Мужчина посмотрел на нее пустым взглядом, равнодушным, с расширенными зрачками. Алкоголь? Трава? Наркотики?
Он спокойно убирает вещи обратно в рюкзак и ставит в сторону, в ногах.
«Он не собирается меня насиловать? — сбивчиво думает она. — Тогда, что ему надо?»
Ее отпускают, и практически сразу оглушают пощёчиной. Сила удара такая, что Кайли отлетает на пустые мусорные металлические баки, стоящие в углу. Она стонет, причем, довольно громко. Удар ноги приходится ей на руку, обжигая конечность боли, и она снова тихо вскрикивает. На Аддерли приходится еще с десяток ударов, причем не хаотичных, вызванных какой-то яростью или наркотическим весельем, а точных и сильных. Человек знает куда бить — ноги, живот, ребра, руки. Удары сыплются градом, и Кайли кричит под каждым из них.
Среди самых ужасных и ненавидимых фильмов, которые Кайли когда-либо смотрела в компании Сальваторе, первенство занимала трилогия «Я плюю на ваши могилы». Первый фильм девушка посмотрела кое-как, и дотерпела почти до конца, лишь из-за того, что была пьяна. Деймон, заметив, что с подругой что-то не то, сразу выключил, переключая на какую-то комедию. Потом, узнав о том, что есть еще два фильма-продолжения, она истерично рассмеялась. Кому могло такое нравится?
Но было кое-что, что Аддерли из того вечера запомнила. Эта фраза вампира о том, что если знать, куда бить, то нож войдет в человеческое тело быстро и податливо. Убить, зная, куда направить оружие, не сложнее, чем отрезать, тем же ножом кусок масла. А есть такие ранения, которые до поры до времени даже не почувствуешь, как в сериале «Шерлок». Поэтому, все еще оглушённая силой удара, Кайли не сразу понимают, что ей в лопатки одним сильным и стремительным движением втыкают нож. Спустя лишь минуту, боль электрическим током прошлась по венам, импульсами разнося по всему телу. Кайли выгнулась под нападавшим дугой, и из глаз потекли слезы. Из уголков губ слюна, смешанная с кровью и застрявшая в глотке. А потом открыла рот и натурально завизжала, закричала.
— Заткнись, — с маниакальным равнодушием произнес парень, из-за всех сил ударяя девушку в ребра. Машинально, Аддерли попыталась свернуться в клубок, закрыться от ударов, однако нож в спине помешал это сделать, вызывая лишь новый приступ боли и крик. От этого у неё в глазах померкло еще сильнее, и воздух в легких резко кончился.
— От…тите, — многие звуки она зажевала, но смысл был вполне понятен.
— Зачем? — спросил он. — Ты такая бесполезная. Красивая. Сука. Как все…
«Неужели какая-то женщина настолько обидела его, что он хочет убить меня?» — подумала Кайли. Эта мысль внезапно развеселила ее, хотя смешного отнюдь ничего не было. Ей нанесли еще несколько ударов, но девушка уже не могла даже руку согнуть, не то чтобы закричать или отбиваться.
«Вот так вот, — мелькнула мысль. — А Деймон боялся, что его убьют раньше меня. Сдохнуть вот так глупо: в подворотне, избитая маньяком. Надеюсь, что Элайджа и Деймон не будут сильно убиваться, а Росмэна переправят к родителям. Бедный мой песик…»
А потом… что-то меняется. Кайли чувствует это, как рябь на воде. Она все еще чувствует под собой что-то твердое и ледяное, распространяющее холодное оцепенение по всему организму. Даже легкие не могут работать нормально. Мелкие глотки кислорода заставляют легкие функционировать, но иногда, кажется, что воздух просто не может достичь дыхательного органа.
— Эй! — раздается посторонний голос. Кайли он кажется смутно знакомым, но вспомнить она не может. Идет секундная заминка, потом внезапный участник действия выдыхает что-то, похожее на ее имя, а потом она слышит полные ярости слова. — Тебе конец.
Откуда-то рядом с ней раздаются невнятные слова, в них слышна паника. Даже ужас. В голове словно туман: мысли движутся с невероятной медленностью, пробираясь сквозь белый дурман.
Так холодно.
— Нет, нет, нет… — беспрестанно повторяет чей-то голос.
В словах тонна ужаса, и голос постепенно начинает дрожать, а до слуха Аддерли доносятся стенания, сопровождаемые частыми всхлипами. Потом несколько коротких вскриков. Хруст и звук падения.
Через несколько секунд нет ничего. Совершенная тишина, Кайли не слышит даже своего собственного дыхания, лишь в висках пульсирует кровь. Старается открыть глаза, но это оказывается необыкновенно тяжело. Веки отяжелели и, спустя несколько тщетных попыток поднять их, у Аддерли это получается. Вокруг одна темнота, и первые доли секунды Кайли кажется, что она просто утратила способность видеть. Шатенка начала моргать, надеясь хоть что-то увидеть, и наконец, перед глазами появились расплывчатые темные силуэты.
— Кайли… — позвал тот, третий голос. Она почувствовала прикосновение к ногам, но не смогла никак отреагировать. Снова прикосновение, уже более резкое, от которого неприятной волной по телу расходится ноющая боль.
Она тихо простонала, и тут почувствовала, как нож с тихим «хлюп» вышел из ее податливого тельца. Вздох облегчения вырвался наружу, и Кайли подумала, что это здорово — наконец не чувствовать лезвие в лопатках.
— Ну, что ты, дорогуша? — ласково вопросил мужчина сверху. — Как же тебя угораздило?
Ее бережно, но крепко обхватывают, тянут вверх. Из груди вырывается стон, сопровождаемый резко втянутым воздухом. Каждый произошедший момент врезается в сознание, словно его выжигают на черепной коробке. Хочется кричать, но художница не может выдавить из себя ни одного слова, кроме рваных стонов.
Мужчина, очевидно, спасший ее, укладывают девушку на свои колени, приподнимает голову. Резкий, неприятный, характерный звук укуса, и ей в рот начинает вливаться густая, соленая жидкость.
«Вампир» — догадывается Аддерли, но послушно приоткрывает рот, глотая вязкую кровь, чувствуя, что с каждым глотком боль постепенно уменьшается.
По прошествии минут пяти, Кайли заставляет себя поднять голову и осмотреться. Совершенное пустая улица и нет ничего, что могло сказать о том, что случилось. Единственным свидетелем была ночная улица, которая похоронит это вместе с собой.
Только после этого девушка переводит взгляд на своего внезапного. Над ней склонилось взволнованное, немного даже испуганное лицо Древнего, с испачканным в крови ртом. Но это не Элайджа.
— Клаус, — выдыхает она на резком выдохе. Клаус выдохнул и погладила возлюбленную брата по голове. Боль постепенно исчезала.
— Вот так, — ласково пробормотал он. — Тебе лучше? Выпей еще.
Кайли выпила еще немного его крови, пока Клаус коротко не провел осмотр, убеждаясь, что рана на животе затянулась, переломы и синяки исчезли, а единственными напоминаниями о случившемся будет испорченная одежда, да ее собственные воспоминания.
Машинально Кайли постаралась приподняться на руках, но из-за слабости во всем теле это удается не сразу. Несмотря на мягкие увещания Никлауса, она смертельно медленно приняла сидячее положение, и одновременно тупая боль распространяется по венам в каждую клеточку, заставляя прижать руки к животу. Из горла Кайли вырывается всхлип, и она чувствует, как холодные слезы скатываются по лицу, обжигая его.
Клаус убирает руку из-под ее колен, и теперь Кайли практически сидит на нем, а его руки обвивают ее тело. Гибрид молчит, но художница скорее чувствует, чем слышит, его учащенное дыхание. Все, на что у девушки хватает сил — лишь сжать в кулак ткань одежды Майклсона, наклонить лицо совсем близко к его груди, словно стараясь спрятаться, и продолжать рыдать. Пережитое обрушивается на нее настоящим извержением вулкана, и девушку трясет от страха, боли, осознания того, чтобы произошло, если бы не Клаус.
Никлаус, тем временем, терпеливо ждал, пока девушка в его руках успокоится, медленно поглаживая с каждой минутой все менее вздрагивающую Кайли по голове.
Через несколько ударов сердца, он, еле касаясь, словно боясь ее трогать, одной рукой приподнимает подбородок Кайли. В его действиях нет принуждения, в них чувствуется смиренная осторожность.
— Тебе надо домой, — говорит он. — Ты сможешь идти?
