Раскинув руки в стороны, на ворохе грязного тряпья лежал лысенький мужичок в лохмотьях. И храпел так, что чуть дом не содрогался. Рядом, позвякивая от его молодецкого храпа, перекатывалась по половицам опустошенная бутыль.

- Это он… - прозвучал за спиной Геральта шёпот.

Анариетта, едва различимая в углу, стояла, обвиняющим жестом указывая на бродягу.

- М-да… - беловолосый, подойдя ближе, ткнул лежащего носком ботинка в бок.

- Эй ты! – повысил он голос. - Ну-ка просыпайся!

Мужчина промывал что-то нелицеприятное и перевернулся на бок, укутываясь в порванный плащ.

- Вставай ты! – потряс его беловолосый, морщась от прогорклого запаха.

Спящий приоткрыл один глаз. Повращал им, окидывая потолок, стены, уткнулся в возвышающуюся над ним фигуру, и вдруг с воплем подскочил на месте. Геральт вздрогнул от неожиданности и сделал шаг назад, стукаясь затылком о низкую притолоку.

- Кыш, кыш! – замахал на него руками мужичок. – Поди прочь, страхолюдина!

- И вам не хворать, - покачал головой Геральт, по долгу службы давно привыкший к такой реакции. - Давай-ка, поднимайся, и вали отсюда нахер.

- Это с чего ещё вдруг? – обиделся тот. Усевшись в куче тряпок, он покачивался из стороны в сторону. – Я тут живу, между прочим!

- Неправда… - прошелестел третий голос.

- Правда! – упрямился мужчина. Одной рукой поддерживая себя в более менее вертикальном положении, другой он нашарил валявшуюся у ног бутыль, потряс и с разочарованным стоном отшвырнул ее прочь.

Геральт равнодушно смотрел на его потуги.

- Это мой дом! – плаксиво продолжил пьяница. – Я тут уже тыщу лет живу! Ну… - он задумался, - С прошлой осени так точно…

- Угу, - поддакнул Геральт.

- Да, живу, вот так вот! А всякая жуть мне покоя не даёт, - мужчина опустил голос до доверительного шепота.- Мерещится мне всякое… Девочка, в платьице и чепчике. А как в глазища ей глянешь – аки бездна!

Бродяга заохал и схватился за голову.

- Угу, мерещится ему, - буркнул Геральт. - Дай-ка угадаю. Мороки твои, поди, появляются, когда ты напьешься?

- Твоя правда! – подивился тот его догадливости.

- Как напьется, так ходит тут и шумит, - Геральт не видел Анариетту, но по тону было похоже, что девочка обиженно надула губы. – И песни горланит!

- Песни… - повторил Геральт, поднимая взгляд. Под потолком, раскачиваясь на сквозняке, болтался обрывок петли. – Какие ещё песни?

Пьяница набрал в грудь воздуху.

- А девица-ааа из Виковаро-ооо…- загудел он, но его творческий порыв был тут же безжалостно прерван.

- Стоп-стоп-стоп, эту песню я знаю, - перебил его Геральт. – Ты мне лучше скажи, как ты умудрился выбрать именно этот дом, где живут призраки?

- При-ииизраки? – выпучил мужичок глаза. – Какие ещё призраки?!

Геральт шагнул в сторону, позволяя ему разглядеть колеблющийся в тени образ Анариетты. Девочка, все ещё обиженная, показала ему язык.

- Так это ты! – возопил тот. – Ты, паршивка!

Он бросился к девочке, но, пробежав насквозь, ударился лбом в косяк. Призрак, хихикнув, моргнул и испарился, тут же появляясь у противоположной стены.

- Так, а теперь объясните ещё раз, - встал Геральт между ними. – Только нормально!

- Эта… Эта… - от возмущения пьянчуга подавился воздухом и только потряс кулаком. – А я-то думал, отчего я каждый раз, с перепоя, просыпаюсь весь аптекой провонявший! А оказывается…

- Мамочка всегда так делала, когда папочка запивал, - поведала Анариетта, все-таки держась на расстоянии. – Мята, чабрец, шиповник…

- Так вот за какими травами ты ходила к Регису, - догадался Геральт. – Опохмел!

- Ненавижу мяту! – продолжал плеваться возмущением бродяга.

Геральт ещё раз оглядел обоих. Анариетта смотрела в пол, крутя в руке поясок от платья. Мужичок, бормоча и потрясая кулаками, топтался на месте, ведя беседу скорее с самим собой.

- Знаете, что? – вынес вердикт Геральт. – Вы оба мне не нравитесь.

- Ах вот как? – девочка надула губы, в то время как ее оппонент, казалось, не обращал на них никакого внимания.

- Да, вот так, - Геральт скрестил руки на груди. – Не люблю забулдыг и призраков. А ещё больше не люблю, когда меня по пустяковым делам вытаскивают из дома в такую погоду.

- Это не пустяковое дело! – возразила Анариетта, топнув ножкой.

- Поэтому, - продолжил беловолосый. – Вы либо миритесь прямо сейчас, либо…

Он не договорил, предоставив обоим возможность самостоятельно додумать, какие ужасы могли их ждать в противном случае.

- Не буду я с ним мириться! – продолжала дуться Анариетта. От возмущения ее белокурые волосы встали дыбом от потоков неведомо откуда взявшегося ветерка. – Это мой чердак!

- То есть, тебе нужен именно чердак, - уточнил Геральт. – А если он поселится на первом этаже?

Девочка задумалась.

- Это можно. Только пусть прекратит петь свои похабные песенки!

Геральт повернулся к пьянчуге, который также задумчиво чесал затылок.

- Я-то, это… Не против… - высказался он наконец. – Только там такой разгром…

- Вот и приберёшься заодно! – раздражённо отрезал беловолосый, растягивая ворот куртки. В горле сворачивался раскалённый ком, жаром распространяясь по телу. Он рванул застёжки, с шипением хватаясь за уже затянувшийся след от укуса на плече.

- Болит? – сочувственно спросила Анариетта. – Похоже, твой хозяин недоволен…

Геральт и сам уже начал догадываться о причине боли, словно в мозг втыкались раскаленные иглы. Он сжал виски.

- Так, ещё раз, - произнес он. – Ты сидишь на первом этаже и ни шагу наверх. А ты.. Аргх…

Он согнулся, обхватывая голову ладонями. Бродяга в растерянности переводил взгляд с Геральта на Анариетту, которая также беспомощно смотрела на беловолосого, не в силах помочь.

- Ты иди, - промямлил мужик почти виновато. – Мы тут… это… сами дальше разберемся.

- Да, - спешно закивала головой девочка. – Тебе надо идти. Дальше будет становиться только хуже…

- Смотрите у меня, - на прощание погрозил им Геральт.

На подгибающихся ногах сползая по лестнице, он слышал, как Анариетта что-то выговаривает своему новоиспеченному соседу, судя по всему, обещая того научить новым песням, что-то про колыбельную, единорогов и звёздочки.

Туман на улице к тому времени уже рассеялся.

========== Часть 12 ==========

С каждым шагом по направлению к дому боль в груди слабела, превращаясь лишь в неприятное покалывание. Тем больше росло желание Геральта наглядно показать вампиру, что он думает о его грязных приемчиках. Улицы были на удивление пустынны, поэтому Геральт мог вдоволь порепетировать в слух и с выражением, какими словами и на какие части тела он собирается послать своего «хозяина».

В дом он ворвался, подобно ворчащему урагану – или, уже раз на то пошло, подобно растрёпанному белому волку, готовому впиться в горло обидчику. Регис, почувствовавший его приближение благодаря их связи, как раз спускался по лестнице ему на встречу, но был снесён метким ударом в челюсть. Тут не помогла даже вампирская скорость реакции, он только успел схватиться за перила, прежде чем схлопотал очередную оплеуху. Детлафф, выглянув из кухни и мгновенно оценив ситуацию, поспешно самоустранился.

- Ты совсем охренел?! – начал Геральт свою обвинительную речь, пока Регис принимал вертикально положение. – Если уж хотел меня угробить, мог бы это сделать ещё на суде, просто оставив меня на растерзание толпе!

- А ты? – глаза поднимающегося вампира зло блестели, черная радужка расширилась, затопив белок. – Ты хоть на минуту задумался, какие беды можешь на нас навлечь?! Уйти в одиночку, никому не сказав ни слова! Ночью! – он сделал паузу и ощерился.

- Я думал, ты уже запомнил, где твое место!

Последняя фраза пришлась Геральту что плевок в лицо. Он почувствовал, как в голове опять поднялся гул, на этот раз от ярости. С ревом раненого медведя беловолосый бросился на обидчика, и в этот раз Регис был готов.