Локи пропустил шутку мимо ушей. От слов брата его и без того бледное лицо стало белым, как снег. Тор снова заволновался:

— С тобой точно…

— Да.

— Ты уверен?

— На все сто двадцать процентов.

Они замолчали. Сидели в темноте друг напротив друга и боялись встретиться взглядами. Каждый хотел рассказать другому о том, что с ним произошло в этот страшный вечер. И каждый боялся признаться в этом.

Локи, подловив момент, когда Тор, задумчиво прикусив губу, принялся рассматривать шторы на окне, внимательно посмотрел на брата. Где он был этим вечером? И почему вернулся таким испуганным и потерянным? Локи хотелось…

…очень хотелось…

…поддержать брата. Но он не знал, что нужно сделать и сказать. Поэтому сидел молча.

А Тор в эту минуту думал о том, что он плохой брат. Во дворце все только и говорили о том, что в Асгард пробрались йотуны. И мать выглядела уставшей и словно постаревшей на тысячу лет. Фригга ничего не сказала старшему сыну и Одину не позволила ругать его за самовольную вылазку ночью. Она проводила Тора в его спальню — даже поцеловала на ночь — и ушла. Но ушла с такими грустными глазами и с той самой складочкой у губ. И то давящее чувство внутри, которое разрывало старшего принца на части, усилилось.

Уснуть он не мог. Спать сейчас казалось ему чем-то странным. Чем-то неправильным. Поэтому он выбрался из постели и, стараясь создавать как можно меньше шума, выскользнул в коридор.

Ему нужно было увидеть Локи.

И вот Локи сидел перед ним — живой и сонный.

— Тор, — тихо прошептал он.

— Что? — так же тихо спросил старший принц.

Локи не ответил. Он смотрел в пустоту перед собой, его глаза блестели, а губы были сжаты в тонкую линию. Когда уже Тор решил, что брат ему не ответит, Локи сказал, и голос его прозвучал по-взрослому серьезно:

— Если что-то должно произойти, оно произойдет. И если что-то сегодня случилось, значит, так и должно было быть.

Тор вздрогнул. А Локи снова насмешливо скривился и, улыбнувшись своей неизменной улыбкой, сказал:

— Если не хочешь быть похожим завтра на Хель, лучше иди и ложись спать. Занятия по математике еще никто не отменял.

При упоминании о ненавистной математике Тор поморщился. Но то томительное чувство безысходности и глубокой вины отступило. Только Локи так мог: успокоить, сказав очередную колкость.

И как только ему удается, оставаясь по-прежнему младшим братом, казаться намного старше Тора?..

— Сила Локи будет расти, — задумчиво сказала Фригга, обращаясь к мужу.

Один стоял на открытом балконе и, положив руки на золотые перила, смотрел вдаль — туда, где простирался нижний город, невидимый обитателям дворца.

— Так тому и быть, — спокойно произнес он, словно отвечая не на слова жены, а на свои собственные мысли. — Он сын Лафея, и если ему суждено…

— Он наш сын! — перебила мужа Фригга, и ее глаза полыхнули яростным огнем. Она уверенно подошла к Одину и встала рядом.

— Я не хочу, чтобы он узнал о своем прошлом, — тихо сказала она, глядя на свои руки и — одновременно — в никуда. — Я хочу защитить его…

— Мы защитим его, — Один повернул голову к жене. — Пока Локи здесь, в Асгарде, он в безопасности. Но о своем прошлом он узнает. Рано или поздно. Он уже начал догадываться о чем-то…

Фригга подавила вздох и позволила себе опустить плечи. Как сильно порой у нее болела спина из-за идеальной осанки, которая должна была быть всегда у царицы Асгарда!.. И как сильно у нее болело сердце за своих сыновей…

— А Тор? — спросила Фригга ровным голосом, но ее пальцы, вцепившиеся в перила до побеления костяшек, выдали ее волнение с головой.

— А Тор сегодня получил хороший урок. Он запомнит его. И не совершит ошибок в будущем.

Конечно. Один все знал с самого начала. И он позволил старшему сыну беспрепятственно покинуть дворец.

— Это жестокий урок, — с упреком заметила Фригга.

— Это жизненный урок, — поправил ее Один.

И, как всегда, был прав.

Произошедшие события очень повлияли на обоих братьев. Локи уже не старался уединиться, а наоборот — тянулся к Тору, но всеми силами старался скрыть свои истинные чувства под язвительными насмешками.

— Что, воевать уже не хочешь? — спросил он у брата, когда тот, мрачный и хмурый, шел по коридору дворца к себе в комнату, чтобы забрать учебник по математике перед занятиями.

— А тебе что, колдовать расхотелось? — в тон ему ответил Тор, не зная наверняка, но сердцем чувствуя, что с братом тоже что-то произошло.

Локи прикусил язык и больше не сказал Тору ни слова.

Они дошли до своего крыла и разошлись на лестнице — каждый в свою комнату.

Тор, пройдя мимо нового стражника и вовремя подавив в себе желание по обыкновению обратиться к нему по имени, сказал:

— Ко… Э-э-э… Как там тебя? Ну, в общем, если мимо вдруг пройдет леди Сиф или Фандрал, или Огун… Короче, если поблизости окажется кто-то из них, скажи им, что я их ищу.

Стражник стал прямее самой ровной доски и отчеканил на удивление высоким голосом:

— Приказ понял, Ваше Высочество!

Тор удовлетворено кивнул и открыл дверь своей комнаты. Перешагнув через порог, тут же замер на пороге, увидев у окна высокую фигуру мужчины в плаще.

Его опасения подтвердились — отец все-таки приставил к нему надзирателя.

— Ваше Высочество… — повернувшийся на звук шагов мужчина почтительно склонил голову. Но по его горделивой осанке и жестким глазам старший принц понял: этот не из тех, кто будет подобострастно раскланиваться перед ним и спешить тут же выполнить любое поручение наследника престола. Тору попался крепкий орешек, раскусить который будет не так-то просто. А это значит, плакала его свобода.

— Занятия по математике у Вас начинаются ровно через три минуты, — сверившись с написанным в свитке расписанием, совершенно бесстрастно заговорил надзиратель, как про себя его уже окрестил Тор. — В три часа у вас запланирована встреча с гостями из Ванахейма, в пять — тренировка по ведению ближнего боя… Советую поторопиться. Если опоздаете к учителю математики, все расписание придется сдвигать, а это очень неприятно.

Тор, заскрипев зубами и ничего не ответив, молча подошел к своему письменному столу и сгреб с него все учебники. Так же молча прошел к двери и, услышав за спиной твердое напоминание: «Обед перенесен на полчаса раньше. Всеотец велел не опаздывать…», пулей вылетел в коридор, лишь бы только не слышать больше этот монотонный голос.

Но в конце концов, злиться ему было не на кого, кроме себя. Наказание он заслужил.

Женщина, которая стояла перед Локи, определенно была не похожа ни на прислугу, убирающую покои принца, ни на учителя. Высокая, худая, с бледной кожей и копной пышных золотых волос, затянутая в узкое платье с длинными рукавами, она была похожа на змею.

— Прошу прощения? — соблюдая правила этикета, вежливо, но с такой лютой гримасой на раздраженном лице поинтересовался Локи, подходя к женщине ближе и глядя на нее исподлобья снизу вверх.

— Ваше Высочество, — женщина присела в легком реверансе и чуть насмешливо посмотрела на младшего принца.

Такое поведение Локи не понравилось.

— Вы кто? — сухо спросил он, не глядя больше на незнакомку и старательно оправляя свою мантию перед зеркалом.

— Меня зовут Фрейя. Ваш отец…

Ах вот оно что.

— И что мой отец? — зашипел на Фрейю принц, перебивая ее.

— …Ваш отец меня назначил Вашим наставником, — невозмутимо закончила свою фразу Фрейя и улыбнулась Локи самой что ни на есть любезной улыбкой. Однако в ее голубых глазах сверкнул лед, и Локи это заметил.

И решил, наконец, поставить все на свои места. Он развернулся к ней на каблуках и твердо сказал:

— Книги собрать и выставить на полки в библиотеке по порядку, встаю я в восемь утра и ни минутой раньше, чай пью только зеленый, и сними, наконец, эти уродские шторы с окна, они мне никогда не нравились… Это приказ.