— Звучит чудесно.

— Это так, но это и сложно. Но я хочу исследовать как можно больше мест, земных и сверхъестественных.

— Почему вы не сопроводите нас к Аду?

— Признаюсь, хотелось. Но путь будет опасным, и, как я уже говорила, я не так хорошо сражаюсь, да и не хочу. Хоть у меня есть чары, которые можно использовать как оружие, я — не боец… я интеллектуал, — она схватила другой свиток. Этот был правильным, его она вытащила. — Я начала работать над новыми чарами, пока ждала возвращения Тая с жемчужиной, и я не хочу бросать работу ради приключения. Это миссия Тая.

Я скривилась от напоминания.

— Хотела бы я свою миссию.

— О, она у тебя есть. И скоро ты ее найдешь.

Я хотела ей верить, но ощущала себя в плену из-за будущего, где меня сковывал Канг, было сложно представить другое.

Ибситуу развернула свиток на столе.

— Что это? — спросила я.

— Мне нужно закончить карту, которая приведет вас к Пасти Ада, — она вытащила из складок юбки и вытащила маленькую сферу, будто сплетенную из прутиков. Бреши на поверхности открывали сложный механизм внутри. — Я хотела закончить раньше, но это была не срочная вещь, пока вы не появились.

Я посмотрела на предмет.

— Разве это карта?

— Ее тянет к силе адских врат. Верьте ей. Когда будете на корабле, она вас приведет.

— Но… как?

— Хейхуошань в другом измерении, и добраться до портала — не просто идти в нужную сторону. Карта поведет, как покажется, в случайных направлениях, но танец корабля — часть ритуала, который приведет к нужному месту. Когда закончите, вы так вернетесь. Может, вы вернетесь с ответами, которых у меня нет, — она опустила сферу на свиток, накрыла его руками и закрыла глаза.

Я смотрела, как иероглифы взлетают со свитка, парят перед ней, и синяя магия мерцала на краях их черных линий. Она подняла руки, и иероглифы устремились в сферу, как сотня стрекоз. Голубое сияние окружило шар, а потом пропало, и на поверхности шара осталось несколько едва заметных символов.

Ибситуу открыла глаза. Она стояла утомленно, горбилась. Она указала на шарик.

— Вот, готово.

Я подняла сферу, ощущая гул магии внутри. Я была на шаг ближе к Мованю, и этот зачарованный прибор приведет меня к нему. Может, я вмешивалась в миссию Тая, но это не заставляло меня меньше желать победы.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ХЕЙХУОШАНЬ

— Анлей! Прячься! — отец указывал на большой горшок с водой за нашей дверью.

Я заметила тень, слетающую с усеянного звездами неба, и поспешила послушаться. К счастью, глиняный горшок был почти пустым, и я почти не шумела, прыгнув внутрь. Я в ужасе сжалась в комок.

Сверху зазвучал звон и треск. Мое тревожное дыхание отражалось от стенок горшка. Я видела сверху, как вспыхивал меч отца, искры летели от него. Я напоминала себе, что он был лучшим бойцом в Дайлане, мог победить любого, даже лигуи в облике воина.

Отец отшатнулся к горшку, схватился за него. Теневой воин перерезал его горло, и я видела каждую пролитую каплю крови. Она капала на меня, горячая и вязкая.

Я прижала ладони ко рту, чтобы скрыть крики. Слезы лились по лицу. Отец рухнул, пропав из виду.

Теневой воин смотрел на павшего отца. Его сияющие глаза выражали презрение. Через миг он взлетел, и я увидела белый полумесяц на его шее. Напоминало ухмылку.

Дрожа, я попыталась выбраться из горшка. Я сбила его и выкатилась с водой, остававшейся внутри. Глина разбилась о брусчатку рядом с отцом, безжизненно лежащим на улице. Я уже не могла сдерживаться… Я рыдала. Я кричала…

— Анлей! — голос Тая звенел в ушах.

Я моргнула, увидела, что он смотрел на меня с тревогой. Фонарик в каюте мягко сиял, подчеркивая морщины тревоги на его лбу. Я, наверное, кричала во сне. Холодный пот стекал по моему лицу, руки дрожали. Сколько бы я ни видела ночь смерти отца в кошмарах, я не могла привыкнуть.

Я села на узкой кровати и попыталась выглядеть спокойно для Тая.

— Я в порядке, — я вспомнила события прошлого дня — мы вернулись в город и обрадовались, узнав, что люди Канга вернулись на свои корабли, пока наместники не договорились. Мы вернулись на свой корабль, который остался на месте, и ждали ночи, чтобы улететь. Настоящее было важнее. — Далеко до Хейхуошаня?

— Еще полдня, а то и больше, — его лицо не изменилось. — И не ври мне — ты не в порядке. Ты дрожишь.

Я напряглась, надеясь, что успокоюсь.

— Это был простой кошмар.

— Что ты видела?

— Не важно.

— Мне — важно, — вздохнув, Тай пригнулся, оказавшись на одном уровне со мной. — Я знаю, что мы мало знаем друг друга, но мы многое пережили и… я переживаю за тебя. Если тебя что-то беспокоит, я хочу помочь.

Мое сердце дрогнуло от искренности в его голосе. Пропал шутливый Тай, который не воспринимал ничего серьезно. Я впервые ощущала, что он полностью честен со мной. Но я привыкла держать страхи при себе, так что не знала, как быть честной в ответ.

— Ты… не можешь.

— Почему?

— Это личное.

— И ты все еще не доверяешь мне? — обида вспыхнула в его глазах. — Анлей, я знаю, что у меня есть мои секреты, но я не был с тобой нечестен. Я хочу, чтобы ты не относилась ко мне, как к чужаку.

Его слова напомнили слова мамы о том, как я не доверяла никому как истинному другу. Я не понимала, почему была такой… Может, мои старания быть сильной как отец и скрывать признаки слабости выстроили стену между мной и всеми. Может, потому люди Дайлана звали меня эгоисткой.

— Это не из-за тебя, — прошептала я. — Я всегда была такой. Я не привыкла… делиться. И я плоха в общении.

— Но со мной ты поладила, — криво улыбнулся Тай. — Я тоже сложный.

Я издала смешок.

— Ты хотя бы признал это.

— О, я разный. У моего отца был целый список критики, когда он был недоволен. И он во много был прав. Он строгий, но справедливый. Он любил ругать за глупость, вспыльчивость, хлопоты… это я отрицать не могу.

— И меня такой звали. А еще эгоистичной, недисциплинированной и наглой.

— Только идиот посчитает тебя эгоисткой после того, на что ты пошла ради своей деревни. И мне нравится, что ты наглая. Не нужно угадывать, о чем ты думаешь, и это редкая черта. И храбро всегда высказывать свою точку зрения, — он улыбнулся.

Я отвела взгляд, переживая из-за трепета в сердце.

— Кроме моей семьи, никто не любил меня настоящую.

— Я бы сказал так же, но без семьи.

Я повернулась к нему, он смотрел в сторону с печалью на лице.

— Твоя семья… мертва?

— Нет, была жива… пока Мовань не забрал их. Им просто я не нравлюсь. Мой отец почти все время был единственным, кто ладил со мной, — хоть тон был бодрым, он мог скрывать за маской печаль.

Надеясь узнать о нем больше, я спросила:

— Какой он?

Тай погладил подбородок, и я видела, что он решал, сколько раскрыть мне.

— У него было стальное сердце — твердый, сдержанный и смелый. Мы с ним во многом были не согласны, но я пытался его уважать. Он был хорошим с теми, о ком заботился, даже если не проявлял симпатию открыто. Для него действия были важнее слов и жестов.

— Похож на моего отца, — сердце болело, я представила лицо отца. Он мало улыбался, но не от злости. — Надеюсь, твой отец — и весь твой народ — в порядке.

— И я надеюсь, — Тай склонился чуть ближе. — Твой отец был воином как ты?

— Да. Он научил меня своим приемам, чтобы улучшить выступление Воительницы. Он хотел научить и сестру, но ей было всего восемь, когда он умер, слишком юна для клинка, — я сморгнула внезапные слезы. — Мне было двенадцать, и он не успел научить меня сражаться по-настоящему. Я многому хотела научиться у него.

— Мне жаль, — он словно потянулся к моей руке, но отдернул ладонь.

Меня удивил укол сожаления, когда он это сделал. Часть меня хотела рассказать больше об отце, пролить слезы. Но я не знала, была ли готова стать уязвимой перед Таем. И я сменила тему.