Только фестралы, как и прежде, льнули к нему, а после встречи нос к носу со Смертью и вовсе полюбили так, что, выходя из домика по утрам, Кроули то и дело натыкался на двух-трех крылатых коней, ожидающих его пробуждения.

Адам, Хасс и Пес прибегали к нему дважды в день, дети катались на фестралах, пока Пес с лаем носился вокруг. Хасс никогда не видел смерти, но тем не менее, фестралы не оставались для него незримыми. Кроули рисовал по памяти карту подземелий Хогвартса, отмечая, где могут быть потайные комнаты, но ни одной они пока не нашли.

— Надо придумать, как нас назвать, — сказал Адам. — В Татфилде у меня были Эти, то есть, не были, а есть, но они в Татфилде. А мы с тобой…

— Те? — фыркнул Хассалех.

— Не знаю… мы придумаем.

— Серьезный вопрос, — Азирафаэль нацепил очки и вышел из-за стойки, взял из руки Адама список. — Вы уверены, что хотите моего совета? Это ведь ваша… банда.

— Кто сейчас говорит банда? — скривился Адам. — У нас компания друзей. Двух. Точнее, трех, еще пес.

— Двое в лодке, не считая собаки? — осторожно предложил Азирафаэль. Он как никогда остро ощущал в себе отсутствие творческого начала.

— Мы не в лодке, — нахмурился Адам.

— И глупо называться по книге, — добавил Хасс.

— Вы можете побыть пока безымянными, а потом название само придет в голову, — ангел проглядел бумажку. «Драконы», «змеи» — ну, это понятно, влияние факультета, «Элмгрин и Драгсет»? Тут он вспомнил, и покраснел: надо Кроули уши надрать за такие шутки, наверняка не объяснил детям, в чем соль, а если объяснил, то ему Габриэль что-то открутит. «Дикая охота», «те», отчего-то «конспирация».

— Безымянные! — вдруг просиял Адам. — Спасибо! — он обнял опешившего Азирафаэля и, схватив Хасса за руку, помчался из библиотеки.

— Я не успел… — вслед им прошептал Азирафаэль, и поэтому появление Вельзевул в школе стало для Хассалеха полной неожиданностью.

***

Гермиона Уизли не любила пятницы: у нее не было занятий, но, являясь деканом Гриффиндора, ей приходилось весь день разбираться с факультетскими проблемами, а их становилось все больше: именно на Гриффиндор попадало больше всего магглорожденных, прочитавших знаменитую в маггловском мире книжку, которые жаждали приключений, а так как реальность не предоставляла возможности стать героем, они искали ее сами, задирая других, пытаясь влезть в закрытые секции и нарушая правила. Когда Гермиона начинала отчитывать виновных, все поднимали на нее удивленные глаза и говорили одно и то же: «Но вы же сама…» Она уже устала объяснять, что книга и настоящая жизнь — разные вещи, дети отказывались это понимать. Из-за этого второй и третий курс ее не любили, но к четвертому дети уже разбирались, потому со старшекурсниками у нее трудностей не было.

В эту пятницу ей предстояло разбирать драку между двумя первокурсниками ее факультета с… кто бы сомневался, с первокурсниками Слизерина. Хорошо еще, не Адам и не Хасс, те только разнимали. Гермиона мрачно цедила кофе, поглядывая в сторону декана Слизерина: кто бы мог подумать, что ее коллегой станет Теодор Нотт, а также о том, что он станет тем деканом, каким хотела быть сама Гермиона. Змейки хвостиком ходили за высоким красивым Теодором, те, что постарше, уважали и побаивались, у него, кажется, вообще не было проблем. Или он не считал все трудности важными.

— Никто не погиб, миссис Уизли, — небрежно сказал ей тогда Нотт.

— Расслабьтесь, — пока она задыхалась от гнева, повернулся к Хассу и Адаму. — Молодцы, Безымянные.

— Безымянные? — переспросила Гермиона.

— Мы так называемся, — отозвался Адам.

— Это оксюморон, — добавил Хассалех.

Открылись двери в зал, и в проеме Гермиона увидела силуэт в черном маггловском костюме. Вспомнила, что сегодня должен прибыть кто-то из родителей Хасса, чтобы поставить на замок защиту от врагов — именно такая формулировка. Длинный расстегнутый пиджак, жилет на узких лямках, прямые брюки до явно мужских туфель. Отец? Или мать?

Хассалех и Адам еще не вернулись с прогулки — у них была сегодня только история Магии, она перед самым обедом, поэтому они могли позволить себе задержаться. Гость или гостья прошел широким шагом до стола и остановился перед директором, которая отставила кубок в сторону.

— Добрый день, — невозмутимо поздоровалась Минерва первой, поняв, что гость не собирается проявлять уважение.

— Добрый день, — голос пробрал Гермиону до позвоночника. Она увидела, как приосанился Теодор, и ей сразу стало противно: голос теперь уже ясно, что женщины, был явно магический. Она тихонько наложила на себя блокатор всей посторонней магии, но впечатление не пропало. Когда мать Хассалеха говорила, казалось, что по всем органам нежно проводят бархатом. — Мы договаривались через посредников о моем визите.

— Вы сначала будете заниматься защитой или повидаете сына?

Женщина на миг прикрыла глаза и усмехнулась.

— Он пока не здесь. Гуляет. Сначала работа. Мне нужна самая высокая башня.

— Я провожу вас, — сразу подскочил Теодор. Гостья смерила его взглядом и повернулась к Гермионе.

— Вы приносили моему сыну письмо?

— Да, — ответила Гермиона.

— Проводите меня, — велела женщина. Гермиона хотела было сказать, что еще не закончила завтрак, но увидела, как по ее тарелке ползают толстые блестящие мухи. Передернувшись, Гермиона бросила в тарелку салфетку и поднялась на ноги. Почему-то она была уверена, что мухи — дело рук матери Хасса, как ее зовут, кстати? Она не представилась, а Кроули и Азирафаэль избегали называть ее имя.

Женщина была ниже Гермионы, но некстати вспомнилось, что Беллатрикс Лестрейндж тоже не отличалась ростом. И тоже шла сзади, как конвой, в особняке Малфоев.

— Не надо меня бояться, — в спину Гермионе сказала гостья. — Я, может быть, похожа, но я не Беллатрикс.

— Вы знали ее? — опешила Гермиона.

— Я знаю ее, — поправила Вельзевул.

— Беллатрикс умерла. Моя свекровь убила ее, — отчеканила Гермиона.

— Да, — согласилась та. — Но я не говорю в прошедшем времени об интересных собеседниках.

— Вы называете ее интересной? Она была убийцей!

— Беллатрикс была убийцей и интересным человеком — не вижу противоречий, но у меня нет желания вести философский спор, — отозвалась гостья. — Я хочу, чтобы вы проводили меня и не тряслись от каждого моего шага.

Гермиона снова развернулась и постаралась абстрагироваться от тихих шагов за собой. Белла тоже ходила едва слышно на своих чудовищных каблуках, умудрилась подкрасться в министерстве незаметно, по менору передвигалась как кошка.

Вельзевул поглядела с Астрономической башни вниз, вздохнула вкусный воздух полной грудью и раскинула руки в стороны. Гермионе показалось, что во все стороны от нее полетели красноватые импульсы, создавшие видимый всего на миг купол, накрывший школу полностью.

— Вы колдуете без палочки, — проговорила Гермиона пораженно.

— Поразительная наблюдательность, — заметила Вельзевул. — Аппарация к школе невозможна теперь никому, придется идти пешком. Четыре дороги — там оставлены разломы моего купола. Попасть в школу можно только по… приглашению или по порталу. И с дурными помыслами войти не получится.

— Дурными помыслами?

— Да. Например, с намерением убить, — уточнила Вельзевул. — У вас был такой случай: Крауч-младший, насколько я знаю. И Волдеморт, само собой.

— Он тоже казался вам интересным? — ядовито спросила Гермиона, глядя на нее сверху вниз.

— Нет. Банальнейший случай психологии, даже не психопат, ничего интересного, — Вельзевул пожала плечами. — Я хочу увидеть сына.

Хассалех, которому о визите матери сообщил декан, налетел на Вельзевул и обнял ее изо всех сил. Кроули медленно подходил следом, подтолкнув Адама к Азирафалю, и ангел поспешил его увести.

— Мне отчитаться, владыка? — поинтересовался он, поклонившись. Вельзевул отрицательно покачала головой, добавив, что ждет доклада в письменной форме. Гермиона, стоявшая с Теодором, удивленно проследила за тем, как высокий Энтони, которого лично она считала наемным убийцей, которого взяла на работу эта странная семья, сгибается почти пополам перед маленькой женщиной с ледяным взглядом.