуклюже поковылял в сторону мальчика, опираясь на небольшую трость из орехового дерева.

– Здравствуйте, молодой человек! – озорным тоном поприветствовал дед, встав возле мальчика, и осматривая его лицо. – Вы, наконец, соизволили проснуться! А проспали вы почти неделю! Вижу, ваши раны неплохо затянулись, поэтому предлагаю уже познакомиться!

Мальчик только сейчас понял, что весь обмотан повязками. Царапки на лице заботливо смазаны мазями. Рана на голове покрыта травяной припаркой. Укусы от пиявок укрылись под слоями тряпочек, приятно благоухавших чередой и шалфеем. Только обожженная нога, обильно смазанная желтым бальзамом, слегка стонала.

– Да! Я взял на себя смелость обработать ваши раны и покончить с лихорадкой! – звонко подытожил старик, драматично воздев палец к небу. – Итак, позвольте представиться, я – Яромир! Хотя в разные годы меня называли по-разному. Одни чудаки даже кликали меня Мазаем, когда я спас семью кроликов от наводнения. Почем, кто его знает? И вы, молодой человек, сейчас находитесь в моем скромном убежище. Можете чувствовать себя как дома! – он снова расплылся в улыбке, но тут же озабоченно сморщил лоб. – Вы ешьте, ешьте, пока горячее!

Ярик кивнул и первым делом осушил до дна чарку. Сладкая, словно березовый сок, вода приятно холодила внутренности. Взяв в руки миску с едой и лежавшую рядом деревянную ложку, он тоже представился:

– Меня зовут Ярик.

– Ярик! Стало быть, Ярослав! Тезка! Какая приятная неожиданность! – не переставая улыбаться, выдавал болтливый дед.

Он отошел от изголовья кровати и, отложив трость, взял на руки кота. Тот, как безвольное полешко, повис, свесив лапы. Видимо это было привычным делом.

– Ну, теперь можно и на «ты», коли познакомились. На «вы» мы только с врагами, знаете ли. Ты кушай, не спеши. Имеется вдоволь добавки. А потом я жду твою историю. Не каждый день кто-то посреди ночи сваливается в мой огород, ломая мои чудесные тыквы! Ах, они были произведением искусства!

Качая головой, он удалился к своему столу и вновь принялся скрипеть пером. Ярик тем временем уплетал за обе щеки. Горячая вкусная еда сводила с ума, будто он не ел годами. Нечета склизким болотным лягушкам. Поперхнувшись, он начал есть помедленнее, наслаждаясь каждой ложкой, отправляемой в рот.

Вычистив тарелку дочиста, он осторожно сполз с кровати. Вездесущий кот семенящим бегом пересек комнату, чтобы потереться о его ноги. Выпросив порцию ласки, он завалился на бок, принявшись кататься по полу. Надев свой кафтан, любезно выстиранный стариком, Ярик неуверенными шагами подошел к хозяину дома.

– Спасибо, дедушка Яромир! – сказал он. – За то, что накормил. За то, что спас меня. Я…я думал мне конец.

Тот повернулся с милейшей улыбкой, по щеке покатилась слеза.

– Ох, Ярослав, Ярослав! Знал бы ты, как приятно слышать слова благодарности! Ради этого, пожалуй, и стоит делать добрые дела!

Мальчик смущенно молчал, не зная, что сказать. Обратив внимание на рукописи старика, он спросил:

– А что ты пишешь? Какие-нибудь истории?

– Ох, истории… Нет-нет, – он рассеяно копался среди желтых листов, коими был завален весь стол, и взял в руки один из них, – ну-ка, послушай:

В корчме на лавках я сидел,

Вокруг меня витали звезды.

И вдруг я что-то разглядел:

Было то кружка пива. С водкой!