Атос, выходя вслед за дʼАртаньяном, искоса взглянул на девушку и понял по выражению ее лица, что дʼАртаньян нажил себе смертельного врага.

Друзья вышли из палатки, дʼАртаньян нырнул в свою, выудив оттуда черный длинный плащ. Он развернул его и встряхнул, вызвав этим целое облако пыли. Юноша вручил плащ Атосу и толкнул его в спину.

— ДʼАртаньян, объясните наконец, что…

— Тише, — зашептал дʼАртаньян. — Молчите и слушайте. Я только теперь понимаю, что оказал вам медвежью услугу… Поезжайте сейчас же назад, и постарайтесь, чтобы ни одна живая душа не узнала, кто вы. Запомните раз и навсегда: пока дело не решится, вы — мертвы… Ступайте, прошу вас!

С этими словами дʼАртаньян схватил друга за плечи и, развернув лицом в противоположную сторону от лагеря, подтолкнул в спину. Краем глаза Атос заметил, как по дороге, которой он примчался в лагерь, уноситься всадник в плаще, оставляя после себя лишь облако пыли. В его голове возникли смутные опасения; с недавнего времени всадники в плащах внушали ему недоверие. Поэтому он согласился покинуть лагерь, и юноша пошел забрать его лошадь.

Атос отошел в сторону, став под развесистое дерево и таким образом спрятавшись от любопытных глаз. На небе расплывчатым пятном, то появляясь, то исчезая, мерцала одинокая луна. Было очень тихо, лишь караульные проходили между палатками, да стрекотали насекомые.

Внезапно Атос почувствовал, как тело его содрогнулось, и по коже пробежал холодок. Это странное чувство, пришедшее откуда-то изнутри, сильно встревожило мушкетера. Это было словно во сне: когда ты не понимаешь своего беспричинного страха и не можешь от него убежать… В голове всплыл образ Адель; Атос представил, что, наверно, она сейчас сидит где-нибудь у окна и ждет его, волнуется…

Страшная мысль пронзила все его сознание: вдруг с девушкой случилось что-то страшное?

Издали завидев дʼАртаньяна, он стремительно пошел ему навстречу и, поравнявшись с ним, вскочил на лошадь. Кивнув другу, мушкетер стремительно помчался назад. Подгоняя лошадь бежать все быстрее и быстрее, он был похож на ветер, ураган, который несется, почти не касаясь земли, преследуя только ему известные цели. В голове его копошились мысли, одна страшнее другой: заплаканное лицо Адель; вот она раненая лежит на полу, заливая кровью ковер; вот ее широко открытые мертвые глаза, в которых навсегда запечатлелось последнее ее чувство — страх…

Он был уже совсем на подходе к дороге, ведущей в замок, когда его лошадь упала, и не смогла больше подняться. Скинув плащ, чтобы было удобнее бежать, Атос напролом помчался сквозь заросли вереска, окружавшие его замок. Вот и он: ее окно не было освещено…

Атос стремительно взбежал по ступенькам и заколотил в дверь. Словно в кошмаре он заметил, что она открыта. Распахнув ее настежь, мушкетер вошел внутрь. Везде было темно и тихо. Пытаясь отдышаться и унять сильно бьющееся сердце, Атос поднялся в комнату Адель и открыл дверь.

В комнате был ужасный погром: с кровати было содрано и разрезано на куски покрывало, стол опрокинут, окно было разбито, и осколки его рассыпаны по всему полу, комод изрешечен пулями, в камине тлели еще не успевшие остыть угли, на полу валялась переломленная пополам рапира. Комната была пуста.

Словно весь мир рухнул на Атоса, который, скованный страхом, стоял на пороге и неотрывно глядел на сломанную рапиру. Она пыталась защитить себя в то время, когда он был неизвестно где и зачем… Он вспомнил, как девушка просилась взять ее с собой, возможно, предчувствуя беду… А его не было рядом, когда она была в опасности…

В груди его разрасталось странное чувство. Это не было похоже ни на боль, ни на пустоту; это было что-то среднее между отчаянием и безысходностью.

Он потерял самого дорогого человека, самое драгоценное, что у него было. Атос готов был отдать все на свете, лишь бы девушка была сейчас рядом с ним — живая и невредимая. Но Адель не было ни в этой комнате, ни в этом замке и, возможно, ее не было уже и на этом свете…

Он потерял ее.

Он потерял себя.

========== Глава 13 ==========

«les rebondissements de la vie»

«Повороты жизни»(фр.)

«Всегда наступает такая минута, когда однажды сделанное нами добро становится нашим ходатаем перед богом.»

А.Дюма «Три мушкетера».

Адель открыла глаза. Голова гудела, будто в ней поселился рой пчел. От яркого света, ударившего ей в глаза, девушка зажмурилась и попыталась поменять позу. Она лежала на полу в странной комнате без потолка. Это помещение было очень высоким, не имело ни дверей, ни окон, лишь квадратный проем в потолке.

Адель села и потерла рукой ушибленную ногу. В ее памяти возникали странные образы: сестра, человек в фиолетовом костюме… Внезапно яркой вспышкой в ее сознании мелькнула картинка: она летит вниз, глухой удар — и темнота… Девушка догадалась, что ее скинули сюда сверху и удивилась, что осталась жива: над ее головой высота была не меньше трех метров, а то и больше. Не считая ноги, которая, по-видимому, была сломана, Адель чувствовала себя вполне сносно.

Девушка села и огляделась: четыре каменные стены, по которым вполне можно было подняться наружу, не беря в расчет ее поврежденную ногу, земляной пол.

— Н-да, поживем пока без роскоши, — невесело усмехнулась она и попыталась встать, тут же падая обратно.

Мысли ее приняли другой оборот. Ее очень сильно волновало, что сталось с Атосом, ведь, как полагала девушка, им нужен был именно он.

И еще было одно странное обстоятельство… Адель, перед тем, как ее столкнули в эту яму, увидела знакомое лицо сестры, но сочла, что ей всего лишь померещилось от страха. Жаклин не могла ее предать, не могла…

Ее размышления прервали голоса, раздавшиеся сверху. Адель подняла голову и прислушалась.

— Она мертва, граф, я уверен. Мало кто сможет остаться живым, упав с высоты четырех метров, особенно хрупкая девушка, почти ребенок.

— Необходимо убедиться в этом, — ответил второй голос, по-видимому, принадлежавший этому самому графу. — Проверьте, и, если она окажется живой, вы знаете, что надо делать.

Адель похолодела. Не придумав ничего лучшего, чем лечь обратно и закрыть глаза, она скрестила пальцы, спрятав их за юбкой.

Над ее головой послышались шаги, и спустя минуту ее головы коснулся конец веревочной лестницы. По ней спускался человек, раскачиваясь на ней из стороны в сторону, словно парусник на волнах. Спрыгнув рядом с девушкой, он грубо схватил ее руку, намереваясь проверить пульс, но его остановил чей-то голос. Не выпуская ее руки, мужчина крикнул тому, что был наверху:

— Граф ушел?

В ответ на это сверху раздалось пьяное пение, подтверждавшее, что дисциплина людей таинственного графа поддерживалась только его присутствием.

Бросив руку девушки, мужчина решил, что, даже если бедняжка и жива, то ненадолго, и поспешил подняться наверх, в надежде, что ему оставили хоть что-нибудь.

Шаги и голоса затихли, и Адель осмелилась поднять голову. Увидев, что лестница все еще висит, девушка попыталась подняться, в надежде выбраться по ней отсюда. Превозмогая боль, она встала, опираясь рукой на стену, и попыталась дотянуться до верхней ступеньки. Неловко подпрыгнув на одной ноге, Адель повисла на ней и подтянулась, чуть снова не упав на землю. Нога разболелась еще сильней и из глаз бедной девушки брызнули слезы.

Адель взяла конец веревочной лестницы и обмотала его вокруг себя, чтобы, если вдруг ее руки не выдержат, девушка не упала обратно.

Каждая ступенька давалась ей с трудом. На каждый подъем, хотя бы на дюйм, уходили все ее силы. Наконец — долгожданная последняя ступенька! Адель ухватилась слабеющими пальцами за край земли и приподнялась на локтях, положив на них голову и собираясь с силами, чтобы сделать последний рывок. Внезапно в ее голову пришла страшная мысль: вокруг было очень тихо, ни пьяных голосов, ни смеха, ни песен.