Майор потёр внезапно занывший затылок и взялся за пакет с лампочками. И тут в очередной раз раздался противный голос Орловой:

— Максим! Мне тут страшно одной! И, вообще, я в туалет хочу!

Скрипнув зубами, Макс поставил пакет обратно под вешалку и пошел в дальнюю комнату.

Дочитавшись до того, что в глазах роились буквы, куда бы он ни посмотрел, хоть в окно, хоть на пол, Николай разогнул затёкшую спину и медленно закрыл очередную папку. Три таких уже отправились сегодня на шкаф, куда оперативники запихивали весть тот бумажный хлам, который и выбросить, вроде бы, нельзя, но и в сейф не засунешь, ибо нет там ничего секретного.

Едва не обрушив себе на голову всю кипу, Николай затолкал толстую картонную папку к товарками и с сомнением взглянул на две оставшиеся. Здравый смысл подсказывал, что надо сунуть их туда же, не читая, и с чистой совестью забыть про старшего прапорщика отдельного радиотехнического полка. А склонность всё делать добросовестно напоминала, что как раз на последней страничке может оказаться искомая зацепка.

В конце концов, капитан выбрал компромисс: просмотреть содержимое, но завтра. Сегодня мозг уже не желал воспринимать информацию, поданную в печатном виде. Да, к тому же, чем ближе к вечеру, тем сильнее нервничал капитан. Ведь к семи его ждала Лидочка, и с ней вторая попытка встретиться с чертовой ведьмой.

Плюнув на безуспешные попытки сосредоточиться на строчках недельного плана, Николай поднялся. Ничего страшного не случится, если он в кои-то веки уйдёт с работы на полчаса раньше по своим личным делам.

Через сорок минут он уже звонил в обитую зелёным дерматином дверь Лидочкиной квартиры. Хозяйка открыла мгновенно, будто ждала в коридоре.

— Проходи, — девушка быстро клюнула его в щёку. — Её еще не было.

— Может, она и вовсе не явится, — хмыкнул капитан, слегка уязвлённый таким торопливым приветствием.

— Явится. Вот увидишь. Она ещё ни разу не допустила, чтоб артефакт рассыпался.

— Что ж это за артефакт такой, который рассыпается?

— Кровные, — ответила Лидочка и вытащила из-под тонкой блузки цепочку, на которой болтались три длинных обоюдоострых кристалла.

Николай нахмурился. Он вспомнил, что такое эти кровные артефакты, и как они делаются.

— Это она каждую неделю их обновляет, что ли?

— Ну, да, — пожала плечами девушка. — Совсем помешалась на этой безопасности. Тут тебе и телепортер, и блокатор, и абсолютка. А в сумке я по её милости всегда звезду правителя и белый шум таскаю. Тебе кофе?

— Как обычно, — улыбнулся оперативник, любуясь, как девушка ловко управляется с джезвой.

— И, главное, вредина мне не показывает, как она их мастерит, — продолжала рассказывать Ида, зажигая газ. — «Тебе это будет неинтересно», вот и весь сказ. А мне интересно. Кровные артефакты — это уровень Академии, в Школе нам о таких и не рассказывали. А Рикри даже посмотреть не даёт, не говоря уже о том, чтоб объяснить, какие плетения там используются. Вредничает…

«Психику твою бережёт, — подумал Николай. Перед глазами ярко встала картина из прошлого: две узкие ладони, пробитые насквозь таким вот кровным артефактом. — Смотри, ты, какая заботливая у нас магичка, оказывается. Жаль, что заботливость у неё как-то избирательно проявляется».

— А ты что такой задумчивый? — Лидочка поставила перед ним чашку с ароматным напитком. — Волнуешься?

— С чего бы? — хмыкнул капитан. — Знакомы уж…

Он слегка покривил душой, изобразив эту беззаботную усмешку. Николай волновался. Не за себя. Сам он всегда придерживался правила — никому не навязываться. Другую болевую точку внезапно обнаружил непробиваемый оперативник. Сейчас только он мог рассказать другу, где находится та, кого тот ищет уже год. Но он не знал, к чему может привести эта встреча. Что, если вместо того, чтобы вытащить Макса из болота на твёрдую почву, чёртова ведьма утопит его окончательно?

Капитан прекрасно помнил последнюю встречу с Агафьей. Казалось, она раскаялась, поняла, наконец, свою ошибку, хочет всё исправить… А вот теперь, вернувшись, не пришла. Николай терялся в догадках, что могло вновь переменить отношение орийки. Неужели, побывав дома, она вспомнила о своём высоком происхождении и, заодно, о презрении ко всем людям подряд?

Николай долго сидел на кухне с Лидочкой, болтая ни о чём и обо всём сразу. В какой-то момент девушка спохватилась, что уже половина первого.

— Тебе же завтра на работу, — погрустнела она. — Не выспишься.

— Не впервой, — улыбнулся Николай. — Я привык. Был как-то у нас с Максом случай на работе, так…

Громкий хлопок заставил его умолкнуть. Он вопросительно посмотрел на Лидочку.

— Пришла, — одними губами прошептала девушка, внезапно оробев.

— Вот и посмотрим, кто там пришёл, — нахмурившись, кивнул капитан и поднялся из-за стола.

В ванной взвыла вытяжка. А минуту спустя фанерная створка распахнулась, и магичка, на ходу вытирая лицо полотенцем, шагнула в коридор.

— Ну, здравствуй, — с легким намёком на сарказм протянул капитан, — Хотя желать покойнице здоровья, вроде, не принято?

— Мне можно, — невесело усмехнулась Рикри.

— Ты, я смотрю, не больно-то удивлена, что я опять здесь.

— А что удивляться? На самом деле, я бы удивилась, если бы тебя здесь не было. К тому же я, хоть ты мне, скорее всего, и не поверишь, соскучилась.

— Ты права. Не верю, — кивнул капитан. — Поговорим?

— Поговорим. Ты же для этого меня до полуночи поджидал? — вздохнула магичка и бросила выглядывающей из кухни подруге: — Кофе сделай, пожалуйста.

Ида отпрянула назад, как испуганная мышь.

Николай молча проследовал за орийкой в большую полутёмную комнату.

— Проходи, садись, — предложила хозяйка, оставшись стоять у большого письменного стола.

— Постою, — отказался Николай, прислонившись к косяку.

— Как скажешь, — пожала плечами магичка, присаживаясь на край столешницы. — Попробуем начать сначала? Здравствуй, Коля. Очень рада тебя видеть.

Но капитан не принял предложенную игру в добрых знакомых.

— Ты уже несколько месяцев в Питере, — прямо сказал он, глядя магичке в глаза. — Почему не пришла, если не ко мне, так к нему?

— А зачем? — снова пожала плечами Рикри. Она хотела сделать это равнодушно, но получилось безнадежно. Фальшь, сквозящую в ее маске, почувствовала даже сама орийка. Она устало сгорбилась, опершись ладонями на скрипнувший стол.

— Затем, что люди так делают. Возвращаясь, они говорят: «Привет, я вернулась».

— Так я и не человек. Опять забыл? — с сарказмом отозвалась магичка. — И не обязана вести себя, как люди.

— А как сволочь, обязана? Или как бездушная кукла? — рявкнул капитан, которому быстро надоела эта игра в слова.

— Возможно, — с угрозой ответила Рикри. — Но я — честная кукла. Я не говорю: «Привет, я вернулась», когда собираюсь снова уйти. Зачем морочить людям головы?

— Так, стоп, — Николай постарался взять себя в руки. Он достаточно знал орийку, чтобы понимать, что руганью от неё ничего не добиться. А ему во что бы то ни стало необходимо было понять, говорить ли Максу о её возвращении. — Извини, я погорячился. Объясни, пожалуйста, почему ты не пришла к нам, когда вернулась.

— Решила, что это ни к чему, — магичка тоже совладала с эмоциями и говорила почти спокойно. — У вас — своя жизнь, у меня — своя. Ни к чему им теперь пересекаться.

— А ничего, что ты уже вломилась в чью-то жизнь с грацией бешенного носорога, и теперь…

— Вот потому и не хочу повторять свои ошибки, — перебила Рикри. — Не вламываюсь больше… С грацией… Пусть люди живут своей жизнью. Я не буду вмешиваться. Не переживай. Ты же это хочешь услышать? Что я не буду мешать?

— Мешать? — опешил капитан.

Магичка закатила глаза к потолку, демонстрируя, как ее достала непонятливость собеседника.

— Тебе, что, на крови поклясться, чтоб ты мне поверил? Я не буду ни во что вмешиваться. Жизнь Макса — его выбор, и…