— Я передам письмо с тем, кто придет рассказывать Хассалеху о Хогвартсе, — Азирафаэль стянул с носа очки и плеснул вино 1754 года в граненый стакан. Он нервничал все сильнее: с утра пораньше заявится мальчик, о котором известно только то, что он — нарушение всех законов мироздания и дитя владыки ада, а из хорошего в нем — архангельская составляющая, но если учесть характер того, от кого именно ему досталась эта составляющая, все четыре всадника могут с чистой совестью идти на пенсию. — А почему ты такой спокойный? — наконец он понял, что не так. Обычно демон паникует даже сильнее него самого, а тут спокойно лепит печати на бумажки, даже руки не дрожат.
— У этого есть несколько причин, — нараспев ответил Кроули. — Во-первых, мы ничего не изменим, следовательно, волноваться не за чем. А во-вторых, я в мясо.
— Чье мясо?
— Мое мясо. Я в хлам. В дрова. В говно. Вусмерть. В…
— Я понял, но чем?
— Я запил абсент текилой, — гордо заявил Кроули и вдруг вспомнил то, что придумал, пока еще был относительно трезв. — Знаешь, что я нам сделал? Свидетельство о браке! — он помахал листочком со свежей подписью; ангел жестом глубочайшего разочарования прикрыл дланью чело. — У тебя такая подпись… сложная, как будто ты не хотел на мне жениться, но я сделал, — гордо закончил Кроули.
— Дорогой мой мальчик, — с сарказмом окликнул Азирафаэль. — Нет, не так. Дорогой мой супруг, не соизволишь ли ты возлечь и проспаться, чтобы с утра не дышать на сына архангела перегаром?!
— Возлю, — кивнул Кроули, отправляя последний документ в архив, а его копию — в плавающую в воздухе папку. — То есть, возлягу. Ты шесть тысяч лет не предлагал мне возлечь.
— Я тебе и раньше не предлагал, — Азирафаэль встал возле кровати с пледом наготове, но Кроули перекинулся в змея и свернулся в кресле. — Ладно, как хочешь, — он накрыл пледом кресло и, сходив на кухню, принес тарелку с молоком. — Не захлебнись только, — предупредил он, помня, что после выпивки Кроули с утра ищет молоко как наркоман дозу.
Вельзевул мрачно смотрела на сына, который едва не подпрыгивал от возбуждения, только думая о том, что скоро окажется в Лондоне. В Лондоне! Лондон ассоциировался с мороженым, которое Вельзевул приносила с Земли, с ветром, всего однажды коснувшимся лица, когда Габриэль перехватил его буквально с рук на руки, прежде чем вознестись. Хассалех проводил взглядом плотно набитый чемодан, который Хастур, прикинув в голове карту Лондона, отправил прямиком в лавку Азирафаэля, и повернулся к Вельзевул.
— Я куплю себе кота, — заявил он. — В Хогвартс можно котов.
— Укради себе кота, — посоветовал Хастур. — Зачем тратить деньги.
— А если ты превратишься в жабу, я тоже могу взять тебя с собой и показать тебе Хогвартс.
— Нет, — Хастур закурил.
— Тебе неинтересно?
— Неинтересно.
— Ну ладно, — привыкший к тесному тактильному контакту с Вельзевул, Хассалех робко придвинулся к Хастуру и обнял его за пояс; демон поморщился и отодвинулся. Хасс украдкой вздохнул: Хастур много раз говорил, что от него так фонит благодатью, что от любого прикосновения он начинает чесаться. Зато Вельзевул не только обняла, но и поцеловала, погладила по щеке и наконец развернула спиной к себе.
— Ты появишься прямо перед дверью в лавку, — сказал Хастур. — Просто иди прямо в дверь, которая будет перед тобой.
— С чего ты взял, что он появится прямо с утра пораньше? — поинтересовался из-под пледа Кроули.
— Зло действует по ночам и…
— Это Хастур действует по ночам. И ночь — не утро.
— А утро — наиболее уязвимое время, потому и кошмары вы насылаете под утро обычно.
— Ты мне Лавкрафта будешь поминать всю вечность! — взвыл Кроули. — Я просто тогда пошутил! Кто знал, что он такой впечатлительный? К тому же он читал книгу Хастура, он еще тогда мог двинуться и без моих кошмаров.
Азирафаэль спустился по лестнице в торговый зал магазинчика, оставив Кроули просыпаться и приходить в себя. Ну да, как будто он поверит, будто все так случайно вышло: Говард прочел чудом уцелевшую пьесу «Король в желтом», написанную самим демоном, а ночью это все ему приснилось в подробностях.
Посреди стеллажей с книгами стоял старомодный кожаный чемодан, которого явно быть не должно. Азирафаэль огляделся — никого, обошел странный предмет, и в тот же момент дверь распахнулась.
========== Часть 2 ==========
На пороге остановился мальчик и, не переступая его, заглянул внутрь. Неужели это он? Азирафаэль ожидал увидеть уменьшенную копию Габриэля, ребенка, может быть, похожего на Адама, широкоплечего, высокого, с запоминающейся внешностью и громким голосом. Мальчик даже выглядел тихим.
— Входи, Хассалех, — негромко позвал Азирафаэль, наблюдая за тем, как ребенок переступает порог только после приглашения. Как поступает истинная нечисть.
Он был невероятно похож на Вельзевул: тонкий, невысокий, с упрямыми черными волосами, падающими на лицо. От Габриэля ему достался только прямой подбородок и четко очерченные губы, в целом Азирафаэль не сразу бы и понял, если бы не знал, что это мальчик, а не девочка; вычурная старомодная одежда это сходство только подчеркивала.
— Здравствуй, Азирафаэль, — голос тоже от Вельзевул, тихий и вкрадчивый, но кажется, звучит из всех уголков комнаты.
Кроули скатился по ступенькам и воззрился на сына Вельзевул, приподняв очки, потом издевательски поклонился: запомнив сказать потом Азирафаэлю, что Хассалех одет точно ему под стать.
— Принц ада, мое почтение.
— Хорошо, называй меня так, — надменно сказал Хасс. — А ты, — он повернулся к Азирафаэлю и продолжил уже доброжелательно. — Просто по имени.
Ангел с демоном переглянулись, у Кроули вытянулось лицо. Выждав несколько мгновений, Хассалех продолжил.
— Или ты можешь вести себя нормально и называть тоже, — Хасс сжал руки в замок. — Что мне надо делать?
Азирафаэль поманил его в комнату, где одиннадцать лет назад он и отдельно взятый демон надирались, узнав новости об Антихристе, и усадил на диван; сам собой закипел чайник на подставке.
— Расскажи о себе, — мягко попросил ангел. — Мы ведь ничего не знаем, — он оглянулся на Кроули, который прислонился плечом к дверному косяку. — Что ты обычно делаешь, ешь ли ты вообще, спишь… твоя природа уникальна, и мы, честно говоря, в растерянности.
— Я читаю, — Хасс с интересом огляделся. — Про чувство голода я узнал из книг, у меня его нет, но я ем, если хочу узнать вкус. И со сном то же самое, но обычно я сплю, потому что мне скучно.
— У нас больше общего, чем кажется, — пробормотал Кроули себе под нос. — Значит, слушай, Хассалех. План такой: ты делаешь что хочешь, мы дожидаемся преподавателя из Хогвартса, выбираем день, идем покупать все для этой школы.
— И кота, — перебил Хасс.
— Какого кота? — не понял Кроули.
— Я хочу кота, я видел на картинке, а в Хогвартс можно брать животных.
— Зачем тебе кот?
— Ну, вообще-то я хотел жабу, но она не согласилась ехать, — Хасс тяжело вздохнул. Он решил, что для того, чтобы ни в коем случае не проболтаться отцу о Хастуре, будет представлять его своим фамилиаром и говорить о нем также. Архангел же не знает, в кого превращается палач Вельзевул, и Хастур никак не выяснит, как о нем говорят, и не разозлится.
Кроули расхохотался и выпал из дверного проема обратно в магазин. Моральное состояние вышло из глубокого минуса. Чудо, а не мальчик. Завел себе в аду жабу! Кроули представил себе, сколько каламбуров можно высказать на эту тему и впервые пожалел, что не общается с Хастуром. Впрочем, в ад все равно придется наведываться, и там можно смотреть на Герцога и повышать себе настроение. Кроули вышел назад в торговый зал и схватился за ручку тяжелого чемодана как раз в тот момент, когда вошел первый покупатель.
— Ангел, к тебе клиент! — крикнул Кроули, в который раз потешаясь про себя, насколько же эта фраза подходит борделю.
— Почему ты зовешь его ангелом открыто? — спросил Хасс, когда Азирафаэль торопливо вышел, а сам Кроули вернулся, таща тяжеленный чемодан, держа его тремя пальцами, словно он был пуст. Вельзевул всегда говорила ему, что чертыхаться, как и поминать Небеса всуе, строго настрого запрещено; Хасс не знал, что это делается потому, что обе конторы фиксируют любое обращение, и воззвание из ада вряд ли проигнорирует та же Михаил, а на земле лучше просто не привлекать внимание, и думал, что запрет основан на конспирации.
