Глядя на Сигюн, он действительно верил, что все будет хорошо.
====== 33. Богиня Смерти ======
Тысячи писем с выражением благодарности и соболезнования.
Тысячи загубленных душ.
Тысячи подписей с разными именами и адресами на конвертах, запечатанных сургучом.
Ваш супруг пал геройской смертью.
Ваш отец погиб, защищая Асгард.
Ваш брат не вернулся с войны, но он навечно останется в наших сердцах символом отваги и мужества…
От этих писем легче не становится. Скорее, наоборот: раны, которые еще не начали затягиваться, разбредаются вновь. С новой силой накатывают боль и отчаяние. Эти письма — не утешение. В какой-то степени эти письма — горькая насмешка.
Тор сидел, склонившись над пергаментом. Прочитал, поставил подпись, запечатал. Прочитал, поставил подпись, запечатал. Прочитал, поставил подпись…
Прошло уже несколько дней, а писем меньше не стало. Все новые и новые имена проскальзывают перед глазами, все новые и новые воспоминания нахлынывают грозной волной, унося с собой спокойствие и отнимая последнюю радость в забытьи.
Такое забыть не получится.
Локи сидел рядом, низко склонившись над своим пергаментом. Тор исподтишка наблюдал за братом: молчаливый, всегда серьезный, с нечитаемым взглядом изумрудно-зеленых глаз, он стал пропадать еще чаще, чем раньше, появляясь лишь тогда, когда его присутствие было чрезвычайно необходимо. Где Локи проводил часы напролет, не знал никто, но однажды Тор поймал брата на лестнице, ведущей в нижнюю часть замка, где располагалась темница. Младший принц его тогда не заметил — или сделал вид, что не заметил. Тор тоже никак не выдал своего пристутствия и с братом об этом не говорил. Это его дело, в которое Тор соваться не хотел.
— Валькирии теперь будут жить в западном крыле, слышал?
Тор вздрогнул и перевел взгляд с очередного письма на брата. Локи смотрел прямо на него — внимательно, сдержанно, слегка сурово.
— Теперь слышал, — ответил Тор. — Ты думаешь, это что-то значит?..
Локи неопределенно покачал головой.
— Сам подумай, — он поставил в уголке письма аккуратную подпись и, положив его в конверт, запечатал. — Валькирии на протяжении многих тысяч лет были в опале. Отец изгнал их за предательство. А теперь он вдруг простил им все. Почему?
— Почему? — переспросил Тор, забыв запечатывать письма.
Локи вздохнул.
— Потому что без них в войне не победить, — он помрачнел еще больше. — Хотя, если честно, я сомневаюсь, что и с ними получится одолеть Хелу, — добавил он очень тихо.
Тор глубоко задумался. Если бы Локи не затронул сейчас эту тему, он бы и не увидел в появлении валькирий какой-то особый смысл. Но Локи, как всегда, был прав.
Тысячу раз прав!
Локи вдруг встал из-за стола и, быстро посмотрев по сторонам, выскользнул за дверь. Усилием воли старший принц заставил себя остаться на месте. В последнюю секунду он уже хотел кинуться за братом — проследить за ним, узнать, какой же секрет он так ревниво охраняет!.. Может быть, он бы так и сделал, если бы в последнюю секунду его взгляд не упал на Сиф, которая сидела, сгорбившись, за крайним столом и подрезала перья для письма.
Со дня похорон Фригги Сиф неуловимо отдалилась от Тора. Старший принц пытался несколько раз заговорить с девушкой, чтобы узнать причину, но на все его вопросы Сиф отвечала односложно, а то и вовсе уходила от темы. Тор чувствовал: что-то случилось. Возможно, он что-то не то сказал или как-то иначе обидел девушку, но что именно он сделал не так, Тор сказать не мог. Он был пьян. И все, что случилось в тот вечер, было для него не большим, чем сон, который стерся из памяти, всплывая иногда обрывками где-то на переферии сознания.
— Если тебе нужна будет компания, чтобы развеяться, я буду не против.
Фандрал подошел неслышно и сел рядом, обеспокоенно глядя на Тора.
— Да ну? — не смог удержаться старший принц от колкости. — А как же свидания? У тебя наверняка сегодня была запланирована встреча с какой-нибудь красоткой…
Фандрал усмехнулся.
— Как раз сегодня все отменилось, — его глаза выражали тревогу. — А вот тебе сегодня не помешало бы выйти на свежий воздух.
— Погуляю в саду, — буркнул Тор, возвращаясь к своим конвертам.
— Я сказал, «свежим», — друг покачал головой, показывая этим жестом, что возражения не принимаются. — Поедем в нижний город. В асгардский лес. Куда угодно. Лишь бы вытащить тебя подальше от дворца, где все пропитано трауром.
Фандрал встал и похлопал друга по спине.
— В семь на обычном месте. Я приведу коней.
Когда Тор пришел на место встречи, Фандрал его уже ждал. Он стоял, держа под уздцы двух жеребцов. На нем был плащ и шляпа с широкими полями, практически полностью закрывавшая лицо. Завидев Тора, Фандрал приветливо кивнул ему в знак приветствия.
— Я знал, что ты придешь.
— Ты был прав, — вздохнул Тор, легко вскакивая в седло. — Развеяться надо.
Уже начало смеркаться, и тени от деревьев, падающие на лесную дорогу, по которой ехали друзья, были похожи на диковинных чудовищ, простирающих костлявые руки к двум одиноким всадникам. Ветер трепал полы плаща и словно выдувал из головы все плохие мысли. Казалось, стало даже легче дышать — грудь вздымалась свободно, и кровь бежала по жилам в разы быстрее от быстрой скачки.
Фандрал, несомненно, хорошо знал друга и верно угадал, что может ему помочь.
— Ведь дело в Сиф? — спросил он у Тора, когда они спешились, достигнув нижнего города.
Тор быстро посмотрел на друга и отвел глаза.
— Дело в ней, — нехотя признался он, понимая, что скрывать свои чувства дальше нет сил.
— Дела любовные? — хитро прищурился Фандрал.
Тор смутился.
— Да нет, ты не понял, просто…
— Это ты не понял, — мягко перебил друга Фандрал. — Здесь дела любовные, уж ты мне поверь…
Тор уныло опустил голову.
— Значит, Локи прав? — спросил он глухо.
— А когда твой брат ошибался? — резонно спросил Фандрал, и Тор не мог не признать правоту его слов.
Зато сразу все стало на свои места. Теперь были ясны те долгие взгляды, которые Сиф кидала на него, недвузначные слова и намеки, непонятные обиды и горячность девушки.
Тор мучительно покраснел.
— Как думаешь, она давно…того? — спросил он, и Фандрал почему-то тут же отвел взгляд.
— Э-э-э-э… — протянул он, нервно потирая ладони. — Думаю, да…
— И Сиф молчала? — раскаяние и злость на свою тупость накатили внезапно.
— Молчала? — насмешливо начал Фандрал, но, наткнувшись на потерянный взгляд друга, стушевался. — Ну, в смысле, она не молчала…
Тору очень хотелось, чтобы Фандрал сказал, что все это неправда. Но это была правда. И что делать теперь, Тор не знал. Ясно было только одно: ничего не замечать дальше уже не получится.
Но Сиф была ему, как сестра. И он не представлял, как скажет ей об этом.
— Она поймет, — Фандрал ободряюще хлопнул друга по спине. — Самое страшное в любой ситуации — незнание ее. Поговори с ней. Объясни ей. Вот я бывал однажды в такой ситуации — без слез не вспомнишь! Я неделю встречался с одной прелестной девушкой…
Фандрал пустился вспоминать случай, произошедший с ним лет этак семьдесят назад, но Тор его не слушал. Да, он поговорит с Сиф.
Она, конечно же, поймет.
Она все понимает.
Локи сидел в темноте на краю кровати и, не мигая, смотрел на свои руки, выделяющиеся в темноте ночи почти призрачной белизной. Он догадался просмотреть списки имен умерших заключенных в асгардской тюрьме за последние годы — имя Нарвы было в этом списке триста восемьдесят вторым по счету.
Нарва Блэрсон умерла восьмого числа девятого месяца, сорок один год назад.
Локи тяжело вздохнул.
Как сказать Сигюн о том, что ее тетя умерла, он не представлял. Даже простое механическое — встать и открыть дверь — вдруг стало невыполнимой задачей.
Она заплачет. Ей будет больно.
Но если не сказать Сигюн правду, ей будет еще больнее.
