— Это не было свиданием, — прошептала Эльза, завороженно глядя на него. — Мы встретились возле банка и заговорили…

— Что мне сделать? — спросил Габриэль. Задумчиво провел подушечкой пальца по сухим приоткрытым губам, и в широко распахнутых глазах Эльзы мелькнула темная тень, словно в глубине вод проплыла рыба.

— О чем ты? — спросила Эльза, и Габриэлю показалось, что он слышит, как стучит ее сердце — нервно, гулко, быстро.

Он буквально вмял ее в стену спальни, впечатав своим телом в бледно-голубые шелковые обои. Коротко вскрикнув от неожиданности, Эльза испуганно вцепилась в его плечи — пусть кричит, отстраненно подумал Габриэль, и, закинув левую ногу девушки себе на бедро, запустил руку под платье.

В ушах шумело. Внутренний океан дышал соленым прибоем — на какой-то миг Габриэлю показалось, что он лишится чувств. Пальцы нырнули в разрез в панталонах и, небрежно пройдясь по маленькой горошинке клитора, скользнули дальше — туда, где Эльза оказалась горячей, влажной и живой.

Эльза что-то сдавленно пробормотала, уткнувшись лицом ему в шею — за шумом в ушах Габриэль не разобрал, что именно. Он дернул застежку на брюках так, что едва не сломал. Эльза казалась невесомой — пушинка, а не человек.

Габриэль снова взял ее так, как привык — резко, почти грубо, ощутив, как лоно, опаляющее своей нежностью, на мгновение сжалось, а потом расслабилось, пропуская его. Тонкий шелк платья с легким шелестом струился вниз, Эльза испуганно охватывала Габриэля ногами и изредка вздрагивала, должно быть, боясь упасть из его объятий.

— Пожалуйста, — шепот опалил ухо, заставив Габриэля замедлить ритм. — Пожалуйста, только не души меня…

— Не буду, — тоже шепотом ответил он и, целуя шею Эльзы, вдруг почувствовал себя упырем. Так, в сущности, и было — Эльза была живой, а он нет — но сейчас, в эту минуту, это уже не имело никакого значения.

— Не буду, — Габриэлю казалось, что он задыхается. Что воздух выходит из него с каждым движением. — Не буду, не бойся…

Пальцы Эльзы зарылись в его волосы. Объятие было настолько сильным и тесным, что Габриэлю казалось, что сердце девушки сейчас бьется в его груди. И в этот миг, когда разум помрачало нарастающим, почти болезненным наслаждением, Габриэль наконец-то чувствовал себя живым.

И он почувствовал, что Эльза изменилась. Теперь она обнимала его совсем по-другому, не так, как еще несколько минут назад — она словно не хотела разжимать руки. Ей будто на самом деле нравилось обнимать его, нравилось подаваться навстречу его движениям, она была доверчивой, нежной и сладкой до сумасшествия.

Перед глазами поплыли золотые и алые кольца. Эльза сдавленно зашипела, больно впилась пальцами в плечи Габриэля, и ее тело содрогнулось в пронзающей судороге за мгновение до того, как Габриэль вжался в нее и несколько долгих секунд вслушивался в тугую пульсацию семени.

Постепенно дрожь улеглась, Эльза расслабленно обмякла в его руках, и, поставив девушку на ноги, Габриэль обхватил ее лицо мокрыми ладонями и прижался лбом к горячему лбу. Шум в ушах утекал, невидимое море отступало, и прежняя жизнь наваливалась тяжелым душным брюхом. Но пока Эльза была рядом, Габриэль мог верить в то, что живет. Что низкое красное небо над нарциссовым полем существует только в его воображении.

Но взгляд Эльзы, подернутый пеленой страсти, постепенно становился прохладным и ясным, словно осеннее утро. И сейчас, глядя в ее лицо, Габриэль с невероятной горькой отчетливостью понимал, что может вылезти из шкуры вон — и все равно никогда не получит эту девушку по-настоящему.

Просто потому, что она была живой. А он — нет.

Ночь была уже совсем осенняя: глухая, темная. Шар фонаря за окном окружало туманом, откуда-то доносилось капанье воды, и казалось, что рассвет не наступит. Порой с улицы доносились шаги — проходила ночная стража. Эльза лежала под одеялом, свернувшись калачиком, и думала о том, что случилось днем.

Это были хорошие, чистые воспоминания. Эльза перебирала их с тем трепетом, с которым скряга или дракон рассматривает свои сокровища.

…Она вышла из магазина и, проводив взглядом курьера, который понес покупки по указанному адресу, решила выпить кофе в каком-нибудь из многочисленных ресторанчиков. Но стоило Эльзе сделать шаг, как в нее практически влетел высокий молодой человек в дорогом костюме и, совершенно бесцеремонно схватив ее в охапку, воскликнул:

— Эльза! Слава Богу, вы живы!

— Бен! — воскликнула Эльза, обняв его. На душе сразу же стало легко и светло, словно во мрак, окутавший Эльзу, вдруг ворвался солнечный луч, широкий и ясный. — Это вы!

— Это я, — Бен выпустил Эльзу и некоторое время стоял, держа ее за руки. — Господи, Эльза, вы не представляете, как я рад!

— С вами все в порядке? — спросила Эльза. После того, что говорил Габриэль, она могла ожидать всего, чего угодно. Конечно, Эльза не верила в то, что Бен имеет хоть малейшее отношение к взрыву, но что, если следствие решит, что прав Габриэль? Он ведь появился в Лесном Углу как раз в составе следственной группы…

— Все отлично, — беззаботно ответил Бен. Он предложил Эльзе руку, Эльза взяла его под локоть, и они неторопливо побрели в сторону парка. — Меня опросили в качестве свидетеля, записали показания, и на этом все закончилось. Вечером нашли остатки бомбы и увезли в столицу.

— Ужасно, — промолвила Эльза и вдруг горячо и искренне призналась: — Бен, я так рада вас встретить!

— А я-то! — воскликнул Бен. Они поднялись на веранду модного летнего кафе, уселись за столик, и Бен продолжал: — Я пошел к схрону сразу же, как только смог, а вас там не было. Я понял, что королевский палач вас забрал…

Эльза опустила глаза к столу. Упоминание о Габриэле показалось ей грозовой тучей, помрачившей солнечный день. Официант принес большой кофейник, чашки и традиционную плетеную корзину со сладкими бубликами, и Эльза подумала, насколько же это хорошо — просто сидеть рядом с милым добрым парнем, пить кофе и надеяться, что все еще будет так, как надо.

— Да, он меня забрал, — негромко откликнулась Эльза. — Мы вернулись сюда через артефакт.

— Ох! — Бен понимающе тряхнул растрепанной головой. Костюм выдавал в нем банкира и вообще солидного господина, но прическа все портила. — Этот артефакт для перемещений просто ужасен, правда? Меня со вчерашнего дня тошнит.

— Лучше путешествовать иначе, — с улыбкой согласилась Эльза. — Но я, наверно, никогда уже не смогу сесть в поезд…

Бен понимающе кивнул.

— Да, это вполне естественно, — ответил он и вдруг сказал: — Как же хорошо, что вы живы, Эльза. Я, признаться, боялся, что Привратник Смерти бросил вас в болото.

Рядом с этим Беном, каким-то сильным и нелепым одновременно, Эльза наконец-то почувствовала себя правильно. Ей было очень легко, ей не приходилось притворяться — она просто была собой и знала: Бен никогда не причинит ей боли. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

А потом Привратник Смерти поднялся на веранду, и все очарование исчезло…

Эльза вздохнула и, сев в постели, угрюмо посмотрела в сторону спящего Габриэля. Сейчас Привратник Смерти не выглядел ни мрачным, ни угрожающим — просто молодой человек, который поседел раньше времени. Эльза жалела его — а как не жалеть? Он потерял родителей, прошел через такой ужас, что и вообразить страшно, он не мог стать кем-то другим потому, что ему не оставили шанса на изменение. Но кроме жалости, Эльзой по-прежнему владел страх — страх и понимание, что рядом с Привратником Смерти она становится кем-то другим, не собой. И этот кто-то другой ей не нравился.

Эльза бесшумно выскользнула из кровати и вышла в гостиную. Слуги спали, гостиную озарял мягкий свет крошечной лампы возле стола, зажженной на тот случай, если господам понадобится сесть в кресло и, например, почитать. На столе лежала стопка свежих газет — вчера их принес письмоноша вместе со стопкой посланий для королевского палача…

Эльза опустилась в кресло и взяла верхнюю газету из стопки — просто чтоб отвлечься от томительных странных мыслей. Когда она была в объятиях Привратника Смерти, то чувствовала себя птенцом, который пытается пробиться сквозь скорлупу…