Вот ведь люди, как они любят обо всем подолгу раздумывать. «Анализировать» как называла это Люси. Сам Нацу всего несколько раз в жизни думал о чем-то больше одного дня (и так или иначе эти размышления были связаны с Люси), обычно же он принимал решения быстро, так же быстро мог их поменять, если менялась сама ситуация.
Пытаясь успокоить Люси, Нацу вспомнил кое-о-чем.
— Если ты так переживаешь из-за спаривания… тфу ты, опять не так сказал… Ладно, в общем, ты же можешь продолжать использовать те штуки, о которых рассказывала. Травки от беременности. Ну и еще неполное спаривание, когда я кончаю не в тебя. Хе, помнишь, когда ты первый раз такое предложила, мы еще повздорили?! Ты говорила, что еще рано заводить ребенка, а я настаивал.
Зря он надеялся отвлечь Люси от ее невеселых мыслей напоминанием оби их недавней стычке. Нацу считал, что пусть уж лучше она злится, чем грустит. Но Люси его как будто вообще не слышала. Еще некоторое время она молчала, разглаживая несуществующую складку на покрывале, а потом посмотрела на Нацу пронизывающим взглядом, будто могла видеть его насквозь.
— Ты готов ради меня пожертвовать будущим своей расы?
— Э? — Нацу не понял, о чем она вообще.
Люси начала объяснять. Она всегда так хорошо объясняла!
— Мы с тобой пока что единственная пара из человека и дракона, вряд ли в скором времени появится кто-то еще…
Нацу хохотнул.
— Гажил точно никогда не найдет себе самку.
Люси не обратила внимания на его реплику.
— От того, получится ли у нас зачать ребенка, зависит будущее твоей расы. Мы можем положить начало новому роду, мы можем сохранить кровь драконов… И ты готов от этого отказаться ради меня?
Ее голос дрогнул.
Не желая разбираться во всяких там сложных вещах вроде будущего расы и не понимая, почему Люси так волнуется, Нацу ответил честно:
— Мне главное, что бы с тобой было все в порядке. Будущее расы… Пф… Жили же мы как-то раньше без того, чтобы иметь детей от человеческих самок. Вон, Венди рано или поздно все равно поднимется в полет оплодотворения и родятся новые драконы.
— Венди может никогда… — Люси осеклась.
Тут до Нацу с запозданием дошло, и он ошарашено уставился на Люси.
— Эй, ты что, думала, я позволю тебе умереть, рожая нашего ребенка, только потому, что очень хочу детенышей? Да никогда!
Печаль, наконец, пропала из глаз Люси, она улыбнулась своей очаровательной светлой улыбкой.
— Я так не думала. Но мысль о том, на что ты готов ради меня, придает мне мужества…
Придвинувшись к севшему на кровать Нацу, она обняла его и спрятала лицо у него на груди.
— Я хочу попробовать. Хочу, чтобы у нас был малыш с твоей сияющей улыбкой и ресницами, в которых запутывается солнце.
— Но…
— Уверена, Венди сможет меня защитить.
Тогда Нацу позволил ей себя уговорить, и теперь жалел.
Люси мучилась родами уже целый день, она кричала так, что Нацу хотелось биться головой о стены, царапать себе лицо и выть. Да лучше бы он сам убил ее тогда на площадке жертвоприношений! Лучше бы они вообще никогда не встречались!
— Ну, ты и размазня. — Насмешливый голос Гажила буквально за шкирку выдернул Нацу из омута отчаяния.
— Пошел на хер, — буркнул Нацу.
Но Гажил не унимался.
— Подумаешь, самка рожает, что такого? Венди же сказала: все идет нормально.
— Люси больно, — процедил Нацу.
— От того, что ты метаешься по комнате, ей точно лучше не станет, — холодно произнес Гажил. — Терпи и жди, ты самец или кто? Неа, не самец, а пугливая курица!
Он явно нарывался, и Нацу, которому и в лучшие времена достаточно было одной искры, чтобы вспыхнуть, рявкнул:
— Пойдем выйдем!
Люси запрещала драться в доме, Нацу не всегда следовал этому правилу, но сейчас собирался поступить так, как она просила. Угодить ей хоть в такой малости.
Он отметелит Гажила на улице, ой как отметелит!
Обгоняя друг друга, они выбежали в сад. И Нацу, раздув в животе пламя, выплюнул в Гажила такую мощную струю огня, что расплавил прутья калитки и выжег всю траву. Вот только сволочина Гажил защитился, покрыв тело железной броней.
Началась свалка. Нацу лупил со всей дури, вкладывая в каждый удар всю свою злость на несправедливую судьбу, собирающуюся отобрать у него Люси и еще не рожденного малыша.
Гажил не уступал, дубасил Нацу превращенными в кувалды ручищами.
Когда они оба, едва держась на ногах и слегка пошатываясь, встали друг напротив друга, Нацу больше не ощущал страха, лишь всепоглощающую усталость, в черную бездну которой засосало волнение, боль, гнев на себя и на весь мир.
— Да уж вы разошлись… — прошелестел совсем рядом голос Венди.
Нацу обернулся к ней, один глаз уже начал заплывать, да и голова гудела от ударов, так что он увидел сразу трех Венди, усталых, но чем-то очень довольных. Все три улыбались ему.
— Поздравляю, у тебя родилась здоровая дочка.
— Люси? — отрывисто спросил Нацу, чувствуя, как стучит ледяными коготками возвращающийся страх.
— Очень слаба, но ее жизни ничего не угрожает…
Нацу тут же рванулся к дому, но Венди удержала его, поймав за край шарфа.
— Куда ты к ней с разукрашенным лицом? Давай, подлатаю. И тебя, Гажил.
— Меня в-первую очередь. — Подходя к ним, Гажил вытирал текущую из разбитого носа кровь. — Я ради этой сраной Головешки на такую жертву пошел…
— Какую еще жертву? — рассеяно спросил Нацу, поворачиваясь к светящейся ладони Венди исцарапанной щекой.
От нетерпения он приплясывал на месте. У него дочка! Интересно, на кого она больше похожа? Может ли она выдыхать огонь? А с Люси точно все в порядке?
Будто издалека до него донесся голос Венди.
— Ты так сильно волновался, вот я и попросила Гажила отвлечь тебя.
— Знатно мы друг друга отделали, — без злобы, с удовлетворением заметил Гажил. — Но теперь ты хоть стал на себя похож, а не на чокнутый студень.
— Студень не может чокнуться, — буркнул Нацу, но он понял, что имел в виду Гажил и, потрепав того по плечу, проговорил с чувством:
— Спасибо.
— Да ладно. — Гажил пренебрежительно махнул рукой.
Венди, наконец, закончила приводить их в порядок, и они двинулись к дому, у двери столкнулись со Стингом и Роугом, которые вывалились из кустов в саду.
— Вы почему не помогли Гажилу? — осведомилась у них Венди.
— Они зассали! — Гажил издал характерный скрежещущий смешок, будто провел железом по железу.
— Эй, ничего подобного! — возмутился Стинг. — Мы просто решили посмотреть на махач и не влезать!
— Это называется не «зассать», а «проявить благоразумие», — сухо заметил Роуг.
— Ну-ну, курицы трусливые, — едко процедил Гажил.
— Щас вломлю и увидишь, кто тут курица! — Стинг уже размахивался для удара.
— Тихо или не пущу к Люси и детенышу никого, кроме Нацу, — одернула их Венди.
Они уже поднялись на второй этаж, Нацу рванулся к двери спальни, но, чего с ним раньше никогда не было, заколебался, не решаясь ее открыть.
— Они ждут тебя, — мягко проговорила Венди и, взяв его руку, положила на ручку двери.
Они открыли ее вместе, но Венди чуть-чуть приотстала, позволяя Нацу войти первым.
Лежащая на постели Люси была такой бледной, что почти сливалась с простынями и ночной рубашкой. Она показалась Нацу какой-то маленькой, слабой и очень усталой. Но в то же время в ее глазах появилось новое, незнакомое выражение, в ореховой глубине будто вспыхнули те самые звезды, на которые Люси так любила смотреть в свою смешную трубу.
Это сияние предназначалось кулечку из одеяла, который она держала в руках. Повернувшись на звук, она одарила светом и Нацу.
— Подойти, поздоровайся с малышкой Лейлой, — сказал она незнакомым голосом, низким, мягким и обволакивающим.
Сделав несколько шагов вперед, Нацу нагнулся и, наконец, увидел лицо своей дочери. У него перехватило дыхание. Ничего прелестнее он еще в жизни не видел. Такая пухленькая, розовенькая, словно сделанная из воздушного крема. Лейла сладко посапывала, засунув в рот малюсенький пальчик.
