Эмил Курэ, кажется, поверил в её ложь и понимающе улыбнулся:
— Да, интересные книги всегда были и моей бедой. Что ж, в любом случае я хотел сообщить тебе, что сегодня никаких занятий не будет. Сначала я хотел отправить слугу, потом решил сам проведать тебя. Ведь пропуск занятий — это так на тебя не похоже. Предлагаю перенести наш урок на послезавтра… Кстати, видел тебя сегодня в оранжерее. Рассматривала изученный материал вживую?
— Конечно, Учитель, — кивнула Серафима, отчаянно пытаясь вернуть себе спокойствие. Он ещё и в оранжерее её видел. Хорошо, что после злобных цветочков в тетрадке ей пришла в голову именно книга о растениях. Видя, что он собирается уходить, она вдруг решила рискнуть, — простите, а вы не могли бы ответить на один мой вопрос?
Магистр остановился, и она продолжила:
— В книге были упомянуты цветы солнца. Мне кажется, что я слышала это название где-то в Замке, но не в отношении герба или самого цветка.
— Что ж, — протянул он, — ты действительно могла это услышать. Главные замковые часы, что на Пурпурной Башне, называют цветком солнца из-за золотой лепнины вокруг них, похожей на лепестки. Возможно, есть что-то ещё, но сейчас мне ничего больше не приходит в голову.
— Благодарю, Учитель.
Серафима еле дождалась момента, когда он, попрощавшись, ушёл по галерее подальше. Она плотно прикрыла дверь и бросилась к окну. Пурпурная Башня гордо возвышалась посреди двора, соединённая с основным массивом Замка двумя диагональными переходами. На ней мерно тикали часы, в окружении мерцающих золотых лепестков.
Всё ведь сходилось, на самом-то деле! Это вполне могли быть часы — они были обращены на запад, значит, в какой-то момент Сэрэн Мирэ светило прямо в них, свет проходил насквозь за счет прозрачного циферблата — считай, поглощался — а под ними была центральная замковая башня. Чем не место для Сердца и Пророчества?
Что самое обидное, что если бы Серафима действительно помнила свою жизнь в Странном мире, то догадалась бы обо всём ещё утром — какой обыватель не знает о том, как называют главные часы страны?
««Афинар рэккэс тамерэ дэмьерс, омелэ Сифизьер, армиар тэвэс!», — громко воскликнул огненоволосый герой Ларсенар, воздевая вверх руки, перстнями унизанные, пламенеющий меч сжимающие. Умилостивил он своими словами заклятыми семерых демиургов, и дрогнула стена монолитного камня, узором паутины разошлись по ней трещины, открылись врата в сокровищницу прекрасной королевны Лафеи». Серафима закрыла книгу и потёрла лоб. Сейчас, когда загадка была разгадана, а план ночного похождения в Пурпурную Башню начал неторопливо вырисовываться в голове, она решила немного отдохнуть и дочитать-таки те сказания о герое Ларсенаре, что начинал ей рассказывать позапрошлой ночью Сильвестр. Однако вместо отдыха и желанной перезагрузки мозгов, ей пришлось продираться сквозь такие же мозголомые как загадка выражения, перемежавшиеся словами на другом языке. Если ринский Серафима начала понимать сразу же после перехода через портал — такова уж была его портальная специфика, то этот, как говорил ей всё тот же Вест, драконий, плясал перед глазами не хуже строчек под татуировкой. Как подозревала Серафима, язык и там, и там был один и тот же.
И пусть после нескольких уроков от Сильвестра она даже научилась правильно читать все эти драконьи закорючки — правда, с огромным трудом и едва ли не по слогам, — было вполне понятным, почему в его исполнении он звучал плавно и красиво, а в Серафимином был похож на мямли малолетнего ребёнка. Удивительно, что она вообще хоть что-то понимала — каракули в рукописных книгах были ещё те, а склонности к изучению других языков у неё никогда не было. Однако непонятные слова и выражения накрепко въедались в память и казались знакомыми, Серафиме даже мерещилось, что она отдалённо улавливает их смысл. До перевода всех этих слов они с Сильвестром ещё не дошли — сначала он решил научить её хотя бы читать — и неизвестно, дойдут ли теперь.
Непроизвольно она вновь наткнулась взглядом на Пурпурную Башню. Серафима решила не тянуть кота за хвост, и пойти в неё сегодня же ночью — чем быстрее эта история закончится, тем лучше. Она уже прикинула, какой маршрут будет самым коротким и даже набросала небольшую карту, хотя довольно смутно представляла, что будет делать, когда доберётся до Башни — что было у неё внутри, Серафима не знала, однако поиски решила начать с самого верха, как раз с места аккурат под часами. Возможно, не рационально, однако наиболее логично. Самой большой загвоздкой до сих пор оставалась стража, которая наверняка должна была там быть. Как миновать её незамеченной, Серафима абсолютно не представляла. Это была загадка посложнее магистерской, но времени на её решение было предостаточно.
Пожалуй, нужно отнести сказания обратно в библиотеку и подумать ещё. Остановиться на половине пути Серафима уже не могла, а значит, что-нибудь да придумает.
Спокойно дойти до библиотеки ей совершенно неожиданно не удалось — у самых дверей её поймал радостный и всклокоченный ещё больше обычного Велимир. При виде сестры он, кажется, обрадовался ещё сильнее, сверкнул зелёными глазищами и заулыбался во все клыки. Наверное, не будь он её младшим братом, она бы даже испугалась, увидев такое чудо вживую. А так лишь с улыбкой подумала о том, что он опять не сдерживает свои эмоции и не контролирует проснувшегося внутри дракона. Но научится — рядом ведь есть Сильвестр, он покажет Миру, как правильно обращаться с его магией.
— Фима, Фима, представляешь, Сверр приехал! И с ним его сестра, я тебе про неё не рассказывал, но она тоже замечательная! Я тебя сейчас с ними познакомлю! Сверра ты знаешь, но не помнишь, а я… — возбуждённо затараторил он, глотая окончания, и принялся прыгать вокруг.
Возможно, его поведение не было обычным для мальчика тринадцати лет — Серафима, по крайней мере, представляла ребёнка такого возраста совершенно по-другому, — но тут, по словам всё того же Веста, сыграли свою роль два фактора. Первый — сам лёгкий и весёло-огненный характер Мира, а также отсутствие причин и событий, которые могли бы его переломить и изменить («Вернее, отсутствие воспоминаний об этих событиях», уточнял он, опустив глаза). Второй, и наиболее значимый — прохождение Велимиром первого обращения. В тот момент, когда его драконья магия окончательно пробудилась, неуловимо изменилось не только его тело, но и сознание. Драконы взрослели намного дольше, чем обычные люди, ведь если последние едва доживали до ста-ста двадцати — и то, если были магами, — то их сроком были тысячелетия. И если ничто трагическое или страшное не вмешивалось в их взросление, то они надолго оставались детьми.
Со стороны замковых врат тем временем показались двое: юноша лет двадцати и девушка, не сильно старше самой Серафимы — хотя она могла и ошибаться, всегда плохо определяя возраст на глаз. Оба были в странных одеждах, судя по всему, что она успела узнать о населяющих Странный мир расах — в эльфийских, но более утеплённой их версии, бело-голубых тонов и с разнообразным растительным орнаментом. Однако пришельцы эльфами определённо не являлись: смуглых и черноволосых эльфов с жёлтыми глазами просто не существовало. Хотя у юноши волосы были скорее черно-багровыми, чем-то похожими этим странным оттенком на волосы Главного Магистра. Скорее всего, он и был вьёлом Сверром, а девушка — его сестрой. Особенно на волчицу походила именно сестра, которую решительно портили её одеяния. Ей бы больше пошло что-нибудь коричневое, зелёное или чёрное, но только не голубой эльфийский шёлк. Судя по кислому лицу, девушка придерживалась того же мнения.
Поравнявшись с ними, юноша ослепительно, и почти также клыкасто, как только что Велимир, улыбнулся. В отличие от своей спутницы он был абсолютно доволен жизнью и просто источал довольство и силу.
— Светлых дней тебе, Серафима. Велимир рассказал мне, что ты потеряла память в ходе некой кампании, поэтому представляюсь тебе заново: меня зовут Сверр, я вьёл, не путай с оборотнями. Раньше у нас были довольно хорошие отношения, мы даже вели переписку, и я очень надеюсь их восстановить… Как и надеюсь на то, что в скором времени ты всё вспомнишь. Это моя сестра Илва. Не то чтобы она жаждет с тобой познакомиться, давай говорить на чистоту, но уверен, что это временно. Она ещё ни разу не была здесь, и ей просто немного непривычно, не принимай на свой счёт её недружелюбие, — Сверр протянул большую широкую ладонь с сильными пальцами, и Серафима сдержанно её пожала.
