И когда получил листок пергамента с крупными, криво написанными буквами «Я прощаю», Мест, точно восторженный юноша, целовал этот листок, клал себе под подушку, а потом заказал медальон и положил туда, чтобы всегда носить возле сердца.
В его чувствах к Венди было что-то от преклонения рыцаря перед прекрасной дамой. Для него она была богиней, спустившейся с неба и озарившей его жизнь.
Месту было стыдно это признавать, но в глубине души он радовался, что кто-то прикончил лорда Генму. Ведь тогда появился чудесный повод приехать в Магнолию и снова увидеть богиню…
Конечно, он хотел расследовать убийство. Его привычки старого служаки просто не дали бы ему забыть о деле. Но все же он постарался побыстрее закончить с опрашиванием трактирщицы и продавцов в лавках, все равно они могли дать мало информации: в Магнолию приезжало слишком много людей, даже если среди них и была Минерва, она наверняка замаскировалась.
И вот теперь, покончив с делами, Мест и Венди сидели на зеленой лужайке далеко за деревней. Они много говорили, сначала на ничего не значащие темы: Венди рассказывала о своих пациентах, Мест — о жизни на новом месте.
Но потом он все же решился задать роковой вопрос.
— Венди, вы… то есть… ты действительно не испытываешь ко мне ненависти из-за того, что произошло?
Она устремила на него кристально-ясный взгляд.
— Если бы я тебя ненавидела, то мы бы сейчас не разговаривали.
Мест едва заметно улыбнулся. Ну да, он забыл, что драконы не умеют лукавить и притворяться, всегда говорят, что думают.
— Люси объяснила мне, что ты лишь выполнял приказ короля и не мог ему не подчиниться, — проговорила Венди и вздохнула. — После всего, что драконы делали с людьми, глупо ожидать, что вы будете нас любить.
— Но я…
Мест прикусил язык, проглатывая готовое сорваться признание. Он чувствовал, что пока не может ей это сказать. Не достоин.
— Мне очень жаль, что все так произошло…
— Давай больше не будем об этом, — мягко просила Венди и, протянув руку, прикоснулась к щеке Места, заставляя его замереть. В этот миг он чувствовал себя старым побитым жизнью дворовым псом, которого гладит любимая хозяйка.
— Мне кажется, ты винишь себя в произошедшем гораздо сильнее, чем могла бы винить тебя я. В тебе много внутреннего напряжения, теперь я вижу, что ты скрываешь его за внешним спокойствием.
Венди принялась водить пальчиками по его шраму, даже не подозревая, какую бурю в нем будят ее прикосновения.
— Шрамы было бы совсем не трудно убрать.
Мест мягко, но твердо отстранил ее руку.
— Не стоит. Это память…
— Разве может шрам напоминать о чем-то хорошем? — склонив голову к плечу, точно птичка, спросила Венди.
О хорошем…
Раскаленные щипцы палача. Дыба, выворачивающая руки. Плети.
И старый напарник, который сломался, не выдержал, сдал всю их агентурную сеть.
— Думаю, главный шрам у тебя не на лице, а вот тут. — Венди прижала ладонь к груди Места напротив сердца, которое тут же забилось с такой силой, что этот звук, казалось, эхом разносится над полями.
— Глядя в зеркало, ты постоянно напоминаешь себе о старой боли. Не можешь ее забыть и отпустить. Но очень важно — уметь отпускать. У драконов тоже не все бывает хорошо, мы не всесильны и можем терять любимых. Но моя погибшая мама не хотела бы, чтобы я все время горевала о ней. Она бы хотела, чтобы я была счастлива. Давай уберем шрам с твоего лица и тот ожег, что оставил тебе Нацу. В знак того, что прошлое не тяготит нас.
И при виде ее нежной улыбки, Мест ощутил, как в душе что-то переворачивается, рушатся стены, которые он сам старательно возводил много лет. Наверное, еще с тех пор, как смотрел, как превращается в пепел под жаром пламени его родной дом.
— Да, пожалуй, стоит убрать шрам и ожог… Правда, у меня есть рубцы и на теле…
Он тут же пожалел, что сказал это, потому что Венди начала засучивать рукава платья.
— Отлично! Я уберу все! Давай, раздевайся.
Она, конечно же, не имела в виду ничего пошлого, она говорила, как врач, но все же Мест пока не был готов к тому, чтобы снять перед ней рубашку и уж тем более штаны.
— Эм… давай пока обойдемся лицом и предплечьем.
Ведь главное — начать, верно?
