После института они с Варварой выбрали одну клинику, где Варька лечила детей, а Лилька – женщин. Девушкам казалось, что у них самые нужные и востребованные специальности – педиатр и гинеколог, что может быть лучше?! Подруги были счастливы до того самого страшного, рокового дня.

Лиля переживала за подругу, очень ей сочувствовала, ночевала в больнице, рыдала от страха и отчаяния, потом сидела с ней дома, закупала продукты, носила детям подарки, но… Именно сегодня она вдруг, словно очнувшись, осознала, что пора глубокой скорби для любимой подруги закончилась и наконец наступило время активных действий, во всяком случае, для нее – это точно!

Однако как бы решительно ни была настроена Лиля, она все-таки понимала, что Варька, два года никуда, кроме работы, кладбища и больницы, не ходившая, добровольно ни за что не сдастся. Не захочет, будет упираться, плакать, найдет миллион причин и отговорок. Вытащить подругу, носившую до сих пор только черное, в магазины, а тем более в ресторан или театр, окажется делом нелегким. Но Лиля не была бы сама собой, если бы вдруг раскисла и сдалась, а жизненный девиз «нет ничего невозможного» ярко подтверждал и ее жизнелюбивую оптимистическую сущность, и упорство ее железного, пробивного характера. Теперь, после принятия такого важного решения, ей необходимо было выработать тактику и стратегию поведения.

Чтобы не тратить время попусту, Лиля сразу перешла к активным действиям. Она достала записную книжку, выбрала нужный ресторан, позвонила и заказала на следующую субботу столик, потом, подумав, набрала номер своей постоянной пациентки, работающей в театре помощником режиссера, и договорилась с ней об абонементе на двоих на весь предстоящий сезон, а затем, немного поболтав со своим стилистом, уговорила мастера «вклинить» и ее подругу в его уже давно полную месячную запись. Выполнив первую часть своего грандиозного плана по спасению подруги, Лиля, глубоко вздохнув, присела выпить кофейку. И тут, как, кстати, и бывает всегда, ей внезапно пришла в голову новая потрясающая идея. Оставив на столе остывать нетронутую чашку кофе, она опять поспешно открыла телефонную книжку и, найдя нужный номер, быстренько его набрала:

– Алло?! Алексей Петрович? Ой, так давно вас не слышала… Здравствуйте. Как дела?

Собеседник на другом конце телефона что-то ответил, чем вызвал на лице Лили снисходительно-озорную улыбку. Сгорая от нетерпения, она, еле дождавшись своей очереди, выпалила в трубку, схитрив, конечно, при этом, но нисколько не заботясь о приличии:

– Алексей Петрович, вы уж меня извините, буду говорить быстро, тут, понимаете ли, пациентки ждут… Дело, собственно, вот в чем: хочу пригласить вас на свой день рождения. Удивлены?

Она громко захохотала и продолжила:

– Нет, не сегодня. Через три недели. Я позже позвоню, конечно, конечно… уточню место и время, хорошо?

Боясь, что телефонный собеседник откажется, она затараторила, не давая ему возможности одуматься:

– Специально заранее звоню, знаю, что вы человек занятой. Так мы договорились? Да?! Ну и отлично. Созвонимся.

Положив трубку, очень довольная собой Лилька присела за стол и глотнула совершенно остывший кофе. Вспомнив свой разговор, она захохотала – ничего страшного, что день рождения на самом деле через полгода, все это не важно! Боже мой, чего не сделаешь ради любимой подруги?!

Юля умыла дочь и, взяв ее за теплую ладошку повела в спальню.

Оленька спать не хотела и все скакала и скакала на одной ножке вокруг матери:

– Мам, я спать не буду! Не буду, не буду! Слышишь, мам, я не хочу еще спать!

Юля терпеливо ее выслушала, погладила по головке и, улыбнувшись, ласково сказала:

– Слышу! Но спать нужно, солнышко мое! Пора! Время позднее, посмотри в окошко – уже темно.

Но Оленьке очень не хотелось ложиться в кровать и закрывать глазки, поэтому она опять стала придумывать всяческие причины, лишь бы ее не укладывали в постель.

– Мам, а к нам сегодня почему Ася и Сенька не приходили? А? Они что, заболели? Мам, а вдруг солнышко завтра не проснется? Что тогда? А вдруг завтра зима наступит? Представляешь? Мы проснемся, а там снег?! А, мам?

Юля устало улыбнулась бесконечным фантазиям своей дочери, а потом все так же терпеливо и спокойно ответила:

– Нет, малышка, все будет в порядке, не волнуйся. Зима не начнется раньше осени, а солнышко обязательно встанет раньше нас, и никто-никто не заболеет, не беспокойся!

– Да? А Ася с Сенькой где? – неугомонная дочь не сдавалась.

Юля серьезно посмотрела на свою малышку:

– Просто Асенька и Сеня сегодня будут ночевать дома.

– Да? А почему? Ну почему мам?

– Потому что их мама по ним сильно соскучилась.

– Да? А вчера почему они у нас спали?

Юля медленно начинала выходить из себя, но все же, прекрасно понимая, что нельзя показать дочке свои эмоции, присела на кровать, обняла девочку за спинку и тихо объяснила:

– Вчера у тети Вари был тяжелый день…

– Тяжелый?! – Оленька захихикала: – Она что, его в сумку кладет или взвешивает? Как она узнала, что он тяжелый?!

Юля, закипая, все же не сдавалась:

– Это так говорят, когда день складывается трудно.

Раздумывая над только что услышанным, дочь, наконец, затихла.

Скорее всего, детское любопытство оказалось на какое-то время удовлетворено, и Юля поспешила этим поскорее воспользоваться:

– Все-все, давай прекратим на сегодня все эти «как» и «почему» и быстренько укладываемся в кровать.

Девочка послушно переоделась в пижаму, чмокнула маму и положила было кудрявую головку на подушку. Увидев это смирение, обрадованная Юля только-только хотела вздохнуть с облегчением, но не тут-то было, дочка, будто вспомнив что-то, опять села, откинув одеяльце:

– Ой, мамочка…

Юля, не выдержав, сердито обернулась:

– Ну что еще? – терпение приближалось к точке кипения, – разрешаю задать только один вопрос, так что подумай хорошенько сначала, что ты хочешь спросить. Ну?

Однако Оленьку строгий тон матери ничуть не смутил, как и всякая умная женщина, она просто сделала вид, что ничего не заметила и, обаятельно улыбнувшись, выдала:

– Мам, а где же папа? Почему он не приходит? Ведь обещал каждую неделю забирать меня к себе, а вчера не пришел и сегодня тоже…

Юлька поняла, что дочка просто скучает по отцу и, вернувшись, присела опять на краешек кровати, погладила дочку по головке и поцеловала теплую ручку:

– Малышка, поверь мне, папа тебя очень-очень любит, но вчера и сегодня у всех нас был сложный день…

– Тяжелый? – хитро улыбнувшись, перебила Оля.

– Да. Тяжелый. Очень тяжелый. Мы все: и я, и папа, и тетя Лиля, и еще много-много людей ходили к тете Варе домой. Именно поэтому Ася с Сенькой гостили у нас. Понимаешь?

– Ага. Понимаю.

Девочка серьезно поглядела на мать и вдруг кинулась к ней на шею:

– Ой, я так тебя люблю, мамочка!

Юля, внезапно расчувствовавшись, еле сдержалась, чтобы не заплакать. Поцеловав свою девочку, она, наконец, уложила ее и вышла из комнаты.

Юля с дочкой жили у Юлиных родителей.

И совсем не потому, что Коля их выгнал или не захотел отдать свою квартиру. Вовсе нет. Просто, когда они вдруг, не сговариваясь, заговорили о раздельном житье-бытье, Юля сразу и довольно твердо объявила Николаю, что переедет жить к своим родителям. Во-первых, это самые родные люди и им ничего объяснять не нужно; во-вторых, Олечкин садик находился от родительского дома в двух шагах; в-третьих, родительская квартира (профессорская) по своим размерам превосходила во много раз их общую жилплощадь. На том и порешили, поэтому Коля сейчас жил в их «двушке» на Вернадского, а Юля с Оленькой в родительских апартаментах на Ленинском проспекте.

Юля всегда казалась всем окружающим очень самостоятельной, сильной, иногда даже жесткой. Но именно казалась, так как на самом деле она в глубине души до сих пор оставалась тонкой, чувствительной и очень романтичной. Папа-профессор с детства воспитывал в ней умение отстаивать свое мнение, быть решительной и упорной, вот, вероятно, поэтому она такой и казалась окружающим, но знающие ее близко всегда поражались этому странному несовпадению. Ее внутренний мир отличался особой эмоциональностью, искренностью и лиричностью. Влюбившись когда-то в студента третьего курса, умного и энергичного, Юля сразу решила, что именно такой муж ей и нужен, она увидела в нем как раз такого человека, о котором всегда мечтала. Странно, что их с Колей расставание нисколько не сказалось на ее любви, она не стала любить его меньше, просто в какую-то минуту поняла, что если они не разъедутся, то вот тогда и могут возненавидеть друг друга. Расставаясь, как это ни парадоксально, они спасали и себя, и свою любовь, и свое, возможно, будущее.