Ванная оказалось размером со всю мою квартиру. Я удивленно раскрыла рот. Все было выполнено в сдержанных тонах, и только сама ванная выделялась на фоне этого. Золотистая и круглая с каймой из резных узоров. Я аккуратно дотронулась до нее. Это оказался металл, но он не холодил кожу, а наоборот грел ее. Не знаю, из чего она была, но безумная гладкость и теплота так и манили меня. Я стянула вещи еще в комнате, давая потом возможность Ние забрать их и…сжечь. Было немного грустно, но могу согласиться с Алексом — от них лучше избавиться. Как воспоминания о прошлой никудышной жизни и дать начало новой — свободной. Я включила воду и на час пропала из реальности, поглощённая теплотой и пеной.

А когда вышла, замотавшись мягким махровым полотенцем, обнаружила на кровати белое легкое платье на тонких лямках в пол. Выбора не было — мне пришлось натянуть его на себя. И, подходя к зеркалу, я увидела красивое платье, которое струилось по телу, но та оболочка, тот манекен, на котором было платье, совершенно выбивалось из стиля. Болезненная худоба, старые синяки на теле, которые сходили очень долго. А про лицо и вовсе можно было ничего не говорить. Я отвернулась, обхватывая себя руками. Не хотелось видеть себя, рассматривать. Я не привыкла к этому. И сейчас не хотелось бы привыкать. А тем временем, в дверь аккуратно постучали. Я громко произнесла, что войти можно.

Алекс отворил дверь и, увидев меня, сцепил пальцы, улыбаясь. — Другое дело! Так и знал, что на тебе оно будет как влитое. Половину проблем мы решили… или чуть меньше. Осталось поработать с твоими волосами и кожей. Но вначале давай позавтракаем. Тебе явно нужно набрать вес для здорового вида. Так тебя в свет будет стыдно вывести. — он ухмыльнулся и подошёл ко мне, хватая мою руку под локоть. И мы двинулись по лестнице в столовую. Стол уже был накрыт. Разные блюда манили своим запахом. Это не дешевое мясо и смесь круп. Тут все в разы лучше. Пышный омлет, бекон, тарелки с фруктами, всякие закуски и сладкие булочки. Я облизнулась, усаживаясь за стол. Глаза мои были голодные, а потому я взяла всего понемногу, но в итоге все равно съела лишь треть. Кофе оказался вишенкой на торте, потому что его сладкий вкус одурманил мой рассудок. Конечно, я много пила кофе, но тот не шел в сравнение с этим напитком богов. Теперь я могу утверждать, что до этого пила лишь коричневую жижу, когда настоящий кофе был сейчас у меня в кружке. Такой не забудешь. И привыкнуть будет очень легко. Но было нельзя. Не известно, сколько я тут пробуду. День или неделю, а может и месяц. Совсем было не понятно, как теперь будет складываться моя жизнь. Мне оставалось лишь плыть по течению. И я плыла.

— У нас насыщенная программа на ближайшие пару дней. После обеда у нас будет прием у косметолога, чтобы избавить твою кожу от синяков. — в его глазах сверкнула жалость, но он не стал этого показывать. Кажется, понимал, что жалостью никогда не поможешь. И был прав. Я провела рукой по щеке, ощущая набухшую синеву. — Потом парикмахеры, визажисты. Куча и куча всего. Так что не расслабляйся. У меня на тебя даже планы появились. — я вскинула брови от удивления, и чуть не выплюнула горячий напиток на его белоснежную рубашку.

— Я тебе безумно благодарна, но зачем мне все это? Я не задержусь у тебя надолго. Мне просто нужно переждать бурю… — проговорила я, отставляя бокал на стол. И правда, зачем ему было делать столько вещей для меня? Почему? Я была незваной гостьей в его доме. Он мог просто дать мне койку и забыть о моем существовании на неопределённое время, а я могла бы убираться, чтобы не быть бесполезной. Да и из дома я не собиралась выходить, так зачем мне все эти процедуры?

— Ты нравишься мне. И я вижу по тебе, что судьба твоя не сладкая. Я хочу помочь тебе также, как в свое время помогла мне Инга. — он слегка запнулся, опуская взгляд. — И прости, но я не думаю, что ты вернешься обратно. Твои враги оказались не такими простыми. Инга передала мне весточку и все плохо. Очень плохо. Я не знаю всех деталей, но даже здесь тебе не будет безопасно, если останешься в прежнем виде. Это будет подозрительно, прости. Поэтому у меня есть план. — по его лицу расплылась довольная улыбка, а мне вдруг стало безумно страшно. Страшно, что мои опасения стали реальностью. Мне даже здесь не укрыться от мужа. Что уж говорить о старом мире, в котором я жила. Но одно радовало — Инга в порядке.

— Не расстраивайся. Я сделаю так, что тебя мама родная не узнает, не то что безумный муж. — он грустно улыбнулся и поднялся с места, обходя меня и обнимая за плечи. Я не понимала, откуда такие чувства близости с этим человеком. Мне было приятно с ним, и я готова была довериться любым его действиям. Кажется, беда и правда объединяла. Я ощущала, что он не так прост, как можно было бы подумать. Что жизнь его была такой же ужасной, как моя, от чего тонкие нити будто связывали нас, давая силы пережить все будущее, что было уготовано для меня. А может я была слишком доверчива и не стоило так поддаваться на иллюзию связи. Но все же, я рискну.

Следующие дни прошли очень быстро. И безумно тяжело для меня. Я совсем не привыкла к такому роду деятельности. Стоять на ногах весь день, готовить и убираться — это пожалуйста. А высиживать, держа ровно спину, и наблюдать за махинациями со своими волосами, ногтями — было для меня тяжело. Сколько всего мне пришлось пройти! И сейчас, стоя вечером при свете камина в кабинете Алекса, я видела его открытое восхищение. Он наслаждался проделанной работой. Легкое шелковое платье без особых изысков, потому что они ему были не нужны, ведь цвет был насыщенным красным, обтягивало все изгибы тела, подчёркивая их красоту, которую я до этого никогда не замечала. Цвет кожи был теперь не бледным серым, а светло-персиковым, сияющим будто изнутри. Ни одного лишнего волоска, синяка или чего другого. Идеальная кожа. Волосы блестели и шелковистыми прядями спадали с плеч. Я не узнавала себя, совсем не узнавала. Предо мной в зеркале была идеальная копия меня. Даже в паспорте фото теперь было слабым отражением меня в жизни. Я восхищалась и напрягалась. Эта женщина в зеркале не я… Кто-то теперь другой. И я пока не знала, как мне реагировать. То ли радоваться, то ли грустить. Но я точно знала, что благодарна за все это Алексу, с которым мы очень сблизились за эти дни. Мысли про предательство или наигранность с его стороны быстро улетучились. Он и правда искренне хотел мне помочь, делая все, что было в его силах. И даже в один из вечеров он признался мне в его долге перед Ингой. Он оказался тоже из мира за стеной. Только вот его отец, настоящий пьяница и приверженец старых взглядом, постоянно бил своего ребенка, заставляя прятать внутри себя то, кем он являлся. А он являлся творческой душой. Он рисовал наряды, совершенно забывая про сон. Он отличался. Любил выделяться, любил красоту и эстетику, а еще любил парней. Впервые, когда отец застал его за поцелуем с парнем, тот избил его до полу смерти. Так он и попал к Инге, которая вылечила его, а заодно и дала пропуск в мир за границей. Вообще, как я узнала от него, сама Инга была из мира богачей, но слишком небезразличная. Она бросила карьеру врача, чтобы переехать в бедный район и начать помогать нуждающимся. К тому же, богатых давно стали лечить роботы и ее услуги становились не нужны. Она не была элитой, но и не была никем в этом городе. Ее уважали и поддерживали, но слишком мало людей, чтобы что-то изменить. Так она и оказалась в том магазинчике. Отсюда и связи, по которым Алекса быстро заметили и помогли перебраться, чтобы он стал шить свои наряды для богачей. Он должен был ей жизнь и даже на какое-то время слава и богатства его опьянили, но мое появление заставило его вспомнить кем он был. Ему было стыдно, и он в этом признался мне за бокалом дорогого вина. Но решил всеми силами исправиться. Дать шанс мне не только на выживание, но и на саму жизнь, чтобы не нужно было возвращаться обратно. И он был готов приютить меня на очень большой срок, только я была не согласна. Хотелось встать на ноги, кем-то начать работать. Зажить свободной жизнью без тягот прошлого. Но смогу ли я?