— Прости за то, что я сказала. Я не хотела.

— Знаю, — мама подняла голову. — Ты должна следить за словами, Анлей. И думать о взглядах других.

— Да, матушка, — но понимание скрытых смыслов слов было как чтение, и это я могла достичь только серьезными усилиями. Я не знала, смогу ли научиться делать то, что для остальных было естественным.

* * *

Красные фонари обрамляли улицы, свисали на тонких шнурках с деревянных балконов и широких дверных проемов низких домиков Дайлана. На каждом были вырезаны иероглифы и символы, которые ночью вызывали чары барьера. Яркие воздушные змеи в форме бабочек, воробьев и драконов летали над крышами, и маленькие механические птицы мелькали между ними. Обычно Дайлан была серой и коричневой, но сегодня фестиваль придал деревне пятна красного, золотого, зеленого и синего.

— Zhou kai! — ударил по ушам глухой мужской голос.

Механическая телега ехала ко мне и Аншуи, выпуская пар из двигателя, колеса стучали по неровным камням. Я схватила сестру за руку и потянула ее к краю улицы, стараясь не задевать вонючий сток.

Мистер Чен, один из заклинателей Дайлана, сидел на месте водителя, поджимал губы за белой бородой. Судя по глиняным горшкам в телеге — каждый был отмечен символами и иероглифами — он ехал к другим заклинателям, чтобы поработать над чарами для лучшей зашиты деревни. Хоть он и остальные знали свое ремесло, они не так хорошо соединяли магию с механикой, как дедушка, который построил ту телегу годы назад, и который потом продавал изобретения ради редких знаний и дорогих ингредиентов для заклинаний барьера.

Мистер Чен пронесся мимо нас, и я отскочила, чтобы грязь не заляпала мой костюм для выступления, которое было все ближе.

— Man dian! — закричала Аншуи. — Если не замедлитесь, испортите двигатель!

Мистер Чен ее не слышал.

Я рассмеялась.

— Ты звучишь как мама.

Аншуи скривилась.

— Если телега снова сломается, чинить ее придется мне. Дедушке не понравилось, что они сделали с ней в прошлый раз, и он заставил меня пообещать, что я позабочусь о его любимой машине.

— Дедушка снова к тебе приходил, — я повернулась к ней с уколом зависти. Хоть призраки друзей и семьи приходили ко многим в нашей деревне, они не говорили со мной.

Моя сестра кивнула.

— Я видела его во сне прошлой ночью. И он хотел проверить, что я хорошо учусь. Сказал, что печалится, что не может научить меня лично.

— Это… чудесно. Хотела бы я, чтобы он пришел и ко мне.

— Может, он и приходил, но ты была одержима Теневым воином и не увидела. Я знаю, у тебя снова был кошмар о нем. Ты проклинала его во сне.

Я скривилась.

— Я видела Теневого воина перед прибытием флота наместника. Я почти схватила его.

— Знаю. Мама рассказала, — ее лицо стало строгим. — Ты не должна позволять Теневому воину занимать твои мысли. Он — лишь один лигуи, а их там много. Чем поможет уничтожение одного?

— Я поклялась, что отомщу за отца.

— Отец не хотел бы, если бы узнал, что месть занимает все твои мысли.

Я коснулась нефритового кулона на шее, провела пальцем по мелким вырезанным чешуйкам трех кои, плавающих на его гладкой поверхности. Отец подарил мне кулон, когда я прожила первые сто дней, и я носила его с тех пор. Теперь кулон и меч были всем, что у меня осталось от него.

— Ты не была там, когда он умер… Ты не понимаешь.

— Наверное, — Аншуи вздохнула. — Идем. Нам нельзя опаздывать.

Она пошла дальше по дороге, и я следовала, качая головой. Желание мести — город, терзающий меня каждый день, и когда я убью Теневого воина, он будет утолен.

Я невольно пожелала, чтобы Теневой воин напал снова, чтобы у меня был еще шанс прикончить его.

* * *

Радостная музыка звучала в воздухе. Со своего места за кулисами я смотрела, как группа механических инструментов играла в центре сцены на площади деревни. Лютни со струнами стояли на металлических подставках, их задевали механические щипки, и длинные флейты свисали со струн с клапанами, что открывались и закрывались на отверстиях вместо пальцев. Желтые искры плясали над ними, показывая, что чары были в действии. Идеальное сочетание старого и нового, земного и волшебного потрясало меня, и я восхищалась гениальностью заклинателя, создавшего это. Закрывая глаза, я забывала, что легкую мелодию создавали машины.

Три старых заклинателя покачивали головами, пока смотрели из зрителей, их длинные белые бороды подпрыгивали на их простых серых туниках. Несколько жителей окружали их, на площадь их привели ради выступления. Сверху на широкой платформе в тени бамбуковых пластин сидел наместник Канг на резном позолоченном стуле. Он, наверное, принес стул с корабля, ведь такого хорошего не было в Дайлане. Мой кулон был из нефрита, но отец получил его от леди из Чонцзиня в подарок за спасение ее жизни, и это могла быть самая дорогая вещица в деревне. Кроме жемчужины, конечно.

Солдаты-киборги стояли по бокам от наместника, каждый смотрел на толпу настоящим и сияющим механическим глазами. Автоматоны сторожили у основания платформы, на их лицах все еще была краска. Я поглядывала на них, на механический оркестр. Чудесное творение заклинателей меркло рядом со всем, что принес наместник.

Когда инструменты доиграли, заклинатели поднялись по деревянным ступеням и повернули на каждом рычаги. Механические ножки раскрылись. Они ушли со сцены, щелкая и стуча ножками. Заклинатели шагали следом.

Теперь пришло время последней части: моего сольного выступления. Мое тело все еще болело от выступления с Аншуи до этого — я принимала изящные позы, пока она прыгала на меня и выполняла настоящие трюки. Она была меньше, более гибкой, и она сияла, когда мы выступали вместе. Но следующее выступление будет только моим, и я очень любила его исполнять. Не требовался праздник — или визит важного лица — чтобы уговорить меня репетировать его.

Сжимая меч для выступления, я прошла на сцену. Красные ленты были вплетены в волосы, собранные в скрученные косички по бокам моей головы, трепетали за мной. Моя расшитая белая туника сияла под угасающим солнцем. Хоть края ее желтели, она все еще была моим лучшим нарядом, и в ней я ощущала себя императрицей.

— Вы слышали историю о Воительнице? — вопрос был риторическим: все знали легенду о Воительнице. Я прошла вперед, оказалась на краю сцены и посмотрела в глаза наместнику. — Позвольте вам рассказать.

Я отбежала на сцену. Бамбуковый шест стоял сзади, возвышаясь, как одинокое дерево. Я бросила меч для выступления, прыгнула вверх и схватилась за шест. В нескольких футах над полом я прижала колени к груди.

— Она была дочерью принца-юэшеня и его прекрасной невесты — такой чистой пары, что Небеса даровали им силу звезд, — хоть от усилий, чтобы удержаться, руки болели, отрепетированные слова без проблем текли с моего языка. — Но злой Мовань, король демонов, позавидовал им и проклял их темной магией, чтобы все их дети падали на Землю и оставались в облике человека.

Чтобы изобразить падение Воительницы с луны, я оттолкнулась от шеста и сделала сальто спиной вперед. Когда я приземлилась, присев, зрители захлопали.

— Место, куда упала маленькая принцесса-юэшень, когда-то было полем боя, и призраки великих воинов, умерших там, сжалились и вырастили ее, — я медленно встала и подняла меч. — С их обучением она научилась сражаться как любой мужчина, и даже лучше многих!

Я исполнила кувырок над сценой, взмахнула мечом, сделала пару поворотов и ударов ногами, изображая движения из боевых искусств. Они не сработали бы на настоящем враге, конечно, но впечатляли зрителей, которые радостно хлопали. Я покружилась еще немного, взмахнула мечом над головой, перебросила его в другую руку, добавляя эффект.

В этот миг я была и мамой, и отцом. Мама поставила акробатические части, а отец научил меня настоящим приемам с мечом, чтобы выглядело правдоподобнее. Заметив маму в толпе, я улыбнулась ей. Она просияла в ответ.

Мое сердце пело, я била невидимого врага. Я любила это выступление, любила играть историю о легендарной женщине, которая билась с плохими людьми, жуткими демонами и злыми духами давным-давно. Еще до лигуи я мечтала быть как она. Хоть присоединение к страже сделало меня на шаг ближе к ее физическим подвигам, я не могла с ней сравниться в мудрости, и защита одной деревни казалась незначительным делом рядом с историями о том, как она спасла целые народы. Но на сцене я могла притвориться… и если верили зрители, верила и я.