− Пойдем, согреешься.
При открытии двери, мягкий свет осветил коридор. Совершенно пустой, не считая пары обуви и шкафа. Оставляя меня одну, он прямо в обуви прошел вперед по квартире и, через пару минут, я услышала звук включенного чайника.
− Не стой там.
Я медленно побрела на его голос. Черные обои, белый стол, четыре стула, холодильник и кухонная гарнитура. Никаких постеров или сувениров. Ничего не указывало на присутствие женской руки.
Он поставил на стол шоколад. Горький. Я невольно поморщилась.
− Сахар положить?
− Две ложки, пожалуйста.
Впервые в жизни я находилась в мужской квартире, да еще и наедине с ее владельцем, который по непонятным мне причинам, относился не очень-то и дружелюбно.
Рядом с шоколадкой он поставил кружку чая. Опять же черный, без каких-либо рисунков или фраз.
− Пей.
Я руками обняла кружку, и по телу пробежала приятная дрожь.
− Да, в подъезде не так уж и тепло.
Мне не было дискомфортно. Ощущалось лишь умиротворение. Возможно, ощущая это в первый раз, я решила вернуться вновь.
Все время, что я пила чай, он не отрывался от телефона. Ему было совершенно безразлично, что практически, незнакомая девушка находилась у него дома. Даже неинтересно, что я тут делаю.
− Так, слушай, − он убрал телефон и посмотрел на меня. – У меня дела сейчас. Если тебе некуда идти, можешь остаться. У меня все-равно красть нечего, так что чувствуй себя, как дома.
Это было так внезапно, и я не знала, что ответить. Не получив от меня никакой реакции, он вздохнул.
− Еда в холодильнике. Вернусь через час.
Не знаю, насколько нормально то, что я делаю сейчас, но мне не было страшно. Хотя должно быть наоборот. А вдруг он что-то со мной сделает? Мало ли сумасшедших людей на свете.
Телефон пищал, требуя подзарядки, но я не видела в этом никакого смысла. Все-равно никто не звонит. Кроме сестры, мне никто не звонил. Она была единственным человеком, который заботился обо мне и любил всей своей душой.
Я всегда делала все, что требовали родители, но они так и не смогли проявить ко мне, хоть чуточку теплоты. Я была для них − нежеланным ребенком. Рыжим, худым и совершенно неуклюжим, не то что старшая сестра. В какие только кружки я не ходила. Балет, гимнастика, музыка. Ничего не способствовало превращению меня из гадкого утенка в красивого лебедя.
Злата была другой. Она была тем самым ребенком, на которого родители и вся родня, не могли нарадоваться. Она была красивой, но таковой себя не считала, ведь это все эфемерно. Она была умной, круглой отличницей в школе и окончила университет с красным дипломом. У нее был прекрасный жених, который любил ее со школы. Они собирались пожениться, но не успели. Авария забрала обоих.
А сейчас я сижу в квартире брата жениха Златы. Его зовут Паша. Павел Громов. В отличие от своего брата-близнеца, он обладал взрывным характером, буйным нравом и, не единожды, оказывался в полицейском участке. Родители не знали, что с ним делать и в итоге сплавили молодого человека за границу к родственникам. Сейчас он вернулся. Должен был на свадьбу, а оказалось − приехал на похороны. Как ни крути, а судьба любит пошутить.
Может, я оказалась здесь, вовсе не случайно. Этот человек не смотрит на меня с жалостью. Он не знает всей подробности семьи, с которыми знакомы все мои друзья или друзья родителей. Здесь, рядом с ним, я могу быть другим человеком. Не той маленькой забитой девочкой, которую никто не замечал и не любил, кроме сестры.
Остаток вечера я так и провела на стуле, ожидая хозяина квартиры. В голове не было и мыслей исследовать холостяцкое логово Громова. Это было бы неправильным, да я и не особо горела желанием узнать о нем что-то. Он вернулся ровно через час. Сняв верхнюю одежду, он направился в ванную и, через пару минут, оказался на кухне. Сел передо мной и отхлебнул из моей чашки. Видимо, он не любил сладкий чай или остывший чай. Возможно, остывший сладкий чай.
− Напомни, как тебя зовут.
Меня это задело. Мы встречались пару раз, когда я была с сестрой и ее женихом. Даже в этой квартире я бываю во второй раз, а он не удосужился запомнить мое имя.
− Соня, − ответила я, и зачем-то добавила, – София.
− Если некуда идти, можешь остаться. В гостиной есть диван.
Я знала, что все же влетит от родителей, но после сегодняшней ссоры, мне не хотелось возвращаться домой. Слишком много слов, сказанные матерью, было жестокими и безжалостными. Я их не заслужила. Тем более, завтра была суббота и значит, что на учебу мне не надо.
− Не бойся, насиловать не буду. Не доросла еще. Все нужные вещи в шкафу. Сама смотри. Есть новые зубные щетки в ванной, полотенца тоже.
Как всегда, краткость – сестра таланта. С этими словами он вышел из кухни и направился к себе. В гостиной стоял диван посреди комнаты, рядом был журнальный столик и шкаф. Этот человек явно привык жить в спартанских условиях.
Я довольно быстро справилась со всеми делами и лежа на чужом и, явно новом диване, думала, что сказала бы Злата, если узнала бы, что я ночую у Паши дома. Она его сторонилась, сравнивала с диким зверем, которого невозможно приручить. Он сам кого хочет приручит, а если нет, то сожрет с потрохами. Я считаю, что она была права. С таким человеком, как он, шутить не стоит.
Танцы и спиртное
Я могла бы дождаться его, но боялась, что это чересчур. Шея ныла от неудобной позы сна. Оглядевшись, сначала не поняла, почему нахожусь в этой комнате и вообще, где я.
Взгляд зацепился за записку на журнальном столике. Слегка корявым, но понятным почерком, записка гласила о том, что хозяин квартиры позже заберет у меня ключи. Эти самые ключи, как раз лежали перед моими глазами.
Как и где он это сделает, я понятия не имела, но квартиру я же не могу оставить открытой. Собрала вещи, которые были аккуратно сложены возле дивана и вышла из квартиры, в которой только что провела ночь. Думаю, что это было в первый и последний раз.
Когда я вышла на улицу, то почувствовала, погода решила не наказывать меня за легкомыслие. Было тепло, солнце приятно грело. Я всегда любила такую погоду, когда нет даже намека на ветер, который вчера буквально сносил меня с ног.
Мне хотелось перекусить где-нибудь, но в кармане не было ни копейки, пришлось вернуться домой. Ничего не оставалось, как пешком добираться до дома.
С порога, как только я сняла обувь, над головой раздался хриплый голос матери:
− Знаешь, ты могла бы и предупредить, что тебя не будет всю ночь.
Папа, как всегда, молчал, оставаясь в стороне от всех проблем. Он сидел на кухне и активно делал вид, будто ничего не происходит. Мама как-то нервно одергивала рукав халата, что было ей не свойственно. Неужели, она все-таки волновалась за меня?
− Батарея села.
Я прошла в свою комнату и закрылась. Настенные часы показывали пол десятого. Обычно, в такое время я еще спала убитым сном, но в чужом доме, особо не поспишь. Всю ночь мне снились странные сны с участием сестры и братьев Громовых. Они втроем строили какие-то козни против меня, и на утро я проснулась, совсем не в радужном настроении.
− Соня, открой дверь.
Я кинула рюкзак в угол дома и плюхнулась на кровать. Ручка двери повернулась и в комнату вошла мама. Красивая, высокая и статная. Злата была точной ее копией. Шелковистые волосы светло-медового оттенка, белая кожа и губы нежно-розового цвета. Но сейчас, в маме с трудом можно что-то разглядеть. Лицо осунулось, круги залегли под глазами. Даже морщины стали заметны, хотя я их никогда раньше, не замечала.
Смерть Златы изменила все. В доме перестали слышать ее пение, по утрам не пахло аппетитными блинами с черничным джемом, выветрился весь запах лилии, которые Дима дарил ей, чуть ли не каждый день. Даже наш кот теперь, целыми днями не вылезает из лежанки.
− Послушай, я знаю, что вчера погорячилась и наговорила много лишнего. Ты ни в чем не виновата, это я не сдержалась. Все так поменялось. На работе начались кое-какие проблемы, и я сорвалась на тебе.