— Зато Хастура не было на Земле, пока он не знал обо мне и боялся, что это ловушка, — отозвалась Михаил, не отреагировав на «птичку». Габриэль всю дорогу рассказывал ей о том, что происходило на Земле в тот год, пока она отсутствовала.

— Умно, — кивнул демон. — Но ты вовремя. Мой тезка, которому я за экспроприацию собственного имени откручу голову собственными руками, сообщил о вашем местонахождении, и Вельзевул готовится неожиданно прийти сюда. Мне чисто разузнать: вы собираетесь баррикадироваться в бункере?

— В бункере будут Хасс и люди. По крайней мере, Дин Винчестер, — ответил Габриэль. — Будут ли с вами демоны верхнего ада?

— Не должны, только если один… или два. Не больше, потому что Вельзевул не собирается посвящать всех в свои семейные дела, — Кроули огляделся. — Это хорошее место, — сказал он. — Я передам Вельзевул, что нашел поле для битвы.

— Ангар? — уточнил Дин. — Оригинальный выбор. Отгоню-ка я машину.

— Шевроле шестьдесят седьмого, — со знанием дела оценил Кроули. — Неплохой выбор для человека в рубашке на футболку. И год был хороший, единственный минус, Хастур узнал, что такое телевидение, и стал вмешиваться во все новости, которые я смотрю. Габриэль, что с тобой? — вдруг резко сменил он тему.

— Ничего, — отозвался архангел, но Дин, обернувшись, увидел, как на его лице золотом проступают письмена на енохианском.

— Ты взял слишком много, — Михаил взяла его за руку, и золотые потоки слов, проступившие на коже его ладоней, устремились в ее сторону, перетекли к ее вены. — Даже мне уже тяжело.

— Я должен… ее победить, — запнувшись, ответил Габриэль. — Я не был уверен, что смогу, но я должен.

— Чего взял? — не понял Дин. Кроули вдруг отшатнулся:

— Ты что, совсем уже?! — злобно заорал он. — Я зачем это все делаю, ради вас всех, проклятые лицемеры?!

— Да что он сделал-то? — спросил Дин.

— Забрал благодать Хассалеха, — отозвался Кроули. — А я-то думаю, что от него на всех уровнях такой фон, что хочется упасть и окопаться.

— Габриэль… — побледнел Азирафаэль. — Он же не сосуд, он умирает! Медленно умирает!

— Я возвращу ему благодать, как только разделаюсь с Вельзевул, — ответил Габриэль и отвернулся. — Как ты и сказал, умирает он медленно, поэтому я успею.

— Это же ребенок! — пораженно проговорил Дин. — Не абстрактный, а твой! Твой собственный!

— Вот я его и защищаю, как могу, — рявкнул Габриэль. — И ничто мне не помешает, ни Вельзевул, ни весь ад, ни какая-то людская мораль, — и он исчез. Кроули закрыл лицо руками.

— Я пошел против Вельзевул, потому что она могла использовать Хасса, но… но я подумать не мог, что это будет делать архангел.

— Я тоже, — добавил Азирафаэль.

— Скажи об этом Вельзевул, — вдруг сказала Михаил, обращаясь к Кроули. — Тогда она будет тут через пять минут. Мы сразимся, Габриэль победит и возвратит Хассу его благодать, пока тот даже не успеет ничего заметить. Я сама дам Хастуру знать, что буду ждать его.

— Не лучше ли фактор неожиданности? — подал голос Азирафаэль.

— Он все равно узнает, что я на Земле, — ответила Михаил. — Уже узнал. Я вызову его на поединок, и тогда во время сражения он будет только со мной, что обезопасит остальных.

— Кажется, на этот раз правильной стороны вообще нет, — заметил Кроули. — Даже моя собственная какая-то… — с этими словами он исчез.

— То есть, это нормально, выпить благодать собственного сына, чтобы потом убить его мать, — Дин развернулся к Михаил. Азирафаэль попробовал его остановить, но Дин вырвался, подошел совсем близко к архангелу.

— Нам приходится жертвовать теми, кого мы любим, — равнодушно отозвалась она. — Габриэль жертвует сразу двумя: Хассалехом и Вельзевул.

— Да ему лучше уж в аду, чем с такими, как вы! Любит он. Любил бы — не вел себя как последняя скотина: убить мать своего ребенка его же силой!

— Хассалех будет жить, — монотонно отозвалась Михаил. — Габриэль вернет ему его благодать, а ад не станет притязать на сына архангела.

— О-о, сын архангела, действительно. А то, что он сын владыки ада? Как он будет жить с тем, что убил собственную мать? Или что его отец это сделал?

Азирафаэль мгновенно вспомнил, что говорил ему Кроули: Вельзевул не стала бы убивать Габриэля в случае победы. Михаил спокойно смотрела на Дина прямо ему в глаза, лицо ее оставалось бесстрастным.

— И Хассалеху, и Габриэлю будет кого любить после этой битвы, — проговорила она, добавив про себя «в отличие от меня». — Я попрошу меня оставить. Мне надо вызвать на поединок герцога ада, и я не советовала бы вам встречать его до того, как он будет связан со мной правилами боя один на один.

========== Часть 9 ==========

Оставшись одна, Михаил несколько раз обошла открытый ангар, измеряя шагами поле, прикидывая, как все будет происходить. Ангар был огромен, поверхность была ровной — удобно, не надо думать о том, как бы не споткнуться, да и Хастур нигде не запрячет свои ловушки. Сколько сосудов он ей уничтожил с первого тысячелетия — не сосчитать.

— Хорошее место, — раздался за спиной низкий голос. Михаил даже не обернулась, продолжая осматривать площадку; она и так знала, что Хастур, замотавшись в длинный выцветший плащ, держащийся на одном страхе перед герцогом, сидит на земле, чуть согнув длинные ноги в высоких сапогах, подбитых гвоздями, которые носил еще с времен покорения Америки.

— Да, мне тоже по душе, — отозвалась она, снимая одну перчатку и касаясь пальцами шершавых каменных плит.

— Где ты была? — спросил Хастур, закуривая. — Тебя не было на Небесах и на Земле.

— А ты был и там, и там? — усмехнулась Михаил. — Мог бы позвонить. А, точно, ты ведь не умеешь. Мог бы написать, но тогда придется дать знать Вельзевул о твоем интересе, а это ущемит твою гордость. Не так уж ты и хотел узнать, поэтому я тебе не скажу.

— Где. Ты. Была, — повторил Хастур, и дым от его сигареты поплыл точно к Михаил, обвился вокруг нее, и архангел передернулась, чувствуя, как ее словно гладит ласковая рука.

— Не твое дело, — отозвалась Михаил, наконец повернувшись к нему и демонстративно скривив губы от увиденного. Взгляд скользнул по чешуйкам на скулах, совершенно белому лицу с пятнами копоти, седым волосам, падающим на лицо.

Прежде времен Хастур был небесной аномалией: создав его сразу после архангелов, Всевышний сделал других ангелов слабее и меньше, и Хастур стал единственным ангелом с силами архангела. Создавая Землю, Хастур словно отдал ей все свои краски, став совершенно седым и белым, зато новое творение заиграло таким буйством цвета, что Хастур не обратил на себя внимания. Придумывая тигров, Михаил специально сделала одного из них белым, и Хастур, посмеиваясь над ее творениями, обнял ее за талию, уткнувшись носом в ее длинные волосы. Только что появившийся белый тигр подошел к тигрице обычной расцветки и повалился возле нее на траву. Тигрица вытянула на него лапы и лизнула в нос.

— Мне тоже так сделать? — Хастур поцеловал ее в щеку, и Михаил, заведя руку назад, запустила пальцы в его волосы, белые и густые, как шерсть.

— Ты их создала? — раздался восторженный голос Люцифера, и Михаил приоткрыла глаза. Главный архангел стоял в окружении тигров, которые терлись о его ноги, а один вдруг встал на задние лапы и положил передние ему на плечи. — А это что… это что, Хастур?

— Нет, просто я решила, что пусть они будут разных расцветок, — Михаил оглянулась на Хастура, увидела его выжидающий взгляд и закатила глаза. — Да, да, это из-за Хастура.

— Какие они… — Люцифер перегладил всех, потом наконец-то оторвался. — Я тоже создам.

— У нас уже фантазия иссякла, — заметила Михаил. — Все что можно уже создано.

— Я придумаю, — пообещал Люцифер и пошел прочь, обдумывая.

— Чур не брать и не переделывать мое! — в спину ему крикнула Михаил и вполголоса добавила. — Габриэль уже сделал непонятно что, животное с клювом.

— Зачем ты так о Габриэле, животное, да еще и с клювом… — Хастур от души потрепал тигра за ушами. Михаил непонимающе на него посмотрела: понятия юмор еще не существовало, но странные высказывания Хастура вызывали смех, архангелы еще не придумали названия этому явлению.