Габриэль усмехнулся. Похлопал ладонью по одеялу рядом с собой.

— Отвезу после завтрака. Иди сюда.

Эльза послушно приблизилась к кровати. Габриэль задумчиво взял ее за руку, провел указательным пальцем по синякам на запястье.

— Твой багаж сгорел, насколько я понимаю, — сказал он и потянул Эльзу к себе. Она села на край кровати и ответила:

— Да. Но дома есть вещи, конечно. И надо купить для массажа…

Габриэль усмехнулся и сказал так, что у Эльзы пропало всякое желание с ним спорить:

— Пациент у тебя теперь один. Я. Мы и так пропустили несколько сеансов.

Чего-то в этом роде Эльза и ожидала. Такой, как королевский палач, не допустит, чтоб его женщина прикасалась к кому-то еще. Постоянное существование рядом со смертью невольно превращает человека в собственника. Габриэль словно прочитал мысли Эльзы, потому что спокойно добавил:

— Можешь считать меня драконом, который сторожит сокровище. У меня сейчас похожее чувство.

— Драконов не бывает, — только и смогла ответить Эльза. Габриэль улыбнулся.

— Говорят, на юге еще живут. Крадут самородки у старателей, — и он добавил без перехода: — У меня квартира в Лютном проулке, после обеда поедем туда. У меня пока нет какой-то особенной работы, но если появится, я просто приеду во дворец. Там очень хорошо, сама увидишь.

Лютный проулок… Когда-то Эльза жила там — не в самом лучшем доме, почти на краю района, но все же. Тогда мама была еще жива, а отец не успел проиграться. Возле их дома был маленький вишневый сад, а над красной дверью была нарисована золотая лютня, как и над всеми дверями в этом районе. Эльза все бы отдала, чтоб вернуться туда — повернуть бронзовую ручку, толкнуть красную дверь и войти в мир, в котором все по-прежнему хорошо.

— Я там жила в детстве, — призналась Эльза, и голос прозвучал печально и глухо. — Лютный, сто пять. А потом отец проигрался, и нас выселили…

Габриэль снова взял ее за руку. Мягко пробежался кончиками пальцев по ладони, словно хотел прочитать судьбу по начерченным линиям. Помнится, мама гадала Эльзе, рассматривая ее руки, и говорила: дочка, ты проживешь очень долгую и очень счастливую жизнь, и твой любимый всегда будет рядом.

Линии лгут.

— Мне очень жаль, — спокойно сказал Габриэль. — Хочешь, выкуплю этот дом? Будет только твой. Будешь делать там все, что захочешь.

Что-то внутри так и заорало во всю мощь голосом баронессы Маргжетты: «Не хлопай ушами, пусть покупает! Рано или поздно, ты ему надоешь, а дом останется! Твой, в котором ты выросла, в котором в каждом уголке живут твои воспоминания и твое детство..!»

Эльза отрицательно покачала головой.

— Нет, Габриэль. Это лишнее. Это слишком дорогой подарок.

— Как строго, — усмехнулся Габриэль. — Подруг ведь положено баловать, а ты не позволяешь мне этого делать.

— Это слишком, — строго сказала Эльза. Габриэль улыбнулся и снова погладил ее по запястью.

— Хорошо, придумаю что-нибудь еще. И дам тебе мазь от этих синяков, — он вздохнул и добавил: — Надо бы еще узнать, как дела у ауф Переса.

— Оставь его в покое! — буквально взвилась Эльза. — Он ничего тебе не сделал! И во взрыве он не виноват!

Она и сама не знала, что вызвало у нее такую волну гнева и обиды. Возможно, лишнее напоминание о том, как именно Габриэль вынудил ее быть с ним — или вновь всплывшее понимание того, что она чисто случайно избежала страшной, мучительной смерти. Все это время Эльза отталкивала от себя понимание того, что поезд взорвался, что люди в нем погибли — это было страшное горе, это было слишком жутко и больно. В ноздрях до сих пор стоял запах гари: Эльза всеми силами старалась не замечать его, потому что иначе у нее началась бы истерика.

Если бы не Бен, который остался в Лесном Углу и, возможно, уже арестован за преступление, которого не совершал, Эльза сейчас была бы мертва.

Габриэль миролюбиво вскинул руки, словно сдавался.

— Я ведь обещал, что не трону его. Будь так добра мне поверить.

Эльза прекрасно понимала, что ей будет очень трудно это сделать. Почти невозможно.

По звонку Габриэля служанка принесла поднос с кофе, тостами и джемом — Эльза подумала, что завтрак какой-то девичий, так кушают только юные и не очень леди, которые пристально следят за количеством жира на талии и бедрах. Но Привратник Смерти обошелся лишь чашкой кофе и, выглянув в окно, сообщил:

— Собирайся, Эльза, надеюсь, мы успеем до дождя. Заберем твои вещи и купим новые.

Но они не успели. В дверь постучали — на пороге обнаружился очень чопорно выглядевший господин в черном костюме домоправителя. Он смерил Эльзу пристальным оценивающим взглядом, затем уже подчеркнуто уважительно взглянул на Габриэля и проговорил:

— Ваша светлость, его величество Георг и ее величество Марта желают побеседовать с вашей подругой. Сейчас.

Эльза так и села — опустилась на край кресла и растерянно подумала о двух вещах: она и предположить не смела, что когда-нибудь станет разговаривать с королем и королевой — и при этом предстанет перед владыками в простеньком, почти затрапезном платье, в котором еще вчера ходила по лесу. Наверняка они подумают, что Габриэль крайне неразборчив, притащил во дворец какую-то замарашку… Эльза оторопело взглянула на Габриэля, но тот только кивнул.

— Да, господин Мишель, она сейчас придет. Дядя в оранжерее?

— Да, ваша светлость, — господин Мишель уважительно склонил абсолютно лысую голову. — Как всегда. Госпожа, — он обернулся к Эльзе, — я вас жду в коридоре.

Когда он вышел, Эльза некоторое время испуганно смотрела на дверь, а затем проговорила:

— О Господи, что же делать…

— Пустяки, — Габриэль только рукой махнул. — Побеседуют с тобой пару минут, потом поедем.

— Они вызывают на разговор всех твоих женщин? — глухо спросила Эльза. Нарастающий страх был похож на тот, который испытываешь перед экзаменом: входишь в просторный светлый зал на подкашивающихся ногах, подходишь к столу преподавателя, и в животе делается холодно и пусто, а в ушах поднимается свистящий звон.

— Ну, они не знают только тебя, — сообщил Габриэль и добавил: — Иди, не бойся. Они хорошие.

Эльза готова была в это поверить.

Но что-то все же мешало.

Сам факт того, что их величества поднялись в такую рань, чтоб посмотреть на любовницу их племянника, пугал Эльзу до дрожи. Шагая следом за лысым господином Мишелем, Эльза едва не путалась в подоле собственного платья — по счастью, ее спутник понимал, насколько она взволнована и не поторапливал ее.

Оранжерея располагалась на первом этаже, и эта часть дворца уже не спала: едва слышно щелкали ножницами садовники, которые подравнивали кусты, откуда-то доносилось размеренное шарканье метлы дворника по плитам дорожки, а из оросительной системы с шипением разбрызгивалась вода по цветам. Господин Мишель провел Эльзу среди тропических пальм, в верхушках которых возились и щебетали невидимые снизу птицы, и, указав на туннель из алых плетистых роз, сообщил:

— Их величества всегда ведут частные разговоры в этом месте. Идите прямо, потом направо. Не заблудитесь. Всего доброго.

— Всего доброго… — оторопело откликнулась Эльза, и господин Мишель бесшумно шагнул в сторону выхода.

Господи Боже, она увидит короля и королеву! И честь, и невероятный страх. Несколько секунд Эльза стояла неподвижно, механически комкая подол платья, а потом вытерла влажные ладони и решительно направилась туда, куда было указано. Незачем оттягивать неминуемое.

Эльза услышала голоса как раз в тот момент, когда поняла, что господин Мишель что-то напутал, и она заблудилась. Туннель из розовых кустов был бесконечным, он несколько раз сворачивал то в одну, то в другую сторону, и Эльза успела прийти в отчаяние.

— Ауф Арэйнес благородная семья, — произнес женский голос, и Эльза вздрогнула и замерла, словно жертва у самых лап хищника. — Значит, у девушки есть воспитание и манеры. Ну а то, кем она работает по сиротству своему, это уже пустяки.