Окончание ординатуры, переезд на новую квартиру, свадьба с Рио…

Ами не удержалась и через плечо взглянула на своего напарника, который в эту секунду боролся с особенно упрямым столом из дома Нефрита. Дубовое чудовище никак не хотело вставать на отведенное ему место, и Зойсайту приходилось напрягаться вдвое больше, чтобы сдвинуть его хоть на миллиметр. От усердия парень сжал зубы, его худые жилистые руки напряглись до такой степени, что сквозь кожу проступили вены, а когда полы рубашки немного отходили в сторону, можно было разглядеть точеный рельеф его пресса…

Ну какой тут, к черту, Рио?

Ами поспешно отвернулась и вздохнула.

Она должна быть выше этого.

Это ведь она всегда говорила своим подругам, особенно влюбчивой Минако, что внешняя красота пуста и переоценена. А единственное, что важно – это внутренний мир. А теперь сидит и так бесстыдно пялится на чьи-то мышцы.

Но, если подумать, оказалось, что у Зойсайта и внутренний мир обширен и разнообразен.

За то время, пока они разбирали и планировали обстановку будущей свадьбы, они успели обсудить очень многое: странные методы работы Каори, повышение цен на метро, прошлую церемонию вручения наград Американской киноакадемии и даже последние исследования в нейрохирургии. И Ами с удивлением обнаружила, что Зой не только легко поддерживает любую тему, но и имеет по каждой из них свое мнение.

Это вводило рассудительную Мицуно в ступор.

Неужели она оказалась настолько поверхностной, что лично повесила неприятный ярлык на неплохого, в общем-то, парня?

Да, Зойсайт без сомнений был обидчивым и немного жеманным, и, вполне возможно, увлекался парнями, но это же не причина, чтобы испытывать к нему такую неприязнь?

Наверное, было бы лучше, если бы Ами последовала примеру Кунсайта и сохраняла нейтралитет. Ведь с Джедом и самим Кунсайтом она даже могла весьма сносно ладить, если только речь в компании шла о каких-то научных разработках или литературе, а поблизости не было никого из их остальных друзей.

Потому что Нефрит и Зойсайт всегда казались ей существами с другой планеты, слишком далекими от того, чтобы понять, о чем вообще она говорит. Но, может, она все-таки была неправа?

Сзади послышалось деликатное покашливание, и Ами вздрогнула от неожиданности.

- Так значит, ты медик, как Мамору?

- Не совсем, - мотнула головой Ами, мысленно поблагодарив Зоя за то, что заставил ее мысли выйти из опасного русла. - Мамору хирург, а я – всего лишь педиатр.

- И ты всегда хотела быть педиатром?

Ами положила на землю гирлянду, которую уже несколько минут бестолково сжимала в руках, и повернулась.

Ее рыжий помощник наконец-то одолел своего деревянного врага, и теперь, словно знаменуя свою победу, уселся прямо на него. Безжалостное яркое освещение сада бросало на него черные тени, ярче вычерчивая красивые черты лица и оттеняя линии мышц.

- Нет, - голос у Ами дрогнул, и она поспешила скрыть это за приступом кашля. – Нет, в детстве я мечтала быть художником.

Зой удивленно вскинул ухоженные брови, выражая недоумение, и вид у него был такой красноречивый, что Ами, не удержавшись, прыснула.

- Все очень просто, - поспешила объяснить она. – Мой отец художник.

- Так почему же ты не пошла по его стопам?

Ами задумалась на мгновение.

Она редко с кем-то обсуждала свои семейные дела: ей казалось, что это немного неуместно. О том, как она жила в детстве и в какой атмосфере выросла, знали разве что девочки - больше никто, даже Рио Урава, не был в это посвящен. Разумеется, произошедшее не было какой-то невероятной тайной: супруги Мицуно не первые родители в разводе, взять хотя бы семью Минако. У остальных и того хуже: Рей росла под пристальным присмотром дедушки, потому что ее мать умерла, а отец так и не смог этого пережить, Мако и вовсе осталась сиротой в детстве. На фоне их жизненных историй проблемы Ами казались попросту смешными.

И все-таки, обсуждать семейные передряги с Зойсайтом, человеком, которого, как оказалось, она совсем не знала…

- Хотя постой, - произнес Зой прежде, чем она пришла к какому-то решению, - дай я сам угадаю. Твои родители развелись, и теперь дома даже профессия отца под запретом?

Он слегка наклонил голову набок и прищурил глаза, словно пытался рассмотреть душу Ами, и она поежилась от этого пристального взгляда. Как будто ее снова уронили в пруд с холодной водой.

Она хотела произнести что-то, но не могла даже рта раскрыть.

- Значит, угадал, - кивнул Зойсайт.

На время воцарилось молчание, которое прерывал лишь тихий плеск воды в озере.

Ами чувствовала себя странно легкой. В тот день, когда отец после громкого скандала ушел из дома, она пообещала себе, что никому никогда не расскажет о случившемся. Через пару лет она, разумеется, немного смягчила это решение. Не рассказывать совсем никому оказалось очень тяжело для маленькой девочки: Ами прятала всю свою тоску и обиду как можно глубже, чтобы только мама не поняла, как расстроил дочку уход отца. Чтобы забыть о произошедшем, она нашла утешение в книгах, где все было так понятно и последовательно, подчинялось определенной логике, а самые неожиданные повороты сюжета в итоге разрешались именно так, как должны были. Мама только порадовалась этому новому увлечению: дочка не унаследовала ветреной натуры отца, и еще может вырасти в порядочного члена общества.

Возможно, если бы госпожа Мицуно знала, что Ами тайком рисует по ночам акварельные зарисовки, она не была бы так горда.

- А мои родители тоже разводились.

Ами захлопала ресницами. Она почти позабыла уже о Зое, но разве он мог позволить, чтобы его великолепную персону надолго оставили без внимания?

- Даже дважды, - продолжил Зойсайт, укладываясь прямо на стол, - и каждый раз с жуткими скандалами. Ругались, били тарелки, швырялись друг в друга всем, что под руку попадалось. Меня в такие вечера соседи от них забирали, чтобы они ненароком меня не пришибли в порыве страстей. В первый раз мама собрала вещи и ушла, во второй – отец. После этого тот родитель, которому посчастливилось остаться со мной, делал все, чтобы показать, что он самый лучший, а тот, который ушел – полнейший негодяй. В десять лет я весил шестьдесят килограмм, потому что папа каждый день кормил меня пиццей и мороженым…

- Ты пытаешься меня отвлечь? – улыбнулась Ами, когда наконец-то разгадала причину его необыкновенной разговорчивости.

Зойсайт пожал плечами.

- Ну, это ведь я завел неприятную тему. Хотел незаметно с нее свернуть.

Такая простая фраза – но, тем не менее, она заставила Ами Мицуно практически вжаться в кусты жасмина, чтобы не показать смущенный румянец на щеках.

Может ли Зойсайт удивить ее больше?

- Спасибо, - неубедительно пискнула Ами, и тут же сама себя отругала за это бормотание.

Она принялась с утроенным усилием разматывать несчастную гирлянду Минако и вплетать ее в сложные переплетения ароматных ветвей. Запах жасмина кружил ей голову, и Ами поспешила списать жар, который уже спускался с щек к шее, на духоту вокруг, приторные запахи и влажность озера.

А потом усмехнулась и слегка покачала головой.

Ами Мицуно была хороша во многих вещах, но что получалось у нее прямо-таки с виртуозным мастерством, так это обманывать себя.

Она ведь краснела и впадала в горячку от того, что нестерпимо хотела узнать больше о наглом ехидном пареньке, что улегся прямо на поверхность дорогого обеденного стола и теперь лениво покачивал в воздухе ногами.

- Твои родители, наверное, тоже творческие личности? – Ами оставила в покое несчастную гирлянду, подошла к столу, на котором расположился Зой, решительно пихнула его в сторону и легла рядом.

Сколько можно, в конце концов, бегать от самой себя?

Говорить себе, что стала врачом не потому, что хотела подтвердить ожидания окружающих? Убеждать, что семейная жизнь с тихим, спокойным Рио Уравой – это то, что нужно? Верить в то, что если смазливый парень работает моделью, то с ним невозможно ни о чем говорить?