— Купаться — это хорошо! Я просто давно не купалась! Бабушка, а почему у тебя стены другие? — спросила я, прищурившись в кристалл.

— Ой, так это ж я поменяла! Буквально вчера! Сижу, думаю! Надоело! Все надоело! Потом же знаю, что заскучаю по цветочкам, верну обратно! — вздохнула бабушка. — И где наш конь ретивый?

— А!!! — вспомнила я. — Он заключил союз с гоблинами! Они его за своего приняли! Ой! Он чуть не женился на дочке шамана! На гоблинше! Он мне потом сказал, что ему нравится, как она готовит!!! А потом… потом он меня поцеловал!!! И забыл обо мне! Мы пришли в лагерь, все так радовались, он меня в шатер засунул, а сам ушел праздновать!

Бабушка покачала головой, глядя на меня ласковым взглядом. На заднем плане кто-то засопел.

— Ба! А кто там у тебя? — спросила я, пока бабушка бросила на кого-то страшный взгляд, предвещающий адские муки.

— Не обращай внимания, милая. Это — один из моих экспериментов! Скоро сам сдохнет! — улыбнулась бабушка. — Так говоришь, что он тебя поцеловал, а потом перестал замечать? И так и спасибо не сказал? Беда, внученька… Беда! Болен он! Неправильно мы в прошлый раз диагноз поставили!

— Бабушка, зачем мне больной лошадкин! Он старый и насквозь больной! Я уже не знаю, чем его лечить! — взмолилась я, поглядывая по сторонам. — Спаси его, он хорошо целуется!

— Видишь, милая! Со зрением у него беда! Это мы уже выяснили. И с памятью плохо! Ой, не жилец — он, милая! — лицо бабушки стало грустным. Кто-то хрюкнул.

— Бабушка! Ты опять свиногусеницу создала? — поинтересовалась я, вспоминая огромную розовую гусеницу с пятачком. Она от сбежала, но мы ее любили!

— Да, милая, теперь это — снегосвин! — процедила бабушка, пихая кого-то ногой. — Пошел вон! У меня важный разговор. Ну что ж, милая! Попробуй стать как гоблинша! Найди крысу и свари ее! Рецепт расскажу! Пальчики изо рта не вытащат! Полчаса облизывать будут!

Я записывала на листочке рецепт! Как хорошо, что я спрятала ту крысу. Он ее так и не попробовал, поэтому сравнить не сможет! Бабушка отключилась, а я слышала крики: “Слава Вердану! Пьем за нашего Императора! Вердан Великий! Вердан Хитрый!

Я вылетела из шатра и полетела ловить крысу. Если бы я знала, что они такие хитрые, то наверняка бы спросила бабушку, как правильно их ловить. И тут удача! Под кустом лежала большая дохлая крыса! Отлично! На всех хватит! Главное, что все попробовали!

Я собрала травы, а потом достала котелок, который лежал в моих вещах и стала ее варить прямо в шатре! Как там бабушка говорила? Три щепотки мяты! Я насыпала в бульон мяту. Нет, ну а что? Каждый мужчина любит свои блюда! Я должна соответствовать! Он же не любит нектарное мороженое, а я люблю! Так, четыре листика лаврушки! Есть такие! Фу… Пахнет как-то неочень!

Кентавры пели какие песни про то, как они идут в поход.

— Идем мы на… Идем мы на…. - подпевала я, понимая, что крыса уже готова. Нужно вылить ее в общий котел, когда все отвернуться!

Я терпеливо ждала, когда кентавры пойдут танцевать, а потом осторожно подкралась к котлу и хлюпнула туда мою крысу.

— Кушай на здоровье, лошадушка! Потом еще спасибо скажешь! Эх, как говорила бабушка — век живи, век лечись! — горестно вздохнула я и полетела в шатер.

“Слава Вердану!!!”- кричали на улице, звеня мечами, а я слышала голос Вердана, который рассказывал, как хитростью удалось склонить вождя гоблинов на свою сторону. Он рассказывал, что ему предложили отведать кушанье из крысы. И он его ел, поскольку это — закон гостеприимства! И вот после того, как ради Империи он съел…

И тут внезапно все умолкли.

— Это что такое в котле? — послышался странный голос. — Мы его наполовину съели… Это что? Крыса???

Я отогнула ткань шатра, видя как кентавры засунули пальцы в рот. Правильно бабушка говорила! Пальчики оближут! Они бросались к кустам, а потом возвращались. Зеленый Вердан, перевернул котел ногой.

— Фу таким быть! Я полчаса ее варила! Старалась! А он!!! — надулась я, видя, как кентавры позеленели. Они переглядывались, а потом один из них мечом поддел дохлую крысу. Бабушка не сказала, чистить ее или нет, поэтому я бросила ее так! Когда бабушка занимается экспериментами, ею лучше не вызывать на кристалле!

Вердан вернулся в шатер. У него явно заболели зубы, раз он так надул щеки. Вот не мужик, а горе!!! Беда с ним! Но я его не брошу! Буду лечить до победного конца! Пока не вылечу замуж! Или просто не вылечу!

— Лошадушкин, что с тобой? — спросила я, глядя на его надутые щеки. — Ты как себя чувствуешь?

— Мммм, — промычал Вердан, глядя на меня страдальческими глазами.

— Я вот сидела и думала про ту крысу, которую… — договорить я не успела. Кентавр бросился из шатра не разбирая дороги. Я была счастлива. Бегает, значит, надежда есть!

Когда он вернулся, его взгляд не предвещал ничего хорошего! Он молча упал на кровать и отвернулся.

— Лошадушкин! — вздохнула я, присаживаясь рядом. — Мне нужно с тобой серьезно поговорить!

Вердан повернулся ко мне, а я видела, как у него дергается глазик. Плохо дело! Лечишь его, лечишь, а он все равно болеет!

— Верданчик! Лошадкин! Мне не нравится, что себя не бережешь! Я тут лечу тебя, идиота, а… — всхлипнула я, проверяя его температуру ладонью.

— А я все равно жить хочу? Странно, не так ли? — возмутился он, скидывая мою руку со своего лба.

— Если так будет продолжаться и дальше, то ты до конца похода не доживешь! — всхлипнула я, держа его за руку. — А я тебя похоронить не смогу! У меня руки слабые!

Вердан задумался, подозрительно глядя на меня.

— Знаешь, мотылек, — сладким голосом заметил он. — Есть такая традиция. У кентавров! Когда умирает Император, вместе с ним хоронят его наложницу!

— Но я же — не наложница! — возмутилась я, а меня резко дернули к себе и прижали к груди.

— На чем лежим? — спросил он, пока я слышала, как бьется его сердце в зеленой груди.

— На кровати, — заметила я, успокаиваясь.

— Не на кровати! А на ложе! Все! Ты лежала на моем ложе, значит ты — кто? Наложница! — заявил Вердан, пока я пыталась встать.

— Но для этого спать вместе!!! — спорила я, пытаясь выбраться, но чувствуя, что к меня не получится.

— Вот мы будем спать вместе! Мне так почему-то спокойней! — меня погладили по голове, и закрыли глаза. — Попробуй дернуться, мотылек! У меня на тебя здоровья не хватит! Все, спи давай! Плохие времена нужно переспать!

Неужели мы спали вместе? Я теперь его наложница! Бабушка! Милая! Что мне делать? Я дождалась, когда кентавр уснет, бросилась к кристаллу и запищала: “Бабушка! Мы переспали! И я теперь наложница!!!”. Вы бы видели лицо бабушки. Она опять натянула на грудь простыню, поглядывая по сторонам.

— Что??? — заорала она. — Это я не тебе. Вылезай из угла! Внученька еще раз, но медленно!

— Я теперь его наложница! — медленно произнесла я, чувствуя, как дрожат губы. — Мы с ним переспали! Бабушка, сделай что-нибудь, я не хочу быть наложницей!

— Я это кентавру гриву вырву и свитер свяжу! А еще я ему оторву все кентаврьи причиндалы! Как он посмел! Моя внучка — наложница! Ты слышал? — гневалась бабушка, поглядывая в сторону.

— Ба, а с кем ты разговариваешь? — спросила я, не видя никого.

— С маленькой женской радостью! — сурово произнесла бабушка.

— Ой, а что с твоими крыльями? — я присмотрелась. — Они снова такие красивые, как на портретах! Они цветные! А где твои морщины?

— Бабушка просто…эм… зелье новое изобрела. Из драконьей чешуи! И теперь бабушка выглядит, как твоя ровесница! Хорошее зелье! — ответила бабушка, задумавшись и отпихивая кого-то ногой. — Не хрюкай!

— Бабушка, что мне теперь делать? — взмолилась я, глядя на ее сосредоточенное лицо.

— Слушай внимательно! Вердан сейчас пойдет к ведьмам! Мне уже разведка донесла. Потом он пойдет через земли орков. Мы тебя там заберем. Больше он тебя не увидит! — произнесла бабушка.

— Как? Он меня не увидит? — расстроилась я, глядя на лежащего на боку Лошадкина. — Я хочу быть с ним! Он же умрет без меня!