— Куда они поехали? — быстро спросил Атос.

— Н-не имею чести знать, сударь, — ответил белый, как полотно, трактирщик.

— Болван, — раздраженно воскликнул мушкетер. — В какую сторону?..

— В сторону, противоположную от Парижа, — прошептал еле живой от страха хозяин гостиницы и беспомощно закрыл голову руками.

Атос махнул на него рукой и, пробормотав себе под нос: «Они едут в Англию», вышел во двор, отдав распоряжение седлать его лошадь.

Спустя полчаса он выехал в путь.

Дорога, пролегавшая от трактира «ОЛОКО» была всего лишь одна: она вела прямо к английскому порту, не разделяясь ни на развилки, ни на другие дороги.

Атос задумался о том, что мог Рошфор делать в этой глуши вместе с миледи? В том, что его спутницей была именно она, мушкетер не сомневался. Внезапно его мысли переметнулись в лагерь под Ла Рошелью, и Атос подивился превратностям судьбы: забавно было думать, что ты мертв для всех, исключая нескольких людей. Мушкетер горько усмехнулся и пустил лошадь галопом, надеясь нагнать нерасторопную карету.

Спустя несколько часов езды, вдалеке он заметил что-то большое, перегородившее дорогу. Подъехав поближе, Атос убедился в том, что это та самая карета, которая лежала, опрокинутая, на дороге и не нуждалась теперь в преследовании. Мушкетер спешился и обошел ее вокруг.

Карета упала и перевернулась оттого, что кто-то стрелял в кучера; недалеко лежало его тело.

Земля вокруг кареты была словно вспахана копытами лошадей. Могло ли это быть вызвано тем, что на карету напали, или же это всего лишь впряженные в карету лошади пытались вырваться на свободу, обезумев от страха?..

Оглядевшись, Атос заметил невдалеке еще одно тело. Человек лежал на земле, закутанный в плащ. Мушкетер подошел к нему и перевернул лицом вверх, не сдержав изумленного восклицания. Перед ним на земле лежал граф Рошфор.

Атос приложил пальцы к его шее и уловил еле слышный пульс. Тогда мушкетер подхватил его под руки и перетащил поближе к карете, прислонив его к ней спиной, после чего осмотрел его рану.

Стреляли в упор. Атос понял это сразу. Пуля прошла навылет сквозь его левый бок, и Атос только удивился, что граф, потерявший столько крови, все еще жив. Мушкетер похлопал его по щекам, пытаясь привести в чувство, но все было бесполезно: Рошфор лишь дернулся в его руках в предсмертной судороге и, последний раз вздохнув, умер, так и не придя в себя.

Атос огляделся вокруг. Что бы ни произошло здесь, это произошло недавно. С такой раной долго не живут, мушкетер это понимал, и поэтому у него были все основания полагать, что все случившееся здесь произошло не позже, чем час назад.

На земле он увидел чьи-то следы, уходящие в лес. Присмотревшись, он понял, что следы эти принадлежат женщине. Атос зарядил пистолет и пошел в ту сторону, куда уводили следы, но, не сделав и десяти шагов, остановился, как вкопанный. За его спиной, в противоположной стороне раздался выстрел, и в небо взметнулась стая потревоженных птиц.

========== Глава 17 ==========

«la poussière des routes»

«Пыль дорог»(фр.)

«Время, милый друг, время доставит удобный случай, а случай дает человеку двойные шансы на выигрыш: чем больше вы поставили, тем больше выиграете, если только умеете ждать.»

А.Дюма «Три мушкетера».

Карета мчалась по дороге. Лишь пыль из-под ее колес взметалась в воздух.

Выехав около девяти вечера, она ехала вот уже несколько часов. Летние ночи короткие: не успеет стемнеть, как уже вновь светает. Рассвет поднимался над землей; легкой дымкой стелился туман, оставляя после себя росу на сонной траве.

Было около трех часов утра. Адель находилась в том состоянии полусна, когда сознание плавает на той незримой грани между сном и явью, в тот момент, когда мир вокруг нее завертелся и полетел куда-то в пропасть…

Девушка открыла глаза и, не до конца понимая, где находится и что происходит, испуганно схватилась за дверцу кареты. В следующий миг карета перевернулась, завалившись на бок, и девушку отбросило в сторону.

— Что за черт? — Воскликнул Рошфор, выбираясь из кареты и помогая девушке вылезти.

Лишь стоило только Адель поднять голову, как тут же у ее левого уха просвистела пуля, отчего по ее шее пробежал холодок и сперло дыхание. Повинуясь руке графа, который надавил ей на голову, побуждая спрятаться, девушка послушно нырнула под карету.

— Ну что ж, Рошфор! — раздался прямо над ее головой звонкий голос, который она узнала бы из тысячи других голосов, и от которого волосы на ее голове зашевелились, а сердце гулко застучало в груди, ударяясь о стенки грудной клетки и отдаваясь в висках. Этот голос принадлежал миледи.

Миледи помолчала, выдержав эффектную паузу, и заговорила вновь:

— Значит, вы, граф, предали меня? Снова? А я думала, что у вас в душе есть хоть какое-то понятие чести или хотя бы простая привязанность ко мне. Неужели вы все еще не простили мне то маленькое преступление, свершившееся около пяти лет назад? А, возможно, ты наконец-то догадался обо всем? — ехидно добавила она, кинув ненавидящий взгляд в сторону Адель.

— С каких это пор ты заговорила о чести? — горько усмехнулся Рошфор, незаметно взводя курок и обходя вокруг кареты, приближаясь к миледи и отвлекая ее внимание на себя. — Ты права, я все понял. Я был глупцом все это время, когда верил тебе. Но ты больше никому не причинишь вреда!

Миледи, заметив в его руке пистолет, поменялась в лице, которое приняло хищное выражение. Она стремительно выпрямила руку, в которой находился заряженный пистолет, и выстрелила в Рошфора, не успевшего вовремя сориентироваться.

Адель затрепетала от ужаса. Словно во сне она видела, как граф медленно опустился на землю, держась рукой за левый бок. В этом месте его фиолетовый костюм принял насыщенный вишневый цвет, и это кровавое пятно, расползавшееся на его камзоле, словно сковало девушку. Поймав взгляд Рошфора, Адель осознала, что ему уже никто не поможет. Она прочитала в его глазах странные чувства: боль, удивление, горечь и… сожаление? Прочитав по его губам «беги», девушка, словно доселе ее сдерживала неведомая сила, теперь отпустившая ее, сорвалась с места и побежала в лес. Не чувствуя под собой ног, Адель, вне себя от ужаса, придававшего ей силы, неслась по колючей траве, петляя между деревьями, словно заяц.

Внезапно за своей спиной она услышала шаги.

— Стой, глупая! — раздался за ее спиной запыхавшийся голос, и Адель, сделав неудачную попытку оглянуться, споткнулась о торчащий из земли корень и растянулась на мокрой от росы траве, пропахав носом землю.

Тут же сверху на нее навалилось что-то тяжелое, схватив одной рукой за горло, другой приставив дуло пистолета к ее виску, и зашептало ей на ухо:

— Молчи и слушай, или ты погибла!

Адель узнала голос сестры. Действительно, верхом на ней сидела ни кто иная, как Жаклин.

Адель похолодела, вспомнив, что именно ее лицо она видела, прежде чем упасть в могилу, и со всей силы ударила ее затылком в челюсть. Девушка охнула и ослабила хватку. Адель, воспользовавшись этой возможностью, выскользнула из-под сестры и дала деру, уносясь вглубь леса.

Пока Жаклин, отплевываясь и утирая рукавом кровь, встала, девушки уже и след простыл. Жаклин заметила, куда побежала сестра; дорогу указывала и примятая трава. Однако она развернулась и побежала совсем в другую сторону.

Отбежав на достаточное расстояние, Жаклин взвела курок и пальнула в небо.

Тут же на этот выстрел прискакала миледи, сидя в седле и держа поводья второй лошади в руках.

— Садись, — приказала она девушке и тихо добавила: — Пусть сегодня она скрылась, но от судьбы не убежишь.

Жаклин послушно села на лошадь, и всадницы, выскочив на протоптанную среди деревьев дорожку, умчались, оставив после себя столп пыли.

***

Атос, увидев удаляющихся всадниц, бросился назад за своей лошадью. Вскочив на бегу в седло, он галопом помчался в погоню, перескакивая через пни и кочки. Он словно летел, почти не касаясь копытами земли, а в груди бешено билось сердце, словно птица в клетке.