Мы всегда концентрировались на тех направлениях, где был менеджер конкретного проекта, который им жил. Начиная проект, мы шли до конца. Закручивали все так, чтобы потом невозможно было кому-то отмотать все назад.
У нас два раза была попытка внедрения электронной медицины (уход от бумажной работы: электронная очередь, электронная карта пациента, электронный рецепт) на примере двух больниц. Два раза мы подходили к этой проблеме с разных сторон, и два раза нас не устроил результат «пилота». Так произошло потому, что в этом проекте у нас не было менеджера этого проекта, эдакого Дмитрия Дубилета (один из создателей ПриватБанка, а после – МоноБанка), который бы этим проектом жил. Поэтому на каком-то этапе мы сказали себе: «Стоп!» и перебросили ресурс на другие направления. Это не значит, что мы к проблеме не вернулись. Вернулись, но позже, и успешно решили ее вместе с Яникой Мерило.
Музей АТО, Аллея памяти, Центр помощи воинам АТО, ProZorro, более 500 новых дорог за четыре года, десятки новых обалденных школ и огромных стадионов, лучшие больницы в стране – это все примеры концентрации усилий на проектах, в которых есть менеджеры, их возглавляющие, живущие ими 24 часа в сутки и доводящие каждый этап до конца.
Квинтэссенция всего – слова человека, проработавшего в облгосадминистрации более полутора десятилетий: «За 15 лет в ОГА никогда бы не подумал, что в ней можно работать ТАК и делать ТАКИЕ вещи. Ну вы, блин, неистовые».
В итоге мы хотели, чтобы все, сделанное и внедренное нами, легло в институциональную память ОГА, вошло в ее кровь и наглухо прописалось в ее рефлексах.
Чтобы независимо от того, кто руководит областью, все удачные решения, внедренные нами в ней, использовались и далее. Чтобы возникла своего рода преемственность власти. И чтобы каждая следующая команда не множила сущности без надобности, а, наоборот, еще активнее упрощала все процессы.
У нас есть такая мечта, чтобы грозная и масштабная ОГА, расположенная физически в нескольких зданиях по всему городу, превратилась в несколько скриптов доступа к информации в виде таблиц, хранящихся где-то в облаке. А все взаимодействие с ней шло исключительно в электронном виде и измерялось долями миллисекунды, за которые вы получите ответ на вопрос к ОГА.
На самом деле у нас получилось именно потому, что мы были, есть и будем менеджерами, а не чиновниками, политиками или, прости Господи, популистами.
Мы уверены, что законы менеджмента одинаковы и в бизнесе, и в госуправлении.
Отличить менеджера от чиновника очень просто.
Менеджер. Заточен на конечный результат. Мыслит категориями «что конкретно нужно сделать, чтобы добиться результата?». Причем измеримого результата, описанного во времени. Не любит длинных совещаний, согласований, затяжек времени. Готов на оправданный риск. Не обременен кучей бесполезных приказов и идиотских регламентов. Исходит из того, что будет принято самое выгодное для его компании решение.
Чиновник. Работает под девизом «не делать ничего, чтобы мне ничего не было». Соответственно, делает все, чтобы конечный результат не появился, точнее, чтобы он был неизмерим либо расплывчат. Любит в качестве плана действий писать «улучшим», «оптимизируем», «рассмотрим», «опрацюем» и т. д. вместо того, чтобы назвать измеримые вещи: «сократим на…», «увеличим на …», «сделаем в срок до …». Также любит рассказывать про «50 оттенков причин», почему у него не получилось сделать то, что ему было поручено, – вместо того, чтобы объяснить, что им было сделано, чтобы получилось.
Фраза «обтяження є, обмежень немає» наиболее полно описывает классический ответ чиновника на любое предложение по изменению чего-либо.
Есть еще вторая фраза: «не положено». И то ли «не положено» в смысле так нельзя, потому что нигде четко не разрешено, то ли «не положено» – это не положено этому конкретному чиновнику в верхний ящик его стола ничего, что заставило бы его шевелиться. Это не про гранату – это про шоколадку, бутылку, деньги.
Печально? Да, более чем. Это первое, с чем мы столкнулись на госслужбе. Любая идея человека со стороны со свежим взглядом наталкивается на сопротивление чиновников. Не всегда, но в подавляющем большинстве случаев.
Блог на site.ua, 2018 год
Подмена понятий и псевдопатриотизм
За последние три месяца в Матрице сильно стали напрягать ровно две вещи.
Нет, это не маразм госуправления, с которым все равно можно делать хорошие вещи. Не всеобщее безумие, каждый раз пробивающее дно. И не бюрократия, которую мы научились обыгрывать. Нет. Все гораздо печальнее. Напрягает другое:
1. Отсутствие четко прописанных KPI для чиновников всех уровней со стороны их работодателя – государства. По сути, оно нанимает на работу людей, не ставя им задачи, а, скорее, требуя от них поддерживать некий беспрерывный по форме и безжалостно-бесполезный по своей сути процесс.
Это хорошо, когда пришедший на госслужбу человек сам способен поставить себе задачи, и эти задачи – благо для общества. А если нет, что происходит в сотни раз чаще?
2. Подмена обществом требования к чиновнику. Вместо «быть эффективным в своих действиях» общество хочет видеть чиновника бедным, без доходов и накоплений, чтобы обязательно говорил исключительно на украинском языке.
Например, общество акцентирует внимание на электронных декларациях и его не волнует, что есть на госслужбе, помимо кадровых чиновников, годами работающих на государство, и люди, пришедшие из бизнеса, которые годами платили налоги и могут показать свои источники доходов.
Но нет. Если у тебя есть деньги, накопления, сбережения, машина, недвижимость – ты мудак. А если ты (твоя семья) купила новую квартиру – ты враг. Вали обратно в свой бизнес бороться за marketshare и EBITDA и не мешай, у нас тут реформы, не видишь, что ли – мы с коррупцией боремся.
Требование писать и говорить только на украинском языке – такой своеобразный псевдопатриотизм. Хотя, если правильнее, то надо сразу на английском, немецком и, в идеале, китайском. Правда, иностранные инвесторы знают английский и немецкий. А самый большой патриотизм – это не язык, на котором ты разговариваешь, а количество новых рабочих мест, которые создает твоя деятельность.
Получается, что обществу абсолютно пофиг эффективность госслужащего, его цели, есть ли они вообще, пофиг задачи, процент их воплощения. Главное, чтобы была идеальная электронная декларация – в смысле машины нет, живет в двухкомнатной квартире родителей на окраине города, депозит 30 000 грн в Ощадбанке. И чтобы чиновник говорил исключительно на украинском языке. При этом все стыдливо умалчивают, на каком языке он разговаривает в обычной жизни.
Вот он, портрет идеального госслужащего. Неэффективный? Ну и что, зато практически «святой». Или хорошо спрятал доходы или активы от посторонних глаз.
Ребята, вы бойтесь желаний. Иногда они сбываются. Вот это будет страшно.
Всего два примера:
Сильно помог своим жителям говорящий на украинском мэр с утилизацией мусора? Аж никак.
Много инфраструктуры, кроме палатки на трассе, построил один известный губернатор, говорящий на русском, родной язык которого не украинский? Аж нисколько.
Ну так и дело не в языке, а в менеджменте и умении управлять. Управлять процессами, проектами, финансами, ресурсами и, в первую очередь, людьми.
Научиться говорить на любом языке – вопрос свободного времени, желания и банальной привычки. Создать идеальную декларацию, в которой 99% тех, кто ее посмотрит не увидит ничего крамольного – вопрос наличия грамотных юристов. А вот мозги, professional skills, желание брать на себя ответственность и, банально, совесть – они или есть или их нет.
P.S. Для упоротых – 80% всех чиновников и функций государства в идеале просто сократить/упразднить, потому что на каждого чиновника в своем действии/бездействии есть еще минимум пять-шесть чиновников из всяческих контролирующих органов, его опекающих, анализирующих и т.д.
Оставшимся госслужащим – платить зарплаты, соответствующие рынку и их квалификации, и ставить четкие KPI для каждой должности.
Все остальное – клинический неистребимый «совок» и обман самих себя.
Плюс обязательным требованием ко всем чиновникам должно быть знание как минимум одного иностранного языка – английского. Обязательно.
Когда в прошлой жизни, работая в одной большой компании, мы хотели сделать скачок вперед, то нанимали иностранных специалистов со знаниями рынков, аналогичных нашему, но в EU и USA. И дружно учили язык, на котором они говорят, чтобы без переводчика понимать самую суть того, что они хотят нам сказать. С какого-то момента и совещания тоже мы начали вести на английском.
Кстати, сам факт того, что нужно учить иностранный язык, быстро просеял топ-менеджмент нашей компании, очистил его от тех, кто не хотел развиваться и предпочитал понятное и унылое болото новым рубежам, целям и горизонтам.
P.P.S. Знаю лично несколько госслужащих достаточно высокого уровня, в официальной обстановке разговаривающих на украинском, в обычной жизни говорящих на русском, при этом, всей своей деятельностью, а точнее мракобесием, доказывающих, что слова «чудак» на букву М и «мудрило» без буквы Р – это именно про них.
Так что смотрите на результаты, а не на стиль и форму изложения. Если, конечно, они есть у тех, на кого вы смотрите.
