— Мы уже близко, — уверенно завил Бенни, — возвращался былой настрой. — Что-то напоминает?
Дин отвлёкся от своего телефона — наверное, отписывался родным, — и кивнул. Мужчины принялись делить оружие, Аллата смогла умыкнуть себе ещё одну мачете. Бенни ничего не сказал, но до сих пор не одобрял её вмешательство в это дело.
— Так странно, — вновь проговорил Лафит, обращаясь к Дину, — быть снова в этом мире.
— Ты чертовски прав.
− Как ты справляешься со всем этим? С… вообще со всем.
Их диалог оставался непонятен, но шатенка прислушивалась к нему, стараясь отвлечься. Сумки небрежно откинули в тень деревьев и направились к «камере смерти». Аллата шла позади, рассеяно поглаживая рукоятку своего инвентаря.
— … только так можно играть в эту игру, усёк? — голос Дина вернул в реальность, и девушка вновь поругала себя за легкомысленное отвлечение от происходящего. Охотник кинул на неё быстрый взгляд, мол, идёт следом, не убегает и не пытается убить, потом снова вернулся к их с Бенни разговору.
Дом Старика выделялся на темном фоне.
— Что, чувствуешь эту «семейную» атмосферу, родная? — рассмеялся Бенни. Аллата кисло улыбнулась.
— Да, — протянула вампирша. — Дом, где тебя всегда ждут и любят таким, какой ты есть.
Горькая ирония от этих слов неприятно отдалась на языке, заставляя рефлекторно сглотнуть. Особенно омерзительно было входить в этот дом, который когда-то Аллата просто обожала. Ворвались чуть ли не в центральный вход, и Аллата всего на секунду задержалась на пороге. Когда вампирша тихонько прикрыла за собой дверь, в голове мелькнула всего одна мысль: «Ну вот и всё…» Милиссон захлопнула их мышеловку.
***
Была бы её воля, она бы плакала, но Аллата не могла. Всё, на что она была способна — сливаться с полумраком, наблюдая за тем, как Сорренто и еще двое неизвестных скручивают Бенни. Или была мучительнее другая картина — Бенни с особой привязанностью смотрит на фото Андреа, а потом оглядывает комнату с надеждой в глазах. Ищет её. Для Аллаты было невыносимо всё. Милиссон не сумела подавить судорожного всхлипа. Рыдания душили её, подступая к горлу. О Ева, она не могла выбрать между сыном и любимым. Либо потерять обоих, либо спасти одного. Возможно, она могла бы ринуться Бенни на помощь, вдвоём они бы справились. Стоило этой мысли мелькнуть в голове, как Сорренто заметил её фигурку и по его взгляду было понятно — если она сдвинется с места, он убьёт Джеймса. Расклад не в их пользу, а значит, Джеймсу остаётся надеяться на то, что его мать способна на столь ужасный поступок.
Бенни понял, что его собратья были готовы. Они ждали его, знали, как действовать. Да, возможно, было глупо ломиться в парадный вход, но не знай они, что он придёт наверняка, вряд ли успели подготовиться. Ведь он почти был склонен отказаться от этой мысли, но после, услышав о Андреа, перестал колебаться.
Сорренто усмехается:
— Мне что, постоянно придётся это делать?
— Привет, Сорренто, — без особой радости говорит Бенни, косясь в то место, где он последний раз видел тень Аллаты. Было стыдно — стоило увидеть Андреа, мысль о подруге вылетела из головы, он не мог поверить, что она жива. Сейчас же хотелось думать о том, что Аллата и Дин вместе, а не по раздельности. Хмурый и недоверчивый взгляд перешёл на женщину, стоящую перед ним.
— Значит, он действительно обратил тебя, — в голосе проскользнула нотка отвращения, и Андреа смогла только незаметно кивнуть. Она сложила руки на груди, словно считая себя так более защищённой.
— Сорренто, мы должны уладить кое-что, — намекнула женщина, многозначительно косясь на Сорренто, а потом её взгляд переместился в другую часть комнаты — Бенни не мог повернуть туда головы.
— Ну разумется, — с мерзкой улыбкой протянул вампир. — Как я мог забыть. Лотти, не поговоришь с нами?
Комментарий к Часть 3
Прошу простить меня за количество ошибок( Прошу исправить все, что найдете.
========== Часть 4 ==========
Весь день дождь лил как из ведра. Небо заволокли тяжёлые свинцовые тучи, холодный ветер играл с листьями деревьев, жалобно стонущих под его немилосердным натиском, а плотная дождевая завеса дополняла этот мрачный пейзаж, наводящий тоску и уныние.
Он спал в корзинке. Аккуратно завёрнутый в одеяльце, отчаянно кричащий малыш около года. Аллата смотрела на него и не понимала, что с ней такое: да, убить она его не могла, но почему внезапно стала так спокойно на душе? Аллата оглянулась по сторонам. Никого. Видимо, этого ребёнка подкинули ей. Но зачем? Милиссон никогда не понимала психологию людей, никогда не старалась понять. Вампиршам не дано иметь детей, следовательно, заботиться о ком-то столь маленьком им так же не дано. Так почему же именно этот дом, и именно она? Малыш не переставал плакать, а громкий удар молнии испугал его ещё больше. Аллата растерялась всего на секунду, а потом легко подхватила корзинку с ребёнком и внесла внутрь дома.
Мальчик смотрел на вампиршу, а она — на него. Ребенок продолжал жалобно плакать, и Аллата скривилась. От этого громкого плача, — который, чёрт возьми, она не знала, как остановить! — вот−вот разболится голова. Ну нет, решила Аллата. Она не купится на эти заплаканные большие голубые глаза, что смотрят на неё снизу вверх. Аллата сложила руки на груди и отрицательно покачала головой. Малыш продолжал плакать. Не сдержавшись, Милиссон наклонилась и подняла плачущего подкидыша.
— Закрой рот, — рявкнула вампирша, но её голос предательски прозвучал намного ласковее, чем произнесённые слова. Мальчик тотчас прильнул к Лат, обхватил её за шею своими пухлыми ручками, продолжая какое-то время всхлипывать.
Пока малыш успокаивался, Аллата пыталась бороться с охватившей её нежностью. Старалась не вдыхать тонкий молочный аромат ребёнка. Она ждала, что сейчас проснётся жажда, и она опустит дитя. Но вампирский организм перенёс близость человека удивительно спокойно. Он пах как самый вкусный десерт или чудесные духи, но вопреки своей сущности, Аллата не хотела подкрепиться им. Она вообще старалась не трогать людей, питаясь ворованной кровью. Дань умершему возлюбленному. Аллату передёрнуло — яркие голубые глаза смотрели на неё.
Мальчик что-то восхищенно залопотал и, совершенно не испытывая страха, протянул ручку к красивому лицу Милиссон. Он даже не замечал холодной температуры её тела. Малыш провёл рукой по нежной щёчке. Аллата внезапно подалась вперед…
***
Старик считает минуты до тех мгновений, как стройная фигурка Аллаты появится в этом кабинете. Вампирша появляется быстрее, чем он ожидал — Старик смотрит на часы, а она с силой ударяет по столу; по идеально гладкой поверхности бегут многочисленные трещины.
— Где мой сын!?
Милиссон была поистине великолепна в гневе: этого у неё не отнять. Её глубокие шоколадного цвета глаза едва не метали молнии, длинные волнистые волосы падали на плечи, пряди небрежно опускались на глаза.
— Здравствуй, непокорная дочь, — улыбнулся ей молодой парень, так нелепо называющий себя «Стариком». — Ты добралась сюда быстрее, чем я ожидал. Аллата…
— Ты, гнилое адское отродье, где мой сын?! — Старик удивлённо посмотрел на вампиршу. Будучи главой гнезда, он никогда не слышал таких слов в свою сторону. Он привык видеть в глазах, созданных им, если не любовь — почтение, верность. Аллата же была всегда другой — верной, любящий, весёлой, она всегда являлась душой гнезда и связывала таких непохожих вампиров, и за это Старик обожал маленькую куколку. Лишь позже он понял, почему она оставалась в гнезде — не ради него, а ради второго приближенного — Бенни. Ни Сорренто, ни Квентин не были так близки с Аллатой, как Бенни, и Старик понял, что убив его, избавился от Аллаты. Отпускать кого-то было не в его правилах, но разве теперь Аллата была полезна? Нет, но если он убьет её, другие обитатели гнезда могут вступиться — Старик отпустил её, как казалось, с миром.
— Тот прелестный малыш, Джеймс, — протянул вампир. — Очарователен. Просто копия неизвестных мне людей. И всё же он прекрасен. Сын своей матери.
