Прозвучи это еще год назад, Трандуил сейчас царапал бы ногтями окровавленный камзол, испуская дух. Иорвет позволил этой картине появиться в разуме. Но все переменилось: у Иорвета не осталось цели, народа, надежды. Он мог только продлить гонку от неминуемой смерти, позорной и страшной, на виселице или в казематах, и будь он один, он, не задумываясь, согласился бы на это. Но у него оставались верные соратники, которых, как и его самого, не хотели видеть ни в одной земле континента, и он нес за них ответственность.
— Будет ли место в твоем лесу для эльфов aen seidhe? — спросил Иорвет, не надеясь на положительный ответ. Трандуил производил впечатление невероятной скотины.
— Ворота моего королевства открыты для тебя и твоих спутников, Йорвет, — равнодушно сказал король Лихолесья, смакуя вино. — Разве я могу отказать возлюбленному моей племянницы?
Повисла пауза, во время которой Трандуил, поглядев на застывшего с открытым ртом Иорвета, вздохнул и налил ему вина.
— Что?! — наконец отмер тот, глядя в синие глаза короля, такие же, как и у Даэнис.
***
Даэнис вошла в приветливо открытую дверь и остановилась. Она робела перед Элрондом, хотя тот отнесся к ней по-доброму, не доверяла Гэндальфу, как и всем чародеям, да и ледяной взгляд короля лесных эльфов заставил ее попятиться. Вмиг из головы пропали мысли о том, чтобы попросить за оставшихся скоя’таэлей: Трандуил показался ей равнодушным до жестокости.
Тем удивительнее стало, когда в мыслях прозвучал мягкий голос: «Подойди, дитя». Даэнис на одеревеневших ногах шагнула вперед, ловя взглядом улыбку владыки Элронда, остановилась перед сидящим на кресле светловолосым эльфом в расшитом камзоле.
— Король Лихолесья Трандуил прибыл специально для того, чтобы встретиться с тобой, — сказал владыка Ривенделла, усаживая Дан на стул перед гостем.
— Элронд рассказал мне о твоем отце, — проговорил тот же голос, что мгновение назад прозвучал в ее мыслях. — Ты принцесса народа Ольх. В то же время ты — принцесса Лихолесья и родная кровь мне: твоя мать приходит… приходилась мне сестрой.
Трандуил умолк, позволяя Даэнис обдумать новость. За один день ее жизнь переменилась сильнее, чем когда она попала в портал: она обрела семью, отца, пусть и оказавшегося ее врагом, и дядю. Значит ли это, что тот светловолосый эльф, который является сыном короля Лихолесья — ее брат?
— Именно так, — подтвердил ее мысли Трандуил. — Мой дом держит двери открытыми для моей семьи.
— Вы… вы примете моих соратников? — севшим от волнения голосом спросила Дан, привыкшая не отличать себя от прочих «белок».
— Ты — принцесса моего королевства, Даэнис, — Трандуил чуть приподнял подбородок, глядя на нее сверху вниз. Он оставался серьезным, но Дан чувствовала, что его искренне забавляет происходящее, отчего нервничала еще сильнее. — Ты мне скажи.
— Да, — шепнула Даэнис, глядя в синие глаза короля.
— Ты отправишься в Лихолесье вместе со мной, — вынес вердикт король. — Где познаешь, что такое быть эльфом, и что значит принадлежать к королевской семье.
— Я не одна здесь, — Даэнис посмотрела на Элронда, словно прося помощи. — Что будет с Йорветом? С Эредином?
— Я говорю с тобой только о тебе, дитя, — Трандуил глянул на водопад сквозь бокал. Рубин на кольце на его пальце был с вином совершенно того же цвета. — До свидания, Даэнис. Мы продолжим беседу за ужином.
***
Эредин поймал себя на том, что они с королем Лихолесья сидят в абсолютно одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и сверлят друг друга подозрительными взглядами. Элронд представил их друг другу, и Эредин поразился внешнему сходству Трандуила со своей покойной женой, но, несмотря на удивительно гармоничные и женственные черты лица — тонкий нос, чувственные губы, красивая линия скул, из-за которых он выглядел не столь мужественно, как Элронд, в нем чувствовалась какая-то странная вольность, толика дикости и безумства — настоящий лихолесец, не менее опасный, чем то зло, что таится в его лесу.
Это несомненно ощущал и Элронд, потому и держался настороженно: светловолосый прекрасный король был непредсказуем как океан, столь же опасен в гневе, и если Эредин почувствовал, какие коварные подводные скалы таятся в глубине сущности эльфийского короля, то Элронд о них прекрасно знал.
Король лесных эльфов застыл как статуя, рассматривая Эредина, и тот, глядя на него не менее пристальным взглядом, почти пропустил мимо ушей, что там говорит владыка, но знакомое словосочетание заставило его оскорбленно выпрямиться.
— Я не юный король, — в сотый раз проговорил он. — Я на троне недавно, но это не дает никому право пренебрежительно отзываться обо мне. Я забочусь о своем народе, ищу для него жизни — даже если мои методы не устраивают совет, — он выплюнул последнее слово со всем презрением, на которое был способен, — у меня есть все причины поступать так.
— Сколько тебе лет, король Ольх? — поинтересовался Трандуил с деланным любопытством.
— Четыреста, — заносчиво отозвался Эредин. Преувеличил на восемьдесят лет, ну и что. Услышав звук, похожий на смешок, в бешенстве обернулся: Гэндальф смотрел на него с доброй раздражающей улыбкой. Понял, что он солгал, с досадой подумал король Ольх. Элронд и Трандуил переглянулись.
— Итак, мой юный король, — подчеркнул Трандуил, отставляя бокал на стол и подвигая к себе карту. — Ты стремишься дать новую жизнь своему народу и считаешь этот мир подходящим. Я мог бы открыть свое королевство для вас, но это приведет к раздору: вы молоды, нет столь молодых эльфов на Арде. Но земли разделены между народами, пожалуй, эльфы не захотят селиться в покинутых царствах…
— Мы не молоды, — сквозь зубы проговорил Эредин. — Мой наместник старше меня в полтора раза и обладает достаточным опытом, мои командиры…
— Моему сыну, которого я считаю еще недостаточно зрелым, две тысячи девятьсот одиннадцать лет, дочери Элронда — две тысячи семьсот семьдесят… семь? Как быстро растут дети, особенно девочки, — равнодушно перебил Трандуил. — Так вот, Средиземье обширно, но зло селится в покинутых землях…
— Сколько?! — переспросил Эредин, переставший слушать после цифр. — Сколько лет твоему сыну?
— Две тысячи девятьсот одиннадцать, — повторил король лесных эльфов так, словно ничего особенного в этом нет. — Вот граница моего края. Мы не ходим на юг, пусть прежде эти земли принадлежали моему народу, но зло поселилось на горе, и расплодились темные твари.
У Эредина голова шла кругом. Он каждую секунду задавался вопросом, как на его месте поступил бы Ге’эльс, но в голове царила абсолютная пустота. Он не знал, что предпринять, что делать. Впервые он был среди тех, кто заведомо сильнее, мудрее; о, теперь он верил в бессмертие здешних эльфов.
И он был один. Элронд и Трандуил склонились над картой, за спиной Эредина сидел волшебник, и король внезапно почувствовал себя голым без доспехов и оружия.
— Как сказал мне Дунадан, — Эредин понадеялся, что запомнил имя, если это имя, конечно, правильно, — совет собирается в преддверии большой войны. Войны, как я понял, со злом, хотя я не знаю, что вы вкладываете в это слово. Те, с кем я расправился на переправе? У них армия подобных существ? Но если война со злом неизбежна, то, если оно будет повержено, земли, занятые им, освободятся. Часть леса, которая отрезана горой, — он подвинулся ближе и тоже уставился на карту. — Она станет свободной от зла.
— Гиблые земли, проклятые леса, — отозвался Трандуил, с толикой интереса взглядывая на Эредина, но мерцание в его глазах исчезло так же быстро, как и появилось. — Когда-то они цвели весной, и мир царил под сенью их, но теперь там тьма и гниение.
— Проклятья разрушатся с падением властителя тьмы, — вмешался Элронд. — Даже Дол Гулдур станет лишь полуразрушенной крепостью, пусть и созданной самим врагом.
— Что за Дол Гулдур? — вцепился Эредин в название.
— Резиденция того, кого ты спешил на переправе, — неуловимо улыбнулся Элронд. — Мертвого короля-чародея Ангмара.
