Молчание нарушил Фандрал.

— Не верю, — он упрямо тряхнул головой, словно этим жестом желая придать своим словам значимость. — Не верю, что Локи мог так со всеми поступить.

— Это я виноват, — глухо произнес Тор, непроизвольно сжимая кулаки. — У него что-то случилось. Он приходил ко мне ночью… А я его не выслушал…

— И он решил тебя прикончить, — едко перебила друга Сиф, многозначительно косясь на перебинтованный под тугим жилетом торс старшего принца. — Мне казалось, любящий брат не стал бы в тебя тыкать холодным оружием…

Дверь в тронный зал отворилась с глухим стуком. Друзья вошли в огромное помещение и замерли, глядя на Одина, который стоял у подножья трона, сжимая в руке скипетр и не глядя на вошедших.

— Отец? — робко спросил Тор, делая ему шаг навстречу.

Один поднял на сына глаза. Его лицо осунулось и выглядело болезненным. Только голубые глаза на фоне пепельно-серой кожи оставались все такими же живыми.

— Тор, — тихо сказал Всеотец, идя навстречу вошедшим. — Мой сын…

Друзья старшего принца почтительно склонили головы в знак уважения. Один коротко кивнул им и в упор посмотрел на сына.

— Отец, скажи, что это неправда! — в отчаянии прошептал Тор, пытаясь отыскать во взгляде Одина опровержение слухам, которые с самого утра ходили по дворцу.

Один нахмурился.

— Это правда, — сказал он твердо, и Тор почувствовал, как в его душе что-то оборвалось. — И когда Локи найдут, асгардский суд будет судить его по всей строгости.

Тор почувствовал, как по его телу пробежали мурашки. Его брат, который еще вчера был ему братом, теперь стал преступником. Тору хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать этих слов.

— Но ведь он твой сын! — сказал Тор тихо. — И мой брат.

— В первую очередь, он — преступник! — холодно отчеканил Один. — Изменник и предатель!

Всеотец отвернулся от сына и пошел к трону. Тор понял, что разговор окончен.

— Пошли отсюда, — с горечью сказал он друзьям, быстрым шагом покидая тронный зал.

Оставаться здесь еще хотя бы секунду отчего-то казалось ему невыносимым.

— Знаешь, я никогда не думал, что Локи способен на такое, — прогудел Вольштагг, когда они шли по коридору прочь от тронного зала, и Тор кинул на него быстрый взгляд. — Но я почему-то не буду удивлен, окажись все это правдой, — тут же добавил друг, вгоняя Тора в состояние чистой ярости.

— Ты забыл о том, что Локи все-таки Бог Коварства, — в свою очередь заговорил Огун, хмуро глядя на Тора из-под насупленных бровей. — Обман и хитрость у него в крови…

— Так же ты забыл, что не он один Бог, — вдруг очень звонко сказала Сиф, встряхивая головой, отчего ее распущенные волосы упали с плеч на спину. — Ты, Тор, Бог Грома. И где твоя сила?

Под напором подруги Тор почувствовал себя беспомощным и слабым. Сиф выглядела решительной и говорила твердо и уверенно.

— Если ты ждал подходящего момента, этот момент настал! — заявила она, сверкая серыми, как сталь, глазами. — Ты Громовержец. Будущий царь Асгарда. Миры на пороге катастрофы, а ты стоишь тут и страдаешь от того, что твой названный брат оказался подлецом и предателем. Что ты выберешь — будешь горевать, что не все в жизни происходит так, как ты этого хочешь, и смотреть, как Хела один за одним подчиняет и уничтожает миры, или пойдешь и дашь им отпор?!

Тор не знал, что ему стоит ответить, и стоит ли ему говорить хоть что-то в ответ на эту пламенную речь.

Сиф, конечно же, была права.

— Мы пойдем с тобой, позови ты нас хоть на край света, — серьезно сказал Вольштагг, подходя ближе к Тору и опуская могучую ладонь ему на плечо.

— Но если Локи попадет в зону моей досягаемости, клянусь, я убью его, — прорычала Сиф, все так же сверкая глазами из своего угла и не решаясь подойти ближе.

— Полностью согласен, — грустно улыбнулся Фандрал, кидая на девушку быстрый взгляд.

И Тор не мог им возразить. Локи действительно предал их всех.

Доверять ему отныне нельзя.

Это, несомненно, была темница.

Мрачная, затхлая, холодная, где все дышало смертью и запустением. Одним словом, место, в котором оказался Локи, полностью оправдывало свое название — обитель Богини Смерти.

— Нравится? — спросила Хела, заметив взгляды отвращения, которые Локи кидал на холодные каменные стены и пол.

— У тебя очень специфичные вкусы, — кисло отозвался тот.

Увидеть что-то другое он, впрочем, не ожидал.

Хела усмехнулась широко и безумно и, пройдя к высоким дверям, которыми оканчивался коридор, толкнула их.

— О, эти стереотипы… — Хела горько покачала головой. — Никуда от них не деться…

Она широким жестом простерла руки к застывшему в невольном страхе Локи.

— Добро пожаловать домой! — сказала она и отступила в сторону.

Локи сделал шаг и снова замер, не в силах заставить себя сдвинуться с места. Двери, которые распахнула Богиня Смерти, вели в просторную комнату, выполненную в черном цвете. В комнате был камин, в котором уютно потрескивали дрова, и широкая кровать, и большой письменный стол в углу, и даже тяжелые бархатные шторы, плотно закрывавшие высокие окна в пол. Все здесь, начиная от головы дикой лисицы, висевшей над кроватью, и заканчивая потрескивающими в камине поленьями, было создано, без сомнения, с помощью Камня Реальности.

Локи сделал еще один шаг в глубь комнаты и снова настороженно замер. Он каждой клеточкой своего тела чувствовал — место, в котором он находится, как-то связано с ним самим.

— Где мы? — спросил Локи.

Хела не ответила. Она стояла у камина, облокотившись о него левой рукой, и не без интереса смотрела на своего подопечного.

Не дождавшись ответа, Локи прошел к окну и быстрым движением раздвинул тяжелые шторы. Из его горла вырвался хриплый стон.

Йотунхейм.

— Это иллюзия? — спросил Локи, в глубине души все еще надеясь, что все это не взаправду.

Пусть он будет где угодно из всех девяти миров, но только не здесь!..

— Отчего же? — насмешливо спросила Хела. Ее чрезвычайно забавляла реакция Локи. — По-моему, Йотунхейм — идеальное место. Во всех девяти мирах не найти ничего более подходящего для того, кто хочет скрыться от чьих-то глаз.

Губы Богини Смерти тронул хищный оскал.

— В моем случае, я скрываюсь от одного глаза.

Довольная своей шуткой, Хела захохотала, а Локи почувствовал, как к его горлу подступает тошнота.

— Да, ты права, — слабо откликнулся он.

Действительно. Никому бы и в голову не пришло искать ее здесь — в полуразрушенном мире льдистых холмов и снежных пустынь.

Раздражение поднялось в нем внезапно, сменив собой страх и растерянность. Локи нервно дернул головой и твердо посмотрел Хеле прямо в глаза.

— Не смотри на меня так, — тут же откликнулась та. — Это не я их убила.

Локи открыл рот, но Богиня Смерти снова не дала ему произнести ни слова:

— Зачем ты мне нужен? Сама не знаю. Наверно, понравился, — она улыбнулась так дико, что у Локи по спине побежали мурашки. — Да и если говорить серьезно — я столько всего в тебя вложила, даже жаль, если все это пропадет зря.

Локи молчал, сурово сдвинув брови. Хела улыбалась.

— И что ты собираешься делать дальше? — спросил он, изо всех сил пытаясь унять клокотавшую в нем злость.

— О, — сказала Богиня Смерти и задумалась.

Она молчала несколько минут. Локи терпеливо ждал.

— Понимаешь, милый, — со вздохом продолжила Хела спустя какое-то время молчания. — Собранные мною Камни имеют поистине разрушительную силу, когда у их владельца есть Перчатка…

Безумные глаза поймали взгляд Локи, и тот в который раз за истекшие пятнадцать минут пожелал исчезнуть, лишь бы не видеть этот прожигающий дикий взгляд.

— У меня ее нет, — немного капризно закончила Хела.

— И чего ты хочешь от меня?

— Мы проберемся с тобой в Асгард, и ты проведешь меня в Хранилище.

— Почему ты не сделаешь этого сама? — насторожился Локи.

— Пока жив Один, я не могу владеть мощью асгардской магии в полную силу, — ненавистно процедила Хела, сжимая кулаки. — А защитные заклинания, которыми он оградил Хранилище, можно разрушить, только если применить асгардскую силу. Понимаешь? Нейтрализовать эту магию можно только однородной ей магией.