Вскоре после его слов показалась девушка, эльфийка, работающая на кухне в королевском дворце. Певенси как никто другой знал, что самыми лучшими шпионами всегда были и будут люди, работающие в замке. Они незаметны, знают тайные входы и выходы, и при желании могут убить правящую верхушку так, что никто и не заметит.
— Да это же наша маленькая помощница, — протянул ехидно эльф и, получив в ответ недовольный сердитый взгляд Питера, очаровательно улыбнулся. — Молчу-молчу.
Девушка остановилась у решетки, отделяющей нарнийца от свободы. Ее звали Гвилвин, и она единственная, не считая королеву-мать и двух ее стражников (Питер надеялся, что эти эльфы остались живы), кто знал о его местонахождении.
— Я сделала все, как Вы просили, — сбивчиво и тихо говорила эльфийка, настороженно поглядывая на вход. — Королева-мать сегодня отправилась в ссылку в Глоу.
— Хорошо, — спокойно и немного радостно выдохнул Питер. — Спасибо тебе.
Девушка смущенно улыбнулась и кокетливо поправила свои волосы, ожидая еще какой-нибудь просьбы, но Питер молчал.
— Красотка, будь другом, вызволи нас отсюда, — подал голос сокамерник короля.
— Нет, — тут же выпалил твердо нарниец. — Это посчитают предательством, мы не можем заставлять ее так рисковать. — Серьезно заявил Питер. — Гвилвин, можешь доложить Лотриану о моем местонахождении?
— Почему не Тиарет? — искренне удивился эльф, подслушивающий их разговор с девушкой. — Она явно быстрее разберется с этими решетками. — Он вновь получил в ответ сердитый взгляд нарнийца. — Ладно-ладно.
Питер повернулся к эльфийке перед ним, смотря молящим взглядом.
— Командир Лотриан отбыл в Глоу вместе с королевой-матерью, а Ее Величество Тиарет уехала в Нарнию, — с жалостью и сочувствием ответила Гвилвин. — На троне новый десница, который даже не знает вашего имени. Я ни чем не могу помочь, простите.
— Ты и так много сделала, — согласился Питер. — Возвращайся, пока тебя не заметили. И Гвилвин, — добавил он, заставив девушку обернуться. — Как только Лотриан появится, приведи его ко мне.
Эльфийка кивнула и поспешно удалилась, стараясь остаться незамеченной охраной. Питер и заключенный эльф остались вновь одни, сидеть в тишине, иногда нарушаемой звуками их собственных голосов.
— А все-таки, — подал голос эльф, вновь прислонившись к смежной решетке меж их камерами, — почему ты не хочешь, чтобы Тиарет узнала, что ты здесь?
— Если она меня ненавидит сейчас, так будет проще уйти, — угрюмо ответил Питер, возвращаясь к своему привычному месту у стены.
— У вас же любовь, — недоумевал сокамерник. — Я видел, как ради любви шли на предательства и даже убивали, а ты сдался из-за чего, позволь узнать?
Питер не отвечал, он даже не смотрел на эльфа, потому как больно было смотреть правде в глаза. Он давно уже для себя решил, что как только освободится от заточения, вернется в Нарнию и постарается больше никак не пересекаться с Тиарет.
— Молчи, если хочешь, — недовольно протянул эльф, облокотившись на стену позади себя. — Вы люди такие слабые создания. Ради своего малодушия готовы отказаться от самого прекрасного.
— Это не ради меня, — мрачно ответил Питер.
— А ради кого? — усмехнулся эльф. — Из вас двоих, только ты отказываешься от нее, насколько мне известно.
— Я умру, — грустно заметил Верховный король.
— Все рано или поздно умирают, в этом смысл жизни. — Так же грустно заметил эльф, заставив Питера услышать слова, которые он когда-то говорил Сьюзен.
Он бы сейчас не отказался выслушать наставляющие речи от сестер, которые не могли разобраться со своей жизнью, но в любовных вопросах давали советы отменные. Ему не хватало теплых объятий Люси и ее радостных улыбок, крепкого поддерживающего плеча Эдмунда, мудрого и иногда укоризненного взгляда Сьюзен. Ему даже Каспиана не хватало, хотя он был той еще занозой в заднице.
Дни тянулись невероятно медленно, казалось, что прошел уже месяц. У Питера пропал вовсе аппетит, он перестал есть и пить, просто сидел и иногда смотрел в одну точку, а иногда спал. Страна грез теперь стала его отрадой, там он видел цветочные луга, зеленый раскидистый лес и жаркое солнце над головой. Он слышал звонкий смех Люси, видел, как болтают Эдмунд и Сьюзен, видел нечто похожее на Тиарет с небесно-голубыми глазами, а потом открывал глаза.
Силы стали покидать его с невероятной быстротой, в конце концов было трудно даже пальцами пошевелить, возобладала сильная слабость. Питер готовился вновь уснуть, когда в его голову прилетел небольшой камень. Он слабо дернулся.
— Я думал, ты подох уже, — отозвался с усмешкой сосед по темнице, и затих, прислушиваясь. — К нам идут.
Он был прав. Звонкие поспешные шаги раздались по всей темнице. Питер не видел лиц, его взгляд был затуманен, живот скручивало от желания съесть что-нибудь, а от обезвоживания начали дрожать руки. Он мог полагаться только на свой слух.
— Herie a pangoae! (эльф. Скорее открывайте!) — Питер услышал голос, затем быстрые шаги. Он не смог открыть глаза, чтобы посмотреть, кто к нему пришел, стал проваливаться в сон. — Mane aineu, garoi gobeos et le cartuve? (эльф. Господи, что с тобой сделали!)
Комментарий к К2.Г8. Клетка для короля
А вот и нашелся наш славный Питер, соскучились?
Возможно после этой главы будет короткое затишье, потому что в данный момент я с трудом собираюсь с мыслями. План, конечно, по фф построен до конца (почти), но вот рассеянная я стала какая-то.
========== К3.Г1. Покровительница тигров ==========
Залиндрех — прибрежный город Калормена, больше походивший на огромную деревню, где люди влачили жалкое существование, промышляя рябой, а на улицах стоял ужасный запах гнили. В этом месте не было ташбаанских садов или нечто похожего на них и мощеной дороги, лишь ухабы да ямы, бедняги в обносках и обветшалые домишки. Император южной страны совсем забыл об этом некогда райском уголке, а теперь Залика вынуждена жить в небольшом деревянном доме, делить комнату с младшей дочерью на двоих и питаться блюдами из рыбы. И это жутко раздражало, потому и не могла женщина сидеть на месте, сложа руки, и ждать, когда тисрок соизволит пригласить ее обратно. Он и не пригласит. Залика понимала это как никто другой, и так же понимала, что сама развязала эту глупую беспощадную войну, когда миниатюрную фиаллэ привезли на свадьбу.
— Мамочка, ты куда? — заволновалась восьмилетняя дочурка, когда женщина накинула на себя плащ.
— Ложись спать, милая. Я скоро вернусь. — И с этими словами тархистанка вынырнула из теплого дома на серую улицу.
Она натянула капюшон посильнее, чтобы скрыть лицо от людей, которые и знать не знали кто она такая. Излишняя осторожность никогда никому не вредила. К тому же Залика предполагала, что Иллария, выставившая ее за пределы дворца и отправившая именно в это захолустье, не оставила бы ее в покое. Наличие власти в руках развращает сердца, и чтобы справиться с этим, нужно быть либо наивным глупцом, либо чистым как самая белая простыня. Залика бы точно послала убить себя, будь она на месте молодой супруги тисрока, или хотя бы заставила следить за ней. А потому и осторожность была не лишней.
Оглянувшись на опустевшую улицу, женщина юркнула в узкий проход между двумя домишками и тот час оказалась у входа в таверну.
Это место отличалось от ташбаанских увеселительных заведений. Внутри было пусто, за исключением пары мужчин, сидящих в гордом одиночестве, и старика, прикорнувшего за своим столом. Это был хозяин заведения и очнулся он лишь, когда на стол рядом с его лицом упал мешок, наполненный драхмами.
— Подай вина, — приказала Залика, так и не показав своего лица.
— Нет вина, госпожа, — старик с восторгом в глазах смотрел на кошель с деньгами, намереваясь взять его в ту же секунду. — Могу предложить вам тутовую настойку.
— Кувшин принеси, — с показательным безразличием произнесла женщина и села за самый удаленный столик у окна.
