— Определённо нет. Сейчас мы находимся в Странном мире, или, согласно драконьему языку, в Тиррэн Рине. Здесь ты прожила пять лет, и для меня является полной неожиданностью то, что ты этого не помнишь. Как и то, впрочем, что ты жива и абсолютно здорова, если исключать провал в памяти, — ответил Магистр, кинув на неё короткий, но цепкий взгляд. — Тогда я должен представиться. Я — Главный Магистр Белого Совета Лэсвэта, моё имя Изар Мауг. Можешь обращаться ко мне «Магистр» или, соответственно, «Магистр Мауг». Это мой воспитанник Сильвестр Фианто.
— Приятно познакомится, — пробормотала Серафима. Что за издевательство? Как будто ей о чём-то скажет какой-то Белый Совет какого-то Лэсвэта.
Могло ли это оказаться правдой? Могла ли она действительно провести здесь пять лет? В историю с другим миром совершенно не верилось, это было похоже на сказочный бред. Хотя… Что вообще можно считать не бредом после её непонятного спасения из пожара, ещё более непонятной татуировки и амнезии, сопровождающейся постоянной головной болью, к которым теперь добавились ещё и драконы, порталы и похитители с чешуёй и звериными когтями вкупе с какими-то замками и Магистрами?
Может, Серафима просто сходит с ума? Или это какие-то галлюцинации после тех таблеток, которыми её пичкали весь последний месяц?
— Позвольте уточнить одну вещь, Магистр Мауг. Что значит эта ваша фраза? Что для вас неожиданно то, что я жива и здорова?
На несколько секунд в кабинете повисло напряжённое молчание. Потом мужчина вновь перевёл взгляд с Сильвестра на неё и с безразличным спокойствием сообщил:
— До нас дошла информация, что ты была убита несколько дней назад около границы Гирэя с АвиБэлом, вблизи Тэйвских гор(1).
Магистр всё продолжал смотреть на Серафиму, видимо, ожидая какой-то реакции. Она же в недоумении застыла. Она была убита несколько дней назад? Как это может быть? Это же просто смешно и физически невозможно! Она ведь в это время была на Земле, а не в этом Тиррэн Рине, сидела у очередного врача, а может уже и в бабушкиной квартире, допивая остатки растворимого шоколада и слушая очередные её монологи на тему памяти и необходимости вспомнить обо всём. Это всё не могло быть правдой.
Не могло же?
Но почему тогда Магистр смотрит на неё и говорит это с таким убеждением?..
Серафима нервно хмыкнула.
— Теперь я вижу, что информация была ошибочной. Но что ты, позволь узнать, делала на Земле? — продолжил расспросы мужчина. — Ведь полсезона назад я отправил тебя вместе с отрядом в поход, к драконам, которые, по слухам, ещё остались в горах Тэйвы.
— Но ведь это невозможно, — внезапно осипшим голосом прошептала она, — просто невозможно. Всё это розыгрыш, бред, глупая шутка! Это же всё просто смешно! Какие драконы в нашем-то двадцать первом веке? Да и не могла я пойти ни в какой поход, потому что месяц назад вернулась домой после пятилетнего отсутствия!
— После пятилетнего отсутствия где? И сейчас идёт одиннадцатый век, — уточнил Магистр.
— Я… Я не помню. Я ничего не помню про это время, но я точно не могла находиться ни в каком Странном мире! Или как вы там его называете, Тиррэн Рин?! — рявкнула вконец выведенная из себя его пугающим безразличием Серафима. — Хватит морочить мне голову! Не существует никаких других миров, никаких драконов, магии, Гирэев с АвиБелами! И Странного мира тоже не существует!
Ведь не существует же? Всё и без этого слишком сложно!
Чашка задрожала в её руках, остатки чая заплескались, пролились на пол.
— Тише, тише, — Сильвестр внезапно оказался совсем близко и, прежде чем она успела отшатнуться, обнял её за плечи, словно бы пытаясь успокоить, — теперь, когда ты вернулась, всё будет хорошо. Я обещаю, слышишь? Я всё сделаю, всё…
Изар Мауг смотрел на то, как его воспитанник, ещё день назад ходивший по Замку тенью себя прежнего, стоит на коленях перед креслом с абсолютно испуганной и ничего не понимающей девчонкой, тщетно пытающейся таковой не казаться, и тоже ничего не понимал.
Когда всё успело так запутаться?
— Сильвестр, отведи Серафиму в её прежнюю комнату. Разумней будет разобраться со всем утром, сейчас вам обоим нужно отдохнуть и прийти в чувство. Ночь выдалась тяжёлой.
Драконёнок поднялся на ноги, увлекая за собой практически бьющуюся в истерике девчонку, вынул чашку из её рук и, осторожно, придерживая за плечи, повёл за собой обратно в тёмную галерею. Дверь за ними закрылась с тихим щелчком.
Магистр подошёл к окну, привычно вглядываясь в клубящийся ночной мрак. Его губы тихо шевельнулись, произнося одно-единственное слово.
В Лиловой Башне Замка Лиррэ, отведённой для опочивален верховных правителей Белого Совета, Средний Магистр Эмил Курэ вздрогнул и проснулся.
Тот же день; Резиденция к’Варлогов, Кара, Странный Мир
В этой части АрсКара темнело рано. Сейчас не было и шести часов вечера, но багровый солнечный диск уже клонился к западу, озаряя высокие деревья приглушённым красным светом. Ветер качал пышные зелёные кроны зачарованного леса: во всём остальном мире давно наступивший элэйнан уже окрасил листья в багрянец и золото. По мере продвижения невысокого бледного юноши в чёрном запылённом плаще, лес редел и будто расступался, а вдалеке уже показался тонкий витой шпиль к’Варлогской резиденции, где не первый век собирались тёмные — те, кто поклонялся Госпоже Смерти. Хорошо защищённый замок среди древнего, пропитанного магией леса — чем не место для тайных встреч, о которых другим лучше не знать? Конечно, среди расы Забирающих было много тёмных, но некоторые всё же исповедовали другие религии — ту же необъективную, с его точи зрения, веру в драконов, Хранителей Мира. Некоторые отдельно взятые особи предпочитали вообще ни во что не верить.
Он давно перестал относить себя к ним, хоть и принял второе имя от Госпожи не так давно — всего-то три года пролетело с того сэрэана (весьма символично, учитывая, что на драконьем «смерть» — это «сэрэа»), когда он, ещё совсем мальчишка, ещё Велорнэсс к’Сазарен, пришёл сюда и стал Мирэдом — Идущем Во Мраке, в переводе с драконьего. Тогда деревья казались ему куда более страшными, теперь же он наслаждался их древней первобытной красотой. Хоть и с некоторой опаской, этого было не отнять.
Здесь само время словно текло по-другому. В лесной глуши не было слышно ни пения птиц, ни хруста веток под лапами зверей. Никаких типичных для подобных мест звуков, лишь шелест деревьев, что качались даже без ветра.
И в этом шелесте слышался шёпот. Он убивал, сводил с ума тех, кто не должен был ступать по древнему мху и приближаться к малахитовым сводам замка, стоящего у того места, где Красная река второй раз разделяется на два рукава. Мирэду можно было здесь проходить. Он шёл с посланием, он нёс хозяину Малахитовой Резиденции информацию.
Про этого самого хозяина ходило много слухов, даже среди молчаливых тёмных. Его звали Вильер к’Варлог, он был Мфайром Каффэ, Забирающим Кровь(2), одним из членов Змеиного Совета и главой рода к’Варлогов вот уже сто пятьдесят лет. Они знали его как правую руку Короля Тёмных, Тамерзара.
Его имя переводилось с драконьего как “древний змей”, и — о да! — он действительно был очень древним змеем, хотя и сохранил молодое лицо до этих дней.
Ходили слухи, что ему больше пятисот лет, но напрямую никто не спрашивал, было несколько боязно, даже несмотря на уверенность в том, что тёмный не причинит вред тёмному. Это было одним из свода негласных, но известных всем правил, за исполнением которых строго следила сама Госпожа.
«Тёмный да поможет тёмному», «тёмный да не навредит тёмному», «тёмный да не предаст тёмного — предателя ждёт расплата» — первые правила из свода, правила, которые должен соблюдать каждый из тех, кто хочет служить Смерти.
Сам Мирэд думал, что в те времена, когда Тамерзар пришёл в Чёрный Совет, тёмные так ещё даже не назывались. Ведь на самом деле, если верить летописям, хранящимся в Малахитовой Резиденции, когда Чёрный — тогда ещё Багровый — Совет только появился, те, кто общался с Госпожой Смертью, назывались именно «багровыми», а никак иначе. Но когда другие существа, более слабые и боязливые, не знавшие о ней достаточно, узнали о появлении ордена ей поклоняющегося, то назвали всех, кто в него вошёл, «тёмными». Для всего мира Смерть была исконным злом, её боялись, от неё с проклятьями бежали, считая, что именно она убивает, что она забирает жизнь. Но никто из этих людей, троеруких, вьёлов или эльфов не удосужился подумать о том, что убивают друг друга они сами, а Смерть лишь принимает их души после этого и отправляет перерождаться, чтобы они могли вновь войти в жизнь. Так багровые в глазах общественности стали тёмными, жуткими убийцами и садистами, которыми матери пугали своих детей перед сном, хотя, по сути своей, были лишь воинами своего демиурга.
