Но сейчас все эти мысли уходят на второй план, потому что я сплю и думаю только об одном – о совершеннолетии. Это не просто слова. Это не просто праздник. В восемнадцать лет официально наступает период "спаривания". Да, звучит нелепо, но в действительности – это от слова "пара". Подростки получают себе Партнера на всю оставшуюся жизнь, и имеют право съехать от родителей в отдельную стеклянную соту вместе со своим Партнером и начать строить свою собственную жизнь. Даже не имеют право, а так надо…
Я не против… Я давно уже думаю о парнях, и за это мне, конечно, стыдно. Но больше всего я думаю о своих шансах и страхе. Каковы шансы, что мой Партнер мне понравится? И мне страшно, что он будет мне отвратен…
Мама зовет к столу. Я спускаю ноги с кровати, и они наудачу попадают сразу в тапочки. Внизу стеклянный пол, и я вижу, как Бонэ растянулся на своей койке в трусах на этаж ниже прямо подо мной и листает газету. Ему всегда было наплевать, что соседи видят его в нижнем белье, а вот я так не могу… Мы, конечно, привыкли не стесняться переодеваний, но все же… Я бы сделала по-другому. Слава Богу, что стекло затемняется, когда наступает "интимный час", иначе я бы точно со стыда сгорала каждый раз, когда приходило бы время.
– Нина, ну побыстрее. – Мягко командует мама, призывая начать есть суп, и я беру железную ложку с квадратиками на основании. На конце ложки – изображение Вождя, запечатанное в акриле, и на дне стеклянной тарелки тоже. Мне кажется, он везде, куда ни плюнь, и порой я уже даже его не замечаю. Они почти всюду вывешивают его одинаковое изображение – улыбающийся, толстощекий, крепкий на вид усатый мужчина, смотрящий куда-то вдаль.
– О чем думаешь? – Спрашивает мама, глядя, как я без аппетита ковыряю вареные кусочки картофеля.
– Все о том же. – Отвечаю я, отрываясь от своих мыслей.
У меня очень добрая мама. Папа строгий, а мама ласковая, она как мягкая подушечка между мной и отцом. Если бы не мама, мы бы с папой чаще спорили о разном. Чаще возникали бы вопросы. Даже тот же шоколад. Раз в месяц мне уж точно необходимо съесть хотя бы плитку горького, иначе вместо шоколада я съем чью-то голову, но отец все еще против. Те моменты, когда у меня что-то не получается в школе, он обосновывает поеданием шоколада. Говорит: «Спасибо маме, разбаловала»… А когда я шепотом говорю что-то совсем антисоюзное, он крутит пальцем у виска и жестом показывает то, как люди засовывают охапку шоколада в рот, что расшифровывается как "это все твой шоколад, больше ешь – еще больше мозг сгниет". Инакомыслие отец не терпит…
– Не переживай, у тебя будет самый лучший на свете Партнер. – Произносит она, успокаивая меня.
Я поднимаю на нее глаза, мысленно передавая ей послание не говорить со мной об этом при отце, и перевожу на него взгляд, чтобы понять, не догадался ли он. Мама отмахивается рукой и произносит:
– Что ты думаешь, что он не подозревает, что в твоей голове?
Папа откусывает хлеб и отправляет вслед за ним ложку супа с маленькими буковками алфавита из муки и бобами. Мамин фирменный «Крестьянский суп».
– От тебя ничего не зависит. – Выдает отец, прожевывая фиолетовые бобы. – Какой будет – такой будет. Стерпится – слюбится.
Я знаю это выражение и уже ненавижу его. Я бы сама хотела выбирать себе Партнера…
У меня остался последний экзамен, он через несколько дней, и я должна усиленно готовиться. Так все делают – проходят три экзамена перед своим совершеннолетием, а потом можно вступать во взрослую жизнь, съезжаться с Партнером и работать по тому профилю, который определит для тебя Суперкомпьютер.
Наши специалисты информационных технологий – самые лучшие в мире. Они создали Суперкомпьютер, который вот уже пятьдесят лет помогает нам во всем, знает ответы на все вопросы, оказывает несоизмеримую помощь нашему Вождю. Суперкомпьютер не делает ошибок при «назначении». И поэтому на этот счет я вовсе не беспокоюсь – мне сейчас почти неважно, чем именно будут заняты мои девять часов в течение дня с девяти утра до шести вечера – стрижкой волос или ведением тупых развлекательных передач по телевизору – Суперкомпьютер выберет для меня то направление, к которому у меня больше способностей. Меня в последнее время больше волнует и в правду только мой будущий Партнер… Хотя и его назначение тоже происходит благодаря Суперкомпьютеру. Только вот здесь я почему-то ему меньше доверяю. Но слишком много думать об этом нет смысла. Все равно ты ни на что не можешь повлиять…
Когда во всех жилых блоках выключается освещение, я нехотя выключаю его у себя в комнате тоже, чтобы свет не мозолил глаза соседям. Но все уже привыкли, что в нашей соте всегда горит моя маленькая лампа – я открываю компьютер и выхожу в Интернет. Конечно, говорят, наш Интернет немного отличается от Интернета за границей, но в чем именно его отличие, я не знаю. Мне бы очень хотелось сравнить, но такая возможность вряд ли когда-то подвернется, а сама по себе я даже и представить не могу, насколько огромной может быть разница. И в какую сторону думать. И можно ли вообще считать Интернетом то, что мы так называем.
У меня, как и у каждого гражданина, есть доступ к одному из нескольких ресурсов нашего Интернета, а именно Большой Библиотеке – нашему большому великосоюзному хранилищу электронной информации, которым можно пользоваться хоть двадцать четыре часа в сутки. Здесь можно найти все. Абсолютно все, что тебя интересует. Этакая книга знаний, написанная нашим правительством. Ответы на все вопросы, которые могут мучить союзных граждан от мала до велика. И мне еще осталось выучить 12 страниц из раздела «Раздел для подростков 11–18», по которому у меня экзамен. За три дня я точно управлюсь. А потом совершеннолетие. И «спаривание».
Я закрываю глаза и переворачиваюсь на спину, чувствуя, как учащается мое сердце. Я никогда так не волновалась, как при мысли о нем. Моем будущем Партнере. Молю все высшие силы, которые только можно молить, о том, чтобы он попался мне симпатичным, смышленым и добрым. Не знаю, сработает ли. Когда тикает двенадцать ночи наступающего дня совершеннолетия, твое имя автоматически загружается в базу совершеннолетних, находящихся в поиске Партнера, и Суперкомпьютер начинает подбирать тебе идеального человека. Поэтому, когда твой человек найден, перевыбрать ты не можешь, ведь он для тебя идеален. Так решила Машина. Даже если с первого взгляда можно подумать иначе. Инна, соседка с нижнего этажа, уже шесть лет живет с Партнером, отсталым в развитии. Такого подобрал ей Суперкомпьютер. Я не против отсталых. Но сомневаюсь, что их союз прекрасен. Она сама не блещет умом, совершенно не умеет экономить, часто допускает логические ошибки. Ее саму два раза исправляли, когда она тайком выпивала алкоголь в плохих компаниях. Поэтому, я считаю, такой как она, наоборот, нужен умный тип мужчин. Ведь уже даже сейчас их сота считается одной из проблемных. Надзиратели все чаще обращают на них внимание. Но, видимо, Суперкомпьютер определил их как идеально подходящих друг другу людей.
Если все-таки человек тебе не по нраву, от него ты можешь только отказаться. Но тогда все, конец. Больше Суперкомпьютер для тебя выбирать не будет. Ты в списке одиночек на всю жизнь. Это, во-первых, привлечет к тебе внимание надзирателей как минимум на год, потому что ты пошел против Всевидящего Ока. Так мы называем меж собой великосоюзную Систему. А во-вторых, уж лучше жить с девять раз исправленным Партнером, чем всю жизнь одному… Никаких тебе отдельных сот, никаких повышений, никаких льгот при старости. Даже лишних талонов на еду или питье невозможно будет получить. И никаких детей. Впрочем, дети – это отдельная история…
Отсталыми считаются люди, которые больше пяти раз подвергались процедуре исправления. Эта процедура, при которой сквозь твой мозг проводят электрический ток в течение нескольких минут, предназначена для уничтожения всякого желания нарушать запреты, предписываемые твоему возрасту. Говорят, она болезненная, но прошедшие ее, как правило, мало помнят, что она собой представляет, и испытывали ли они боль при ее прохождении. Они отключаются уже на первых секундах, а кто-то со слабой психикой и вовсе ее не выдерживает. Если после десяти исправлений человек все равно нарушает запрет, то его переводят жить в другое место. Однако, как правило, все люди, прошедшие процедуру, после десяти раз больше похожи на овощи, чем на людей. На растения. На застывшие в анабиозе мумии. Похожи на кого угодно, но только не на людей. Картинки с изображениями таких исправленных вывешивают и постоянно обновляют везде, где только можно. Чтобы другим неповадно было. Не знаю, как внутри тех мест, где они обитают после десяти исправлений – я лишь проходила мимо, когда нас отводили на экскурсию во втором классе. Внутри не довелось побыть – у этих зданий зарешечены окна и вход по пропускам, а эти их «пансионаты» всегда стоят бок о бок с психбольницами и городскими кладбищами. Унылые места, одним словом. Но даже когда очень захочется нарушить запрет, стоит только вспомнить фотографии повидавших исправления людей в инвалидных колясках в промокших взрослых подгузниках, которые на вид давно не менялись, то всякое желание нарушать запреты у тебя просто отпадает…
