— Пожалуй, я ещё вернусь к тебе. Ты такой забавный…
В голове всё окончательно смешалось, Мирэд уже не понимал, где он и что происходит, Пламя всё так же крепко обнимала его, не давая выпасть из рунного круга, в голове набатом бились чьи-то слова на драконьем, а затем она громко выкрикнула: «Малтара!» — «Отдай!», и ей вторили множество голосов, раздался ужасный крик… Всё исчезло. Она исчезла. За спиной оказалась лишь острая, холодная пустота, никто больше не держал его, и Мирэд упал на мёрзлый ледяной песок, покрытый хрустящей корочкой инея, судорожно вдыхая промозглый воздух элэйнана.
Было почти так же холодно как дома, в Каре.
*
Рэт наблюдал за приготовлениями к ритуалу даже не пытаясь скрыть любопытства. Лично он не видел на песке даже намёка на руны, но тёмные и Медуза, повинуясь приказам Тамерзара, заняли свои места и вытянули вперёд правые руки. Советник, продолжая раздавать указания всё тем же неприятным ледяным тоном, пошёл по кругу, поочерёдно надрезая их запястья. Сначала — капитан СэльСатар, поползшая и вспыхнувшая под ним багровая руна, едва заметным туманом окутавшая его ноги. До зубного скрежета знакомым туманом… Затем — лекарь Фирэйн, травянисто-зелёное свечение и проросшие из песка фантомные стебли, медленно потянувшиеся вверх по его икрам. Потом Белая Медуза, стремительно текущий поток синей крови и уже привычно обмывающая её ступни льдисто-синяя вода. Перед руссой было немного стыдно за то, что он сразу не понял, о каком Океане она говорила, и куда более стыдно за историю, в которой она из-за него оказалась. «Стыдно», пожалуй, было даже не тем словом, что отражало бы его настоящие чувства, но другого он подобрать попросту не мог.
Затем пришёл и черёд Нэсса — всё повторилось, руна вспыхнула огненно-красным и обвила его ноги дрожащим маревом, как от костра. Осознавать это было внезапно и почти пугающе, но за него Рэт тоже волновался. За него, за тёмного. Это казалось дикостью — почти такой же, как использование в ритуале ещё не оправившегося от плена Забирающего. Бесспорно, Тамерзар знал, что делает — не в его интересах было доводить своего подчинённого до обморока, если не до гроба, но под ложечкой всё же тревожно сосало, и Рэт очень жалел, что постеснялся подойти к Нэссу и поговорить с ним до того, как ритуал начался.
Помнит ли он о том, что происходило в гроте? Но казалось неправильным и едва ли не кощунственным мешать двум воссоединившимся друзьям. Друзьям… Рэт думал об этом почти с завистью. Он не мог сказать, что друзья были у него хоть когда-то. Он и не общался практически ни с кем в свою бытность на Элфанисе. Да, лет пятьдесят назад, когда ему ещё не исполнилось первой сотни, в Небесной Резиденции иногда появлялись отпрыски Звёздных родов — в основном, правда, женского пола. Отец решил озаботиться выбором подходящих невест для своих сыновей заранее — много раньше, чем это было необходимо в действительности. В качестве будущей жены Эртара, а, значит, и потенциальной Светлейшей, ему приглянулась Лаэкотэ Гриэрмэ, и брат его решения не оспорил, как всегда подойдя к вопросу практично и рационально — юная Лаэкотэ происходила из одного из наиболее древних, знатных и богатых родов, к тому же обладала магией и была хороша собой (в конце концов, представители семьи Светлейших должны были быть прекрасны во всём — и умом, и внешне, и магически).
Рэт же тогда взбрыкнул. Отец привел к нему трёх эльфиек — «девчонок Аренема», как окрестил их шёпотом один из стражей. Старшей из них, Марэ, тогда было сто пятьдесят три — на восемьдесят три года больше, чем ему. И она, и её младшие сёстры — одной было сто тридцать пять, другой — шестьдесят семь, были магами воздуха, и довольно сильными, пусть и практически не обученными. Ведь зачем женщине, что всю жизнь проведёт на острове, неизменно выйдет замуж, родит нескольких наследников и этим выполнит все цели в своей жизни, уметь творить заклинания? Отец предлагал ему сделать выбор, а Рэт… А Рэт, как ни смешно, испугался. Впервые за все годы ему дали возможность решить что-то важное, а он просто струсил и сбежал, едва ли удосужившись сделать это согласно правилам этикета.
Больше к вопросу женитьбы они никогда не возвращались, а в глазах отца, помимо строгой холодности, появилось лёгкое презрение. И после Рэт ненавидел себя за эту слабость, ненавидел неистово, но изменить уже ничего не мог. Только боялся, до дрожи боялся всё же задать ему этот вопрос: «Кто из троих?». Так и не задал. А сейчас уже поздно было. Только сквозило внутри лёгкое облегчение — одна из девчонок Аренема не обязана была больше выходить за него. За трусливого, боящегося ответственности мальчишку.
Так ли он изменился за прошедшие с того дня годы?
Рэт скосил глаза на Варда, сидящего рядом на камне. Тот, как и он сам, напряжённо наблюдал за творящемся в круге, сжимая сильные пальцы на рукоятке огромной двусторонней секиры, упёртой одним концом в песок. Именно этой секирой грозил ему Советник… Что же, воистину впечатляет. Рэт с досадой понял, что даже не заметил, когда к тёмным успело вернуться их оружие и пропадало ли оно вообще. Внутри неожиданно поднялась злость на себя.
Безответственный, невнимательный, неосторожный и напрочь лишённый здравого смысла. Он всё острее понимал, почему его жизнь на Элфанисе проходила именно так — и брат, и отец видели в нём всё то, что он сам начал осознавать совсем недавно. Он даже самого себя уберечь не смог, куда уж ему заниматься делами государства.
Из горла сам собой вырвался болезненный смешок, и Рэт спрятал его в рукаве, не давая сидящему рядом тёмному в очередной раз получить свидетельство его жалкости и ничтожности.
За то время, что он так упоённо предавался самобичеванию, Тамерзар успел завершить круг и теперь надрезал собственную руку. В голове Рэта пронеслась очередная уничижающая мысль — сам бы он вряд ли так смог, пусть и для общего дела. Он боялся боли. Руна расползлась под ногами Советника багрово-чёрным цветком и взметнулась вверх змеиными хвостами, захлестнув его ноги.
Рэту очень не понравилось то, что он сказал после этого. Если даже опустить его угрозы… Почему проведение этого странного ритуала, ритуала тёмных, было и в интересах Медузы? Советник ведь сказал: «Это в интересах всех нас». Какое отношение она может иметь ко всему этому? Зачем она согласилась? Чем ей это грозит? И, вопрос не менее важный: зачем тёмным скифь? Рэт не знал и едва ли мог даже что-то предполагать. Это угнетало не меньше собственной немощности.
От круга внезапно остро зафонило магией. Рэт почти физически ощущал, как её потоки со всё нарастающей интенсивностью стекаются к месту проведения ритуала, проходят сквозь его тело, но не наполняют энергией, а оставляют лишь звон в ушах и ощущение лёгкой слабости. Всё пятое измерение словно пошло ходуном. Чистая сила потекла к горящим рунам приливными волнами, и Рэт, хоть и не мог ощутить её сейчас в полной мере, видел, как воздух вокруг круга мутнеет и сгущается, превращаясь в вязкое желе. Магия текла всё быстрее, волны с гулом влетали в разгорающиеся руны, закручиваясь почти видимыми воронками. Воронки превратились в смерчи, а она всё и выбиралась и выбиралась из своего измерения, выползала, как огромный осьминог с морского дна, и не было конца её исполинским щупальцам. Её мощные потоки всё норовили сбить Рэта с камня, протащить по песку, вмешать во вьющуюся воронками силу и обратить его самого частью этой силы. Он уже с трудом удерживал себя на месте.
Очертания существ в круге вконец смазались, а затем, после особо сильной волны, скинувшей Рэта в песок и заставившей судорожно вцепиться руками в камень, почти ломая ногти, из рун стали вырастать силуэты.
Нечёткие, смазанные движением магии, лишь отдалённо похожие на людей, они, словно следуя неведомому зову, поднимались с земли за спинами тёмных, принимая очертания мужчин и женщин. Кто это? Лишь фантомные духи, мираж или всё же воплощения самих Семерых? Рэт нашёл слезящимися глазами Нэсса, стоящего к нему боком. Огонь, ползущий по его ногам, больше не казался бесформенным — теперь он явно напоминал женский силуэт, лишь сотканный из пламени. И весь тёмный словно был объят этим пламенем, его фигура расплывалась в мареве. Словно он горел на костре… Что происходит, о Клоис? Причём тут вообще скифь, где она, а где Семеро?
