− Поэтому мы должны остаться. – внезапно высказался Эдмунд. За то время, что он с нами, говорил он отнюдь мало, а все его слова были сказаны на таком выдохе, словно ему ужасно больно. – Я видел, что творит Колдунья. И я ей помогал.
Я закрыла лицо руками, словно умываясь. Как никогда остро, я почувствовала на своем лице кровь. Кровь собственной матери, которой Колдунья нанесла трусливый, подлый удар в спину. Мне показалось, что мои руки и лицо стали липкими, а в нос дарил металлический запах крови и гари. В ярости, Колдунья смогла натворить такое. Что же она сделает с Нарнией, если только сможет?
Но секунды проходят, и вот я снова вдыхаю чистый лесной запах, а в лицо дует прохладный ветерок.
− Эд и Люси правы. – высказалась я. – Мы не можем допустить того, что уже когда-то произошло. Нас ждали так долго, нас оберегают, кормят, нас почитают. Если мы так бессовестно их предадим… то сами не сможем простить. Сами себя, в первую очередь. И тем более. – я хмыкнула. – Мы не можем позволить тебе, Питер, забрать себе всю славу. – Пэванси возмущенно посмотрел на меня, видимо принимая мои слова всерьез. Однако, заметив в глазах веселый искры, не смог сдержать улыбки. – Разделим ее поровну.
Эдмунд активно закивал.
− Действительно, не тебе же все лавры.
Мы все облегченно рассмеялись. Сьюзен встала первая.
− Что же, тогда нам всем надо начать тренироваться.
Она потянулась к луку, однако взять его не успела – тут появился один из леопардов и, обратившись к Аслану (когда он успел подойти, я не заметила. Аслан ступал бесшумно, как и подобает Львам), проговорил:
– Ваше величество, посланец врага испрашивает у вас аудиенцию.
– Пусть приблизится, – сказал Аслан. Леопард ушел и вскоре вернулся с гномом.
– Что ты желаешь мне сообщить, сын Земных Недр? – спросил Аслан.
– Королева Нарнии, Императрица Одиноких Островов просит ручательства в том, что она может без опасности для жизни прийти сюда и поговорить с вами о деле, в котором вы заинтересованы не меньше, чем она.
Мой тревожный взгляд метнулся к побледневшему Эдмунду. Мы все без лишних слов поняли, что разговор пойдёт о нем – в худшем случае. Будет намного хуже, если обо всех нас. Внезапно почувствовала, как вес внутри меня сжимается. Была ли я готова встретиться с нею лично? Питер перевел взгляд на меня, я тяжело вздохнула. Я хотела посмотреть на нее, увидеть ту, которая убила мою родную мать. Но все-таки… во мне есть ее кровь и если она захочет заполучить меня, сможет ли Аслан отказать ей? Всех законов мы же знаем. Аслан посмотрел на нас пятерых тяжёлым взглядом, которым он смотрел всегда, и чуть дольше задержал на мне и Эдмунде.
− Пф. Тоже мне, Королева. – несмотря не на что, мне хватило силы разозлиться. Она убила родного мне человека, едва не убила Эда, а теперь еще является сюда и называет себя Королевой. Цель любого монарха защищать своих подданных, а не держать в страхе. Хотя и тут же оскалилась на саму себя: я тут от силы четыре дня, и рассуждать в таком ключе явно не могу еще. Но остальные меня поддержали, и эту безмолвную поддержку я ощутила необыкновенно остро.
− Скоро все титулы будут возвращены законным правителям. – ответил Аслан. – А пока не будем спорить. Скажи своей повелительнице, сын Земных Недр, что я ручаюсь за ее безопасность, если она оставит свою волшебную палочку под тем большим дубом, прежде чем подойти сюда.
Гном согласился на это, и леопарды пошли вместе с ним, чтобы про следить, будет ли выполнено это условие.
– А вдруг она обратит леопардов в камень? – шепнула Люси всем нам. Я посмотрела в след уходящему гному и большим кошкам. Эта же мысль пришла в голову самим леопардам; во всяком случае, шерсть у них на спине встала дыбом и хвост поднялся трубой, как у котов при виде чужой собаки.
− Аслан бы не послал их, если бы им что-то угрожало, да? – мне никто не ответил, и вопрос повис в воздухе на тринадцать секунд. По истечении этого времени Колдунья собственной персоной появилась на вершине холма, пересекла поляну и стала перед Асланом. При взгляде на нее у меня побежали по спине мурашки; среди зверей раздалось тихое рычание. Хотя на небе ярко сияло солнце, всем внезапно стало холодно. Спокойно себя чувствовали, по-видимому, только Аслан и сама Колдунья. Странно было видеть эти два лика – золотистый и бледный как смерть – так близко друг от друга. Правда, прямо в глаза Аслану Колдунья все же посмотреть не смогла.
− Джадис, Королева Нарнии! Императрица одиноких островов! – провозгласил гном. Люси открыла рот, смотря на женщину в белом круглыми от страха глазами. Я протянула руку и Люси подвинулась ближе ко мне.
Я, наконец-то встретившись с нею в живую, ощутила колотящую во мне птицу. Она билась о мои ребра, как никогда сильно, стремясь вырваться и сжечь Колдунью дотла. Стереть это спокойствие с ее каменного, неживого лица, чтобы его исказил ужас и страх. Я бы могла это сделать, я чувствовала это. Но в итоге я лишь продолжала стоять, неотрывно глядя на массивную женскую фигуру. Ощущения пренеприятные: чувствовать в себе раздирающую силу, которую не можешь использовать. Рядом со мной «источал» страх Эдмунд с Люси, напряженность - Питер и озабоченность - Сьюзен. Хотя, кажется все мы боялись Колдуньи – неизвестности, что она принесла с собой.
– Среди вас есть предатель, Аслан, – сказала Колдунья.
Конечно, все, кто там были, поняли, что она имеет в виду Эдмунда. Я повернула голову к стоящему слева Эду – волосы метнулись за мной, несильно хлестнув по плечам. Эдмунд по-прежнему не отрывал взора от Аслана, словно то, что говорит Колдунья не имело смысла. Так же резко, я повернула голову обратно.
− Он предал других, а не тебя. – справедливо заметил Аслан. Если бы голоса могли иметь вес, я бы сказала, что голос Аслана тяжелый, как камень, закрывающей проход в опасную пещеру. Голос женщины же был легким, но пронзительным и холодным, как зимний ветер.
− Ты забыл закон, который в Нарнии соблюдается. – высокомерно произнесла женщина. До этого момента, я не думала, что говоря с Асланом можно быть высокомерной, презрительной, однако Джадис сочетала сейчас эти качества.
− Не учи меня Тайной Магии, Колдунья! − сказала Аслан и зарычал. – Она написалась при мне.
Колдунья слегка оттянула голову, которая, по сравнению с ее телом была словно ей мала. Я поймала себя на мысли, что внимательно разглядываю гостью – намного внимательней, чем все остальные. Мне было интересно. Это в самом деле было интересное зрелище. Дело не в том, что Джадис была уродиной, нет. Просто все в ней странным образом контрастировало друг с другом. По отдельности каждая черта в облике Джадис была красива сама по себе — ее ореховые глаза, например, могли бы ошеломить, принадлежи они любой другой женщине. Но при этом все в ней было «чересчур» — пышные волосы были слишком потускневшими и к тому же были уложены в совершенно нелепою прическу, словно горка мокрого снега, смешанного с землей. В сочетании с пергаментно-белой кожей создавали нелепый, шокирующий образ. Ее точенная фигура, которой могли позавидовать многие девушки Англии, была слишком уж массивной – Колдунье она не шла из-за слишком большого роста. Она казалось нереальной, эта Джадис. Нереальной, пугающей, напоминавшая оживший кошмар.
Тем временем, разговор продолжался.
− Тогда ты помнишь, что каждый предатель принадлежит мне. Его кровь – мое достояние.
Прежде чем успевает ответить Аслан, я слышу рядом звон меча – Питер обнажил его против Колдуньи. Фавны, которые стояли к нам ближе, схватились за рукоятки своих мечей, но не спешили их доставать: Аслан сказал, что Колдунья может прийти сюда и поговорить без опасности для собственной жизни. Минотавр Колдуньи сделал один шаг к своей хозяйке. Я подняла на него взгляд, представляя, как он замирает на месте. Существо тяжело выдохнуло и замерло, я не удержалась от улыбки.
− Попробуй его взять! – Питер сделал два шага вперед, но как бы мне, − да и практически всем присутствующим − не хотелось прямо сейчас казнить эту ведьму, последствия могли быть самые разные. Поэтому Питера мне тоже пришлось остановить. Сделать это было легче, потому что его сознание было для меня открытым, повлиять на кого-то близкого было легче. Джадис повернула к нему голову:
