«Спасибо ей! Огромное!!»
«А ты ей сама это спасибо скажи…»
Миленка обернулась, позвала. Из леса женщина показалась. Красы невиданной. Платье на ней красное. Ткань дорогая. Такой Агнешка даже на дворянках и купчихах не видела. Волосы рыжие словно облачко, губы — алые маки, улыбка ласковая, взгляд внимательный да добрый. Такой и должна быть фея настоящая. Агнешка от радости аж в ладошки захлопала.
«Спасибо, добрая фея!»
Стешка смотрела на детскую радость, как смотрит мать на шалости дочки. Агнешка не привыкла к такому взгляду. Только Миленка так на неё смотрела. А теперь не только сестрица ей защитой, но и могущественная фея. Словно мысли девочки прочитав, Миленка молвила:
«Стешка хочет в гости к тебе наведаться вместе со мной. Хочет наказать обидчиков, объяснить, что плохо сиротку обижать. Но, чтобы она прийти могла, ты пригласить её должна. Потому как феи все вежливые очень, и без приглашения никогда ни к кому в дом не приходят».
«Приглашаю!»
Агнешка боится, что вот так, без звуков фея её не услышит, потому кричит через поток, пытаясь заглушить шум речки, что на порогах бурлит и пенится.
— Приглашаю!!
Стешка улыбается, рукой машет.
«Я услышала, Агнешка! Я приду!»
Девочка пискнула радостно и, сестру послушавшись, вновь к деревне зашагала. Главное, ничем себя не выдать. Главное, чтобы никто не догадался — как ей хорошо, и не задразнил бы до слёз.
* * *
Когда худенькая девочка скрылась из виду, Стешка стёрла с лица улыбку. Грустно-грустно головой покачала. Фигура Миленки прозрачной стала, истончилась, да и развеялась как дым, а из лесу слуга богини хищную пасть высунул, к доносящимся с той стороны запахам принюхиваясь.
— Её не тронь! — строго приказала Стешка. — И другим передай!
Слуга огорчённо хрюкнул. В мечтах он уже рисовал себе, как валит на землю Агнешку. Представлял, как хрустят на зубах тонкие детские кости. Увидев его огорчённую морду, богиня заливисто засмеялась
— В деревне много детей. Порезвитесь и накушаетесь от пуза.
Слуга с сомнением посмотрел на хозяйку. Он и его собратья никогда не наедались до отвала. Голод постоянно мучил их племя.
ГЛАВА 9
Сны… разные они у всех. У кого светлые, у кого тёмные, у кого кошмары, у кого счастье безмерное. Молодым парням девки красивые снятся, ласки их горячие да кожа нежная. Девицам женихи снятся, красивые, статные, сильные. Старикам молодость их снится, малым детям игры, в которые не наигрались, да сласти разные.
Агнешке снилось небо. Синее-синее. Небо было непривычное. Не только над головой, но и по бокам. Земля была где-то далеко внизу. Кроха видела крыши деревеньки, в которой выросла, ленточку реки, что блестящей на солнце змеёй разлеглась до горизонта. Ещё Агнешка Темнолесье видела. Деревья сверху что зубья частого гребня выглядели. Поляны видит, зверей разных. Забавные и нестрашные.
А ещё Миленка на околице стоит. Ладонь козырьком ко лбу приложила, чтоб солнце глаза не слепило, и на Агнешку смотрит. А рядом женщина. Незнакомая. Но понимает кроха, что какое-то тёплое чувство к этой крестьянке испытывает. Догадывается. Шепчет:
«Мама…»
Та кивает, рукой машет.
Вдруг сердечко Агнешки удар пропустило. Звери диковинные к мамке с сестрицей подкрадываются. Никогда сиротка таких не видела. Головы как у кабанов, да пасти волчьи, зубами оскаленные. Сами больше телёнка. Почти с бычка-трёхлетка. Тело как у огромной обезьяны с картинок, которые купцы заезжие показывают. Но хвоста нет, а на пальцах когти медвежьи.
Крикнуть хочет, предупредить. Но язык словно к нёбу прирос. А в следующую секунду звери на мамку и Миленку бросились.
* * *
Закричала Агнешка, проснулась. Перед глазами всё еще картина кровавая. В лачужку свет лунный через крохотное оконце проникает, и возле кровати квадратное пятно рисует. На пятно это девочка посмотрела и вскрикнула. Чёрная тень накрыла его. На секунду. Не успела Агнешка глаза поднять и на окошко посмотреть, как исчез ночной гость. А потом дверь скрипнула. Сиротка всегда на ночь поленом дверь подпирала. Взять с неё было нечего, но просто так обидеть могли многие. Дверь с той стороны никто открыть не мог. Агнешка в комочек от страха сжалась. В дверном проёме фигура тёмная появилась. Шаг сделала, другой, в полоску света ступила.
Стешка…
«Фея!..»
Прыгнуло от счастья сердце крохи, но сразу сон вспомнился. Спросила:
«А Миленка где?»
С кроватки вскочила, подбежала, за спину фее заглядывает, всё надеется, что сестрица в лачужку войдёт, обнимет крепко, ласковых слов наговорит. А там, за порогом, никого. Ну, сначала Агнешке показалось, что никого. Потом она увидела…
Звери лесные были точно такие, как во сне. Только в свете лунном они еще страшнее выглядели. Сиротке даже показалось, что смрадное дыхание чует. Зубы скалят, горящими во тьме глазами кроху рассматривают. А Агнешке не страшно. Она не за себя боится. Она за Миленку переживает. А ещё, увидев зверей этих, она вдруг прозрела. Иным взглядом на Стешку посмотрела.
«Ты не фея?»
Богиня головой покачала. Взгляд у неё задумчивый и немного грустный. А Агнешка поняла, почему ей сон такой странный приснился. Поняла, что мамка да Миленка с того света во сне к ней приходили. Предупредить хотели.
* * *
А святошам тоже сны снятся. Святоши ведь тоже люди. Со своими надеждами, горестями и радостями. И сны у них такие же. Кому пытки и сваренные ведьмы и колдуны снятся, кому застолье да пирушка, кому девицы красные. Отцу Антоне снилось Темнолесье. Не вещий это был сон — воспоминание. Вспоминал, как под телами своих служек прятался. Кровь сенельцев ему одежду насквозь пропитала. Слышал, как последний вздох испускают, как звери страшные мёртвых да живых на части рвут, из-за добычи дерутся.
А ещё разговор ведьмы и Радана слышал. Недолго ведьма с офицером проговорила. Бежал под её смех и улюлюканье. Старик надеялся, что не найдут его среди мёртвых. Зря надеялся…
Ещё снилось ему, как на пузе ползал, ноги ведьме целовал да землёй голову посыпал. Жизнь вымаливал. А ведьма улыбалась весело, озорно на своих слуг поглядывала, словно говоря:
«Видите? Что я вам говорила?»
Звери только фыркали и вновь к трапезе своей кровавой возвращались.
Потом приснилось Антоне, как по лесу ходил, таланты свои, с детства привитые, использовал, чтобы Егеря найти. Звери поблизости были — следили, чтобы новый раб службу прилежно нёс. Чтобы всё, что хозяйка приказала, в точности выполнял. А старик и не думал предавать Стешку. Страх великий ему ведьма внушила. Такой, что поджилки тряслись и хотелось в ужасе под землю зарыться.
Всё выполнил в точности. Не тревожил Егеря в логове. Сразу с докладом к владычице побежал.
Напоследок приснилось старику, как Стешка последние указания давала, ещё толикой страха приправила магию свою.
«Жаль, что никто из святош не может меня в гости позвать. Ну, ничего. Главное, Егеря и невесту Радана извести. Ты иди, иди к дороге. Туда скоро отряд подойдёт. Я с гонца деревенского пылинки сдувала, чтобы до города добрался и даже ноготь на руке не обломал».
«Она не убьёт меня! Она поклялась! Богини не могут нарушить клятву!»
«ЧУ! ХА!»
* * *
Антоне проснулся в холодном поту. В комнате никого не было. Он ещё вечером отправил служек в общий дом, выделенный для простых адептов ордена. Он и лева Редо были одни в доме. Редо прибыл во главе отряда сенельцев, примкнувших к конникам в городе. Хоть он и принадлежал к иерархии, но саном был немного ниже, чем лева Антоне. Старик был не против, чтобы этот дородный угрюмый человек поселился с ним в одном доме. Ему было страшно, и он хотел, чтобы рядом был кто-нибудь из своих, не подозревающих о предательстве.
Звук, который его разбудил, донёсся из комнаты Редо. Старик спросонья не мог вспомнить, где он его слышал. Возможно потому, что воспоминания страшными да неприятными были.
