С трудом вырвавшись из липкой паутины кошмара, Максим Ребров обнаружил, что в очередной раз заснул за компьютером. Кое-как разогнув затёкшую спину, он дотянулся до мобильного и выключил будильник. Холодный душ и крепкий кофе слегка привели майора в чувство. Быстро прикинув, что на планёрку он вполне успевает, и панику поднимать рано, Макс с сомнением посмотрел на ветровку и выглянул в окно. Утро среды оказалось очень похоже на настроение не выспавшегося оперативника: такое же мрачное и серое. С неба на людей хмуро косились свинцовые тучи, выбирая момент, когда холодный ливень может причинить наибольшее количество неудобств.

Майор надел куртку и вышел из квартиры. Едва двери набитого автобуса сомкнулись за его спиной, он понял, как ошибся — дышать было нечем. Но и снять ветровку он не мог: со всех сторон к нему прижимались такие же потные горячие тела попутчиков.

Макс старался не дышать носом — не все пассажиры потратили время на душ, а кое-кто, так и вовсе заменил водные процедуры дезодорантом. До метро он не доехал, вконец одурев от отвратительных запахов, и выскочил на две остановки раньше положенного. С облегчением вдохнув, майор снял куртку и огляделся, соображая, как быстрее попасть к станции. И тут пошёл дождь. Хотя это слишком слабо сказано. В тот момент, когда набитая маршрутка отчалила, оставив оперативника на тротуаре — хлынул тропический ливень, моментально промочивший и тонкую футболку, и ветровку, которую Макс продолжал держать в руках.

Вспомнив, что переодеваться на работе не во что, Макс витиевато выругался. Но возвращаться было некогда.

В зале для совещаний майор Ребров появился без трёх минут десять. В последнее время это вошло у него в привычку. Именно по средам случалось что-нибудь неожиданное, и добраться до рабочего места с запасом времени у него не получалось никак.

Полковник Грибов с неодобрением посмотрел на мокрого оперативника, но говорить ничего не стал, хотя взгляд у него при этом был очень многообещающий.

«Разнос гарантирован, — отстранённо подумал Макс, усаживаясь на свободное место в конце стола. — Ну, и чёрт с ним. Не привыкать».

Отыграв обязательную программу, Сморчок повернулся к майору:

— А Вы мне что расскажете, товарищ майор?

«Вот оно, а мы уже заждались, — мысленно проворчал оперативник, а вслух отчеканил:

— Пока никаких изменений нет. Работаем, товарищ полковник.

— Плохо работаете, майор, — проскрипел Грибов. — Вот, господа офицеры, берите пример, как надо работать, когда мечтаешь вылететь из органов с волчьим билетом, прошу прощения за прямоту.

— Какие претензии к моей группе?! — моментально вспыхнул Макс.

— Во-первых, Вы не умеете держать себя в руках, — осадил его полковник. — А, во-вторых, не выполняете план. Который я, кстати, почему-то вчера не увидел. Почему, кстати?

— Было много другой работы, — отозвался майор, совершенно позабывший про чёртову бумажку. План писал Николай. Как раз тогда, когда ему позвонили по поводу тётки.

— Понятно, — поморщился Грибов. — Все свободны. А мы с майором Ребровым побеседуем о важности своевременного планирования оперативной работы.

Когда кабинет опустел, полковник подошел поближе и, брызгая слюной, прошипел:

— Вы что себе позволяете, майор?! Вам и Вашему подчиненному погоны жмут?! Так я это исправлю, только намекните!

— В чём дело, товарищ полковник? — как всегда в подобные моменты, Макс жёстко держал себя в руках, не позволяя ярости вырваться из-под контроля даже в тоне.

— Вы перестали работать! Вот в чём дело! — выплюнул Сморчок, пристукнув кулаком по столу. — Но это Вы уже не в первый раз себе позволяете. Но теперь Вы и планировать работу перестали. Я — Ваш начальник — понятия не имею, чем Вы занимаетесь! Вот где сейчас болтается Корбов, вместо того, чтобы присутствовать на планёрке?!

— Он занимается организацией похорон, — холодно ответил майор. — Вчера Вы подписали его рапорт на отгулы по этому поводу.

Сморчок осекся, вспомнив, что что-то подобное, действительно, слышал вчера.

— Мои соболезнования, — буркнул он, наконец.

— Я ему обязательно передам, товарищ полковник. Я могу идти?

Но Сморчок, уже вполне отправившись от конфуза, не собирался так просто отпускать проштрафившегося оперативника.

— Проблемы в семье Корбова не отменяют того, что Вы работать перестали. Сколько Вы уже мурыжите дело Матросова? А убийство китаянки? Только международного скандала нам и не хватает, при нынешней политической обстановке в мире!

«И мировую политику сюда приплёл, Сморчок сушёный», — Макс с трудом удерживался от того, чтобы послать тупого начальника в облачные дали. — Да что ж ты так взъелся-то на нас, грешных? Матросов же не депутат какой-нибудь, чтоб тебя начальство дрюкало».

— Короче говоря, товарищ майор. Я Вам, как старший товарищ, советую: возьмитесь за ум, оставьте в покое уважаемых людей и займитесь уголовниками. Иначе мне придется принять соответствующие меры. И сдавайте планы вовремя. Вы свободны.

Опасаясь ляпнуть какую-нибудь грубость, Макс молча поднялся и вышел из зала заседаний. Сейчас ему уже не было холодно. Щеки пылали, а пальцы сами собой сжимались в кулаки. Под сочувствующими и насмешливыми взглядами коллег он прошел к себе в кабинет. Только закрыв за собой дверь, майор дал волю гневу, влепив кулаком в стену. Давно его уже так не унижали. «К чёрту, — думал оперативник, не замечая, как с рассаженных костяшек капает кровь. — Под таким начальством работать — себя не уважать. Закончим эти два дела, и нафиг! Хоть охранником в магазин уйду. Пошло оно всё к демонам!» Тут он медленно опустился на стул. Последнее слово, волей слепого случая всплывшее в памяти, заставило Макса вспомнить, кто поминал демонов, сталкиваясь с неприятностями. И он понял, что никуда не уйдёт из МВД, как бы ни изгалялся Грибов. Только тут к его услугам были базы и данные, недоступные гражданским людям. Только будучи майором полиции, он мог надеяться со временем отыскать Агафью. «Если это вообще возможно», — мелькнула в разгорячённом мозгу непрошенная мысль. И она настолько не понравилась Максу, что он снова вскочил. Полубезумным взглядом обводя кабинет, то и дело спотыкаясь на предметах, которые так или иначе были связаны с Агафьей, майор чувствовал: еще несколько минут здесь, и он взвоет.

Полчаса спустя он уже садился в маршрутку. Только действие удерживало его на грани безумия, и он собирался действовать, пока это возможно.

Макс заскочил домой переодеться и, воспользовавшись свободной минуткой, позвонил Николаю. Тот носился по всевозможным инстанциям, собирая справки и заключения. От помощи он отказался, но сообщил, что похороны назначены на полдень завтрашнего дня. Макс уточнил, когда надо подъехать, и свернул разговор.

Быстро сжевав несколько бутербродов с подсохшим сыром, майор прикинул, что до вечерних пробок вполне успеет смотаться к бывшему парню убитой китаянки. Сморчка надо было заткнуть хоть какими-то успехами, чтобы он не начал наезжать и на Николая.

Наркомана опять не было. Да и от тех особей, что в полуадекватном состоянии сидели в единственной загаженной комнатушке, Макс ничего добиться не смог. Парня с непроизносимым именем, вроде, видели, но куда он подевался, никто не знал. Соседи тоже ничего интересного не рассказали. Только одна бабулька обмолвилась, что в квартиру напротив несколько раз наведывалась полиция. После этого майор отправился в местное отделение: возможно там знали что-нибудь о китайце.

— Ребров? — грузный начальник отделения поднялся Максу навстречу, едва тот вошёл. — Какими судьбами в наше захолустье?

— Женька? — с сомнением протянул оперативник, с трудом узнавая бывшего сокурсника.

— Что? Не узнать? — рассмеялся хозяин кабинета. — Раздобрел я тут на спокойном местечке. Да и жена кормит на убой. Да ты проходи, садись. Что у двери жмешься? Сам как? Не женился еще?

— Нет, — отозвался Макс, слегка оглушённый таким бурным проявлением радушия у парня, с которым он никогда особо не дружил. Впрочем, такое случается сплошь и рядом. Встречая бывшего одноклассника лет двадцать спустя, люди часто бросаются к нему с радостными возгласами. А ведь пока сидели в одном классе, никакого интереса друг к другу не проявляли.