Впервые он ударил меня, когда я, моя посуду, разбила тарелку… случайно, но он ударил меня по щеке так, что горело еще пару дней. В тот момент мне было так страшно. Мир перевернулся за одну секунду удара. Я потом еще долго стояла около раковины, где быстро утекала вода, зажимая рукой лицо, потом что не могла пошевелиться. Но не плакала. Скорее, была в шоке. Просто под большим удивлением, что он это сделал. Мне не было больно или же обидно. Я не понимала — зачем? У меня был опыт с побоями… Отец мог напиться, начать бушевать, но я не думала, что снова испытаю подобное чувство. Мой муж после извинялся долго, даже где-то достал слишком дорогой для нас торт, который мы вместе съели. Тогда еще нужно было бежать. Бежать… далеко, быстро. Бежать в район богатых, пока стену еще не возвели для полного ограждения миров. Может, встретила бы Ингу… Но я оставалась и терпела, как терпела в свое время выходки своего отца. Он ведь становился злее, агрессивнее. Бить стал чаще, а извиняться — реже. Хоть волосы рви на голове. И я помню, как испытывала страх перед ним, но при этом совсем не боялась ничего. Ни побоев, ни синяков, ни даже сломанных костей. Боялась момента, когда он начинал выходить из себя. Боялась… терять того, в кого влюбилась тогда на улице. И боролась до конца. Верила, надеялась. Думала, что смогу все исправить. Вернуть тот вечер, когда мы познакомились и остаться в нем навсегда. Только вот я не понимала, что уже встретила его таким человеком, который испытывает удовлетворение от избиения слабых. Но порой — не бывает сильнее поступка, как отпустить человека и разорвать все нити, связывающие вас. Как бы не звучало странно, но сбежать было бы самым сильным поступком.
А теперь снова…причина моих бед — любимый муж. Да что муж. Мужчины. Отец, муж, Алекс… Они все стали моим личным кошмаром, от которого я никак не проснусь. Один сменяет другого, а я снова и снова испытываю боль. Но хотя бы спасибо, что такую разнообразную. Ведь горечь предательства будет у меня во рту еще долгое время. Я разочарована. Я разозлена. На них, на… себя. Снова дала себя одурачить, снова позволила помыкать мной и вновь позволила причинить себе боль. Когда же это закончится… Ощущение, что никогда. Что это в принципе моя жизнь. И так хочется сдаться. Закончить все. Попыталась сбежать, поиграла в свободную жизнь, но кого ты обманываешь? Себя не обмануть ведь, потому что в глубине души я понимала, что заслужила все, что сейчас получаю. Только вот чем?
Чем можно заслужить такую жизнь? Нет-нет. Все это не правда. Резко зажмуриваю глаза, но уже через секунду снова раскрываю их, потому что не могу позволить себе быть слепой, когда нахожусь в западне. Злость давила на ребра, желая вырваться наружу, а обида сковывала движения. И только боль раскрывала моем разуму всю правду. Никто не заслужил такого отношения. Никто не заслужил такой жизни. Да, мы совершаем ошибки, что приводят к такому финалу, к итогу, после которого мы плачем, думая, чем же заслужили такую кару небесную, только вот мы сами вершим свою судьбу. И если раньше я позволяла себя бить, унижать, помыкать мной, то теперь — не позволю никогда. Лицо исказилось от злости, а слезы, которые выступили от обиды, я быстро смахнула рукой, медленно начиная двигаться спиной назад.
— Я ненавижу тебя, ублюдок. — произношу я сквозь зубы, смотря на парней по очереди, но обращаюсь именно к «любимому», а после показательно плюю в его сторону. Не дам себя запугать. Не дам себя унизить. Теперь я не буду бояться никогда. Я выкручусь из этого дерьма, я смогу справиться со всем. Но заплачу большую цену.
— Как ты заговорила. Зубки что ли появились? — он неприятно рассмеялся мне в лицо, подходя ближе, но я успела отойти на тоже расстояние, оставляя между нами дистанцию.
— Появились. И ими я прогрызу твою глотку. — снова злюсь я, но не даю ему подойти. Чуть подбираю руками подол платья, готовясь к действиям. Алекс уже отошел от нас, явно не желая мучить то ли меня, то ли себя. В любом случае — без него будет проще. Иначе сердце сжималось от его жалкого вида и от осознания того, как он поступил со мной.
— Сломаешь детские зубки, дорогая. — произносил он, злостно улыбаясь. — Ну же, детка. Обними любимого мужа. — он открывает свои руки для объятий, но все, что я хочу сейчас сделать — ударить его между ног.
— Гори в аду. — произношу я и быстро разворачиваюсь, начиная бежать настолько быстро, насколько мне позволяло платье и высокие каблуки. Я не сдамся без боя. Быстро обернувшись, я заметила, что он не спешит догонять меня. Это просто мой шанс!
Но вдруг звук ударил по ушам, вызывая звон.
Это был…выстрел.
Я начинаю замедляться, чувствуя, как силы быстро покидают меня. Слишком быстро остановилась, потому что ноги перестали слушаться меня. Медленно опуская глаза вниз и вижу, как из моего живота сочится кровь. Руки начинают предательски дрожать, но я успеваю дотронуться до раны, ощущая пальцами горячую жидкость. Ухмыляюсь, чувствуя, как начинаю задыхаться, а ноги не хотят держать тело, поэтому я быстро падаю на землю. Чувствую привкус железа во рту и начинаю кашлять… кровью.
Перед глазами проносится жизнь. Снова и снова я вижу, как совершаю ошибки. Как мир вокруг стремительно меняется, но я остаюсь на месте, не изменяя ничего. Ни себя, ни свои устои вокруг. Я застряла в кругу ада, где мне приходилось переживать все вновь и вновь. И это угнетало меня на последних минутах жизни. Я так много не сделала, но с другой стороны — мне больше и нечего делать. Меня предали. Никого не осталось. Я одна. Совсем одна.
Я так боялась одиночества, что готова была на все, лишь бы не оставаться одной. Какая жалость. Можно было бы пожалеть саму себя, но сама по себе жалость — не лучшее чувство, которое можно испытывать к людям. Она не приводит к ни чему хорошем. Может быть жалко грязного котенка на улице, которого никто не заберет домой. Только вот жалость — никому еще не помогла. Если хочешь чем-то помочь — просто действуй. Совершай поступки, совершай дела. Двигайся, работай. Падай, спотыкайся, но снова вставай и делай. А я вечно была жалким подобием человека. Все эти пытки, которые я терпела годами — лишь попытка не быть одинокой. Глупая попытка, но я считала, что это верное решение. Точнее, я даже не считала это тем, чем на самом деле оно являлось. Я просто носила очки, думая, что мир другого цвета. И крупно ошибалась. И сейчас, спустя весь этот путь, который я прошла прямиком от лестницы родительского дома, из которого бежала ночью до этой дорогой парковки, где я нахожусь в шикарном платье — я впервые не жалею себя. Не чувствую мученицей, которая пытается выстрадать свое счастье. Я свободна. Я освободилась от оков этого мира, потому что они были для меня слишком тяжелы. Жаль, что не смогла понять всю эту правду раньше, при иных обстоятельствах. Порой, нужно многое потерять, совершить страшную жертву, чтобы понять большую истину. И моя жертва — это моя жизнь. Но я рада, что осознала это. Осознала все окончательно — без красок, в которые раскрашивали жизнь мои очки, без лжи, которой кормили меня. Все стало ясно, как солнечный день летом. Нужно было лишь две смерти — ребенка внутри меня и… меня самой.
Холод превращался в озноб, я понимала, что начина трястись. Боль не доходила до мозга, потому что адреналин ударил в кровь, или это шок преграждает путь боли. Я не знаю таких тонкостей, но точно понимала, что жизнь утекает словно песок сквозь палец. Быстро так… И я начинаю улыбаться. Истерика захватила мой разум. Наверное, так выглядит смерть. Ты сходишь с ума, начиная радоваться окончанию своего пути. Что больше не будет ничего. Ни боли, ни страданий. Ничего. Ни-че-го.
Такое сильное слово, которое означает пустоту. Для кого-то болезненную пустоту, что съедает человека, а для кого-то спасительную, что помогает очистить мысли и разобраться в себе. Для меня она была всем. Я успела ее возненавидеть и полюбить. Но сейчас… сейчас я ощущаю новые эмоции. Она стала осязаема и будто хочет забрать меня в свои теплые объятия. Так, значит, нет никакой костлявой старухи? Есть просто… ничего. И это ничего зовет меня. Кто же я такая, чтобы противиться этому зову?
