По Варду, которого Мирэд видел последний раз аккурат перед своей не слишком удачной миссией, он совершенно по-детски скучал — тот был его лучшим и практически единственным другом. И пусть он, напрочь лишённый малейших представлений о менталитете и правилах приличия Забирающих, постоянно отпускал разнообразные шуточки, после которых Мирэд мог обижаться на него неделями, он всё же был единственным после матери, кто мог успокоить его во время нередкого приступа гнева.
Мирэд вошёл в самостоятельно открывшуюся неприметную дверь, рухнул на постель, сняв только плащ, и улыбнулся своим воспоминанием о друге уже открыто. Настроение снова поднималось.
К тому же эти неожиданные известия о Лэйер.
Мирэд всё же был очень рад, что девчонка не погибла, и что они, возможно, скоро столкнутся.
Ночь с 23 дня на 24 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный Мир
Эмил выслушал его и неодобрительно поджал губы. Под ними залегла жёсткая складка.
— Я ещё тогда начал подозревать, что ты что-то недоговариваешь. Чтобы ты, да отправил девчонку в поход, не обговорив этого со мной, своим первым советником, предварительно? Это уже звучало неправдоподобно. Но зачем, Изар? Почему ты не посоветовался со мной, когда это ещё было возможно?
— У меня не было времени. Это не входило в мои планы, сам ведь понимаешь. Всё случилось слишком неожиданно, и…
— Не оправдывайся, хватит уже. Я прекрасно знаю, каким гениальным ты можешь быть, и знаю, каким можешь быть глупцом. Но произошедшее — полностью твоя вина. Ты должен был лучше следить и за девчонкой, и за остальными обитателями Замка. Мне порой кажется, что если перед твоими глазами будет расхаживать с десяток шпионов, то ты ничего и не заподозришь.
— Ты думаешь, что она?.. — Изар скептически вскинул бровь.
— Вряд ли. Но ситуация всё равно складывается прескверная. Нужно больше выяснить об этой её потери памяти, — Эмил нахмурил лоб, размышляя, — вряд ли мы сможем сделать это через Сильвестра, мальчик слишком доверяет девчонке, что бы заподозрить хоть в чём-то, тем более после этого чудесного “обретения”.
— Тогда, быть может, попытаться узнать нужную нам информацию через Элин или Велимира? В конце концов, они её семья, — предположил Магистр.
— С Элин у неё всегда были натянутые отношения. Если эта потеря памяти мнимая, как я и предполагаю, то она не доверится сестре. А Велимир слишком мал и болтлив, он может не задумываясь рассказать Серафиме о нашей маленькой просьбе. Ему же всего тринадцать, сам подумай, глупо хотеть от него чего-то стоящего.
Они на некоторое время погрузились в молчание. Магистр поднялся из кресла и налил себе в бокал вина.
— Конечно, остаётся ещё один вариант, — медленно начал Эмил, — я могу вновь задействовать свой образ Учителя. Всё же именно я обучал её основным аспектам магии, и она недолго будет ломаться, если я начну её расспрашивать. Мне она доверяет, несмотря на мою приближённость к власти Лэсвэта и думает, что я на её стороне, об этом я в своё время позаботился… и, конечно, если это не сработает, есть ещё некоторые варианты. Их можно обговорить позже.
— Это может подействовать, — задумчиво произнёс Магистр, — к тому же, ты всегда сможешь применить к ней свою магию разума.
— Однако есть один аспект, что может мне помешать, — медленно протянул Эмил, — и это — Сильвестр.
— Сильвестр? — недоверчиво хмыкнув, переспросил Изар, прислоняясь к стене и отпивая.
— Именно. Ты знаешь, как он привязан к девчонке. Он слишком доверяет ей и может просто не замечать очевидного. Их отношения — это больше чем привязанность. Это уже зависимость. Да ты сам видишь, какими глазами он на неё смотрит! Носится с ней, как с писаной торбой… Как бы она не переманила его на свою сторону… если, конечно, предполагать наличие этой стороны.
— Он никогда не пойдёт против меня. Я заменил ему отца и наставника, я поддерживал его и растил. Он не предаст, в этом можно и не сомневаться, — твёрдо произнёс Магистр.
— Ты слишком в этом уверен, — Эмил покачал головой, — ты и не замечаешь, что держишь на поводке дикого дракона. Зверя. Ты думаешь, что он верен тебе, но не замечаешь толстую и крепкую цепь одержимости, которой он прикован к этой девчонке. И если она потянет его за собой, то твой поводок порвётся, больно хлестнув тебя по рукам, и ты получишь опасного хищника, которым управляешь не ты. Помни, что дракон никогда не покорится человеку. Хотя тебе ли этого не знать…
Он ненадолго замолчал, а после закончил тихим, предостерегающим шёпотом, особенно зловеще прозвучавшим в полумраке ночной комнаты:
— И главное — стоит избавиться от этой цепи, как зверя не удержит уже ничто.
1) АвиБел и Гирэй — два государства с северной стороны материка Финн по ту сторону Сафариных гор. Их граница начинается от сердцевины Карской пустоши и тянется до самых Тэйвских гор, которые также называют Круглыми горами из-за их формы — замкнутого кольца.
2) Мфайры Каффэ, Забирающие Кровь — одна из подгрупп расы Забирающих. Занимают правящее положение в иерархии Забирающих.
3) Миро — материк, соседствующий АрсКару.
========== Глава III. О прошлом и друзьях ==========
Утро 24 дня элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный мир
Серафиме опять снился отец. Его улыбка, сильные руки с широкими мозолистыми ладонями и загрубевшими пальцами, которыми он умел так нежно и ласково трепать её волосы. Его ласковые глаза — прищуренные, серые, с коричневыми крапинками возле края радужки. Его любимая рубашка — клетчатая, зелёно-красная, от которой всегда так чётко и ясно пахло именно им. Его машина — старенькая, небольшая, фиолетовая (потому что мама всегда любила фиолетовый, а он всегда любил маму), ещё целая. Иногда он забирал на ней из детского сада маленькую тогда Фимку.
Сколько ей было? Пять? А сколько было папе? Неужели она начинает забывать?.. Нет, нет. Папе было двадцать шесть. Тот день был очень солнечным… Было только начало марта, снег начал сходить, всюду мутнели грязные пузырчатые лужи, и мама тогда впервые обула её утром в новые резиновые сапоги. Такие жёлтые, как одуванчики. Серафима раньше очень любила одуванчики. И папа их любил.
Он приехал забирать её из садика, когда только-только начало темнеть. Было четыре? Или пять часов? Он припарковался недалеко от ворот, пошёл за ней и потом вынес к машине на руках. Она ещё тогда смеялась и много болтала. О чём?.. Потом папа подошёл к их машине и отпустил Серафиму на землю. И заходящее солнце так красиво играло на боку автомобиля… Папа отпер дверь со стороны дороги, и уже взял её на руки, чтобы посадить внутрь, а потом вдруг оттолкнул, и она отлетела куда-то обратно к воротам. И громко было, и так больно, ладошки разодрались об асфальт, один сапог свалился… А потом она подняла голову и увидела. И увидела.
Искорёженная груда металла, навалившийся сверху грузовик и торчащая наружу рука, одна только рука. Изломанная, изрезанная, испачканная красным.
А потом провал, чёрный-чёрный провал, и следующее воспоминание — могила с неровным крестом и фотография с папой. Улыбающимся, так широко улыбающимся, в зелёно-красной клетчатой рубашке.
Серафима скривилась сквозь сон, закусила губу до боли, вырывая себя из череды образов. Потом вздохнула. И ещё раз. И ещё. Скрутившее тело оцепенение постепенно спадало, сердце успокаивалось и переставало бешено стучать где-то в горле. Ещё несколько минут она полежала с закрытыми глазами, успокаиваясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Она явно лежала не на земле и не на своей кровати в бабушкином доме, с жёстким скрипучим матрасом и пахнущим кошками постельным бельём. Слишком мягкой была эта поверхность, как и то, что покрывало Серафиму сверху. Она осторожно приоткрыла глаза. Этого хватило, чтобы увидеть тёмно-зелёное вышитое одеяло и кусок совершенно незнакомой комнаты.
