— Я не слышу больше в голосе почтения. Как-никак перед тобой принц Асгарда…
— Асгарда? — Хела выгибает левую бровь. — Ты хотел сказать, Йотунхейма?
— Что? — Локи теряется.
— Ты — сын Лафея, Локи, — прозрачные — ледяные — глаза смотрят с презрением. — Ты — йотун-полукровка. Вот и вся правда.
С Локи вмиг слетает вся спесь и наигранное равнодушие. Он неверяще кривит губы, а потом поджимает их, чтобы скрыть невольную дрожь.
Он сам не понимает, в какую секунду в его руке появляется черный изогнутый кинжал — он наколдовал его машинально. Но уже в следующее мгновение он кидается вбок, чтобы потом сразу же вогнать острое лезвие в самую глотку новоявленной сестре. У него получается обмануть Хелу — или ему так кажется. Но всего на мгновение она замешкалась, и этого мгновения Локи хватило, чтобы полоснуть ее ножом по горлу.
Пальцы Хелы стальным обручем сжимаются вокруг его запястья.
— Хорошая попытка, — шипит она в лицо младшему принцу. — Но я, кажется, уже говорила: не делай так, если не хочешь умереть…
Рана на ее горле затягивается сама по себе, подчиняясь магии Хелы. Женщина смотрит на младшего принца уже с откровенной ненавистью.
— Убила бы тебя, — ее глаза опасно сверкают. — Но соглашение с Лафеем не позволяет.
Она щурится и отпускает, наконец, руку принца. Шипит по-змеиному, и от угрозы в ее интонациях по спине Локи бегут мурашки:
— Пока не позволяет…
Локи судорожно оглядываться по сторонам. Бежать нет никакой возможности. Ему надо тянуть время. Отсутствие младшего принца наверняка уже заметили во дворце, и Хеймдалль скоро его отыщет…
— Значит, ты ждала этого момента почти двести лет? — спрашивает он.
Ему неинтересно. Он просто тянет время.
Хела с радостью хватается за его слова:
— О, я не могла рисковать. К тому же, для того, кто был приговорен к вечности, какие-то двести лет совсем не срок… — Хела явно наслаждалась эффектом, который производила на Локи своими словами. — Мне нужно было войти в доверие к кому-нибудь, кто знал бы, где хранится магия, и кто добровольно мог бы мне ее отдать. Один и Фригга не в счет, слишком умны. Старший принц туповат, не спорю, но он бы точно что-то заподозрил, попроси я у него разрешение посмотреть на хранилище Асгардской магии. Нет веской причины. Ты же — совсем другое дело. Младший принц, всегда в тени своего брата, несчастный изгой, да к тому же еще и приемыш, который не знает тайны своего происхождения, но который жаждет ее узнать… Признаться, я думала, все будет намного сложнее.
Локи затравленно оглядывается назад.
Тянуть время…
Хела, кажется, совсем не спешит его убивать. Она говорит, как настоящий оратор, и смакует каждое свое слово.
«Не хватает трибуны», — мрачно думает Локи, глядя на женщину исподлобья. — «Зато слушателей хоть отбавляй…»
Хела переходит на шипение. Каждое ее слово сквозит ненавистью:
— Я заключила договор с Лафеем. Он так жаждал увидеть своего единственного сына и вернуть Йотунхейму Ларец Вечных Зим, что с радостью согласился обменять Тессеракт на тебя и эту коробку.
Тес-се-ракт…
— Как я смогла обмануть Одина? Очень просто. Найти подходящую девушку из благородных, убить ее и занять ее место оказалось самым простым. А изменить свою внешность еще проще, если у тебя есть Камень реальности. А он у меня есть. И теперь будет Камень пространства. Я соберу все камни бесконечности раньше, чем он, уж поверь…
— Раньше, чем кто? — решается спросить Локи, и Хела одаривает его таким взглядом, после которого хочется умереть.
— Раньше, чем Танос.
— Довольно! — обрывает ее ледяной голос, и Локи чувствует, как его горло сжимает спазмом. Он понимает, что этот голос принадлежит Лафею прежде, чем тот появляется перед ним.
Теперь его рубиновые глаза совсем рядом, и Локи отчетливо видит в них свое отражение.
Хела смотрит на Лафея с ожиданием.
— Я свою часть сделки выполнила, — шипит она. — Где Тессеракт?
Голубой светящийся куб появляется на раскрытых ладонях Лафея. Царь йотунов не без сожаления отдает артефакт Богине Смерти.
И поворачивается к замершему от ужаса Локи.
— Сын, — говорит Лафей, опуская свою ладонь на плечо младшему принцу, и Локи отчаянно хочется закричать.
А потом он опускает взгляд на свои руки, и крик ужаса, готовый уже вырваться из его груди, замирает на губах.
Он — монстр, которым родители пугают своих детей.
— Это самоубийство, — твердо чеканит Сиф, предостерегающе глядя на Тора. — Никто еще не смог выжить, напав на Йотунхейм.
Фандрал и Огун молчат, но Тор понимает — они считают так же, как и Сиф.
— Я не заставляю вас идти со мной, — Тор порывается пройти к открытому Биврёсту, но друзья тут же загораживают ему дорогу.
— Почему ты вообще так уверен, что Локи в Йотунхейме? — резонно спрашивает Фандрал. — Может быть, он уже давно укрылся в безопасном месте…
Тор хмуро качает головой. Он всем своим естеством чувствует, что брат в беде. И почему-то он твердо уверен, что Локи в Йотунхейме.
— Он в Йотунхейме, — с каким-то нездоровым упрямством говорит он, и Сиф тяжело вздыхает.
— Но это же не повод идти против йотунов с одними ножами! — говорит она, в отчаянии кусая губы. — Расскажи обо всем Одину, и он…
— Отец в нижнем городе! — кричит на нее Тор.
Сиф испуганно отшатывается. Теперь она действительно понимает, насколько все серьезно — Тор раньше никогда на нее не кричал.
— Но нас всего четверо! — пытается вразумить друга Фандрал. — Лучше будет, если мы найдем Фриггу или Тюра или кого-нибудь еще, чтобы Асгардская армия вошла на земли Йотунхейма, и…
— На это нет времени! — рычит Тор, обрывая друга на полуслове. — Я иду один, а вы ищите кого хотите и шлите кого хотите и куда угодно…
— Я пойду с тобой, — слышится за спиной Тора мягкий бас, и все друзья, как один, поворачивают головы в ту сторону, откуда раздался этот голос.
— Вольштагг? — удивленно спрашивает Фандрал, припомнив в стоящем перед ними парне того рыжего здоровяка, который на дне рождении старшего принца на спор выпил пять кружек пива.
— Ну, чего стоим? — добродушно гудит Вольштагг, подходя к Биврёсту и пропадая в нем. На лице Тора появляется улыбка. Не мешкая больше, он шагает в Радужный мост вслед за новым другом.
— Идиот, — шепчет Сиф, закатывая глаза, и идет за ним. Фандрал и Огун, переглянувшись, следуют ее примеру.
Один отдает последние распоряжения и сам во главе с армией отправляется в нижний город.
Тысячелетняя война, закончившаяся более шестисот лет назад, грозит разгореться снова.
— Где Тор и Локи? — спрашивает Один, когда Фригга поправляет ему шлем. Супруги стоят у парадного входа — царица провожает царя.
— Они придут в тронный зал, — быстро отвечает Фригга, онемевшими от волнения пальцами застегивая непослушный плащ на муже.
— Ваше Величество! — к царской чете спешит Тюр.
Один хмурится — слишком уж встревоженно выглядит спешащий к ним мужчина.
— Что случилось еще? — спрашивает Всеотец, уже догадываясь заранее, что ему ответит Тюр.
Ответ звучит жестко и неизбежно, повисает в воздухе и давит своей тяжестью на нервы, и без того натянутые до предела:
— Их Высочества пропали. Во дворце их нет.
Ночь вспыхивает тысячами осветительных огней.
Золотой дворец Асгарда от падающих на него огненных бликов вновь кажется залитым кровью.
Тор никогда раньше не был в Йотунхейме, и он уж точно не предполагал, что здесь действительно так холодно, как говорят. Лед пронизывал насквозь, пробирал до костей, и все внутри леденело от кончиков пальцев до самого сердца.
Сиф обняла себя за плечи и беспомощно обернулась на друзей.
— Никто не взял меховую накидку, да? — спросила она и робко улыбнулась, пытаясь скрыть внезапный приступ страха.
Они идут, ориентируясь на движение, которое виднеется далеко впереди.
