Элайджа скрипнул зубами.
Деймон отнял телефон от уха и поставил разговор на громкую связь.
— Новости хорошие — милая девочка все ещё жива, — преувеличенно оптимистично проговорил Аларик. У Клауса от этого тона все внутри затряслось от гнева: мало того, что этот Зальцмана похитил Кэролайн и Елену, так еще он смеет угрожать им жизнью Кайли. — И она проживёт длинную, счастливую и спокойную жизни, — продолжал бессмертный, созданный Эстер, намеренно выделяя слова «длинная», «счастливая» и «спокойная»; каждое было Деймона без промаха — в самое сердце, ведь кого бы не хотел шантажировать Аларик, в первую очередь именно Сальваторе был причиной, почему Аддерли оказалась здесь, если говорить метафорами — «под дулом пистолета». Аларик тем временем выдвинул свое условие, гарантирующее художнице ее «долго и счастливо». — Если, конечно, вместе с братом мне сдастся Элайджа.
Названный Майклсон зло щелкнул челюстями, совсем как хищник и прошипел:
— Если с головы Кайли упадёт хоть волос, я…!
— Не советую мне угрожать! — прикрикнул Аларик. Вампиры уловили, что он будто бы подвинул стул или стол на по полу, и будто бы куда-то пошел. — Ведь я в любой момент могу сделать так! — напряженные до невозможности, они услышали свист воздуха, а потом громкий, болезненный и будто бы недоверчивый взвизг Кайли, едва ли не переходящий в стон боли, но видимо девушка быстро взяла себя в руки и каким-то образом подавила крик. Аларик, судя по звуку, поднес телефонную трубку прям к лицу Кайли, было слышно ее тяжелое, прерывистое дыхание; ей явно было больно, но рыдания она сдерживала, не поддаваясь на манипуляции Аларика. Бессмертный на это, впрочем, только цокнул яком и не продолжил разговор. — И не факт, что в следующий раз это будет ни сердце, или глаз, или лёгкое. Куда мне ударить ее в следующий раз, Элайджа?
Элайджу едва ли не трясло от гнева и ярости, желания рушить все, на своем пути, и было ясно, что ему было, что ответить Аларику. А это могло понести за собой печальные события, поэтому Клаус ответил раньше, чем кто-либо успел бы что-то сказать.
— Никуда. Мы скоро будем.
Зальцман хмыкнул, будто и не ожидал другого ответа, хотя Деймон почему-то решил, будто бессмертный все-таки был удивлен. Он сам не ожидал такого от Клауса.
Но Аларик внезапно добавил:
— Такая маленькая, и такая отчаянная, правда, Деймон? Элайджа? Я воткнул карандаш ей в руку, а она так держится. Интересно, сколько боли она выдержит, прежде чем умрет?
И сбросил звонок.
Несколько минут на пороге дома Гилбертов было тихо.
Никлаус обвел каждого из присутствующих тяжелым взглядом, в которых медленно начинала бушевать невероятная злость и дребезжащим от ярости голосом сказал:
— Итак, господа. Нам нужен самый лучший план.
Аларик медленно, задумчиво покрутил карандаш в руке у Кайли. Девушка сжала зубы и по ее лицу заструились слезы. Закусив губу, она подняла глаза к потолку, рассматривая навесные потолки, будто они представляли что-то невероятно интересной собой. Аддерли ожидала, что Аларик сейчас начнет издеваться, или делать что-то в подобном стиле, как клишированный злодей в фильмах ужасах — на ум приходил только «Пила». И у Кайли мурашки вдоль позвоночника бежали — но мужчина лишь хмыкает, явно почувствовав страх художницы и отходит в сторону.
Пару минут царит тишина. Кэролайн старается не дышать и не двигаться, чтобы лишний раз не доставить себе боли из-за вербеновых пут.
Кайли поднимает взгляд на потолок и справляется с собой. Даже если она умрет сегодня, то плакать точно не будет. Старается лишний раз не шевелить рукой, потому что воткнутый в нее карандаш никто, кажется, не собирался вытаскивать.
Елена аккуратно коснулась руки девушки, и Кайли повернулась к «сокамернице», встречаясь с большими карими глазами двойника. Гилберт напоминала лань — такая же красивая, стройная, кроткая и испуганная.
— Прости меня, — мягко произнесла она. Кайли тряхнула рукой.
— За что ты извиняешься? — за холодом Аддерли не смогла скрыть удивления, и Елена, поняв это, поджала губы.
— За то, что ты оказалась здесь…
— Елена, прекрати, — попросила Кайли, не давая Гилберт продолжить. — Я оказалась здесь, потому что влюблена в Элайджу, и являюсь лучшей подругой Деймона. Я здесь не из-за тебя, я — способ причинить им боль. Повторюсь: мир не вертится вокруг тебя.
— Жестоко, — откликнулся Аларик откуда-то из конца кабинета за их спинами, и через секунду оказался уже перед ними, прислонясь к учительскому столу. От движения вампира разлетелась стопка бумаги на парте сбоку от Кайли, и она уловила на одном из листе слово «Вторая мировая». — Но резонно, должен отметить. Поделись: ты хочешь уйти отсюда живой?
— Не в моих планах умирать так рано, — откликнулась Аддерли. Несмотря на всю ситуацию, она пыталась сохранить хоть какое-то достоинство.
— Да, но общаясь с вампиром, ты должна была понимать, что ты далека от безопасности и долголетия. Только если бы не стала таким же монстром как Деймон, которого ты называешь другом. Или Элайджа, с которым ты трахаешься, — заметил Аларик, последнее слово выплевывая с какой-то рычащей интонацией. Кайли крупно вздрогнула, но нашла в себе силы слабо усмехнуться.
— А ты не умен, Аларик. Два разъяренного Сальваторе плюс два разъяренных Майклсона — та еще взрывная смесь.
— Но я держу ваши жизни в руках, — вампир оттолкнулся от стола и подошел к девушке. Опираясь на парту, он навис над Аддерли, и она почувствовала, как от него буквально пахнет смертью. — Вряд ли они рискнут.
— Надеюсь на это.
Повисла тишина. Елена непонимающе глянула на шатенку, и даже на лице Аларика промелькнуло нескрываемое удивление. Он-то думал, что Кайли Аддерли, как и Елена Гилберт, будет внутри упиваться тем, что люди готовы рисковать своими жизнями, чтобы спасти ее. Хотя, в положение художницы тут не угадать: пришли за тобой, или спасли, потому что это не мешало помогать Елене? Да и бросили бы ее, если что-то пошло не по плану? Впрочем, Зальцман не собирался убивать Кайли, хотя его угроза имела под собой основание. Она была запасным планом, и единственной, кем из троих мог пожертвовать вампир была Кэролайн Форбс, потому что представляла наименьшую ценность и была вампиром. Елена могла сбежать, но у Аларика тогда еще оставалась Кайли.
Не сыграй она как наживка, это бы многое показала несмышлёной двадцатидвухлетней девчонке, какого цена дружбы и любви вампиров. Возможно, она даже захотела бы стать охотником и отомстить, и тогда у Аларика появится союзник… Но, если он достаточно знал о Кайли Аддерли, это бы не сыграло. Ее сердце было бы просто разбито, и это неплохо — держалась бы подальше от сверхъестественного мира.
Проще говоря, убийство Кайли — самый крайний вариант.
Поняв, что ее слова произвели эффект, девушка вздохнула и пояснила:
— Аларик, я надеюсь, что если придется выбирать, Деймон будет достаточно благоразумен, чтобы бросить меня. Он мой лучший друг, я люблю его. И если я умру — надеюсь, он переживет, но без Деймона, а еще и без Элайджи, я не знаю другой жизни.
Елена и Кэролайн смотрели на Кайли одинакова ошарашенно, а Аддерли внезапно вспомнила о том, как Деймон впервые рискнул сказать подруге, что любит ее — уже не боясь, что разобьет ей сердце. Он говорил мягко и искренно, он всегда относился к Кайли по-доброму, хоть это не по его натуре, но он правда любил художницу.
Кайли солгала, если бы сказала, что ей не страшно. Было страшно, ужасно просто. И за раздражением, злостью, просто пыталась это скрыть.
Как сказал Аларик, «общаясь с вампиром, ты должна была понимать, что ты далека от безопасности и долголетия»; Кайли всегда была готова к смерти. Особенно в начале их «отношений» с Деймоном, когда каждый раз с замиранием сердце она думала: «сдержится»? Будет ли у нее еще одна возможность встретить новый день? Или Сальваторе решит, что ему больше не выгодно держать рядом с собой живую кормушку?
Стоило этой зависимости перейти к совершенно другим полюсам, первое, что сказал новоявленной лучшей подруге вампир: «Я не смогу гарантировать тебе безопасность».
