− И что он ответил? – спросила, расчесывая волосы гребнем, что дала одна из наяд. После того, как я умылась и расчесала волосы, мне стало лучше. Физически и морально.

− Он нам кое-что рассказал. – с намеком ответил Питер, и я ощутила волны волнения, исходящие от него. – Совсем немного.

− Ну и ладно. – внезапно стало смешно от всего происходящего. Хотелось смеяться, и вовсе не истерически. От облегчения. Не знаю почему, мне казалось, что я скинула с себя оковы, в которые сама себя заключила. Мне стало так легко, хорошо, но хотелось уточнить один момент. – Это же ничего не меняет?

− Конечно нет! – воскликнул Пэванси, и театрально нахмурился, выражая недовольство моим вопросом. Я засмеялась и легонько толкнула его в бок.

Неожиданно, я обнаружила себя в совершенно другом мире. Этот мир был прекрасен в той же степени, что и опасен. Но сейчас я находилась в состояние некой эйфории, и будущее казалось мне чем-то радужным. Чем-то большим и светлом, то, к чему хотелось идти. И я шла. Мир вокруг меня стал четким, мое сознание освободилось, хотя теперь и занималось разными другими вещами.

Все вокруг меня было четким. Наверное, джины и великаны видят мир по-другому? Я была слиянием двух рас. Невысокая, человекоподобная дочь Адама, но тем не менее ясновидящая и колдовская дочь Евы – для себя решила, что найду имя матери, но пока что буду звать ее так. Окружающие меня вещи стали действительно четкими, словно находились под мощными очками. Словно до этого я ничего не видела. Не видела саму себя.

Я замерла около одного из щитов, рассматривая свое отражение. Темные волосы собраны в две толстые косы странного плетения – дриады постарались. Они уже немного растрепались. Я заправила за ухо несколько прядей. Длинное платье – в нем удобно, не то что в юбках в Англии – темно голубого цвета. На талии серебристый пояс. И глаза… ранее серо-голубые, они приобрели мистический сиреневый оттенок. Тяжело вздохнув, я засеменила следом. Глаза, конечно, красивые, но теперь они казались мне меткой. Но, к моему облегчению, никто из встретившихся ничего не сказал. Кое-кто со мной поздоровался, пожелал доброе утро. Видимо, ничего не изменилось. Кроме меня самой.

Окружающие предметы — деревья, кусты, камни, шатры — вдруг стали казаться страшно хрупкими. Я различала каждый крохотный листок на маленьких ветвях самых небольших кустов. Лес был полон жизни, о которой я и не догадывалась: всюду в листве кишели маленькие существа. Животные, лишённые разговорной речи, но все еще понимающие тебя. Это было потрясающе. Почему со мной не произошли такие перемены раньше? Ответ я нашла незамедлительно: я не давала себе волю. Теперь дала, и поэтому стало легче. Медленно, но верно во мне зрело осознание собственной мощи — мышцы наполнялись сверхъестественной силой.

А еще я слышала. Слышала все. Как где-то цокают копыта лошадей, чуть поодаль кентавры (звуки различались, лошади были легче), звон оружия, голоса, рычание, шорох птичек, которые чистили перья на вершинах деревьев, их дробное сердцебиение, шепот кленовых листьев, едва слышные щелчки муравьев, ползущих длинной вереницей по коре ближайшего дерева. Где-то недалеко находилось поле — ветер свистел иначе в открытой траве — и маленький ручей с каменистым дном, вероятно, тот, рядом с которым я сидела. Я засмеялась и, погрузившись в свои мысли, едва не врезалась в одного и леопардов.

− Простите. – сконфуженно проговорила я. Леопард улыбнулся мне и кивнул:

− Ничего страшного. – я поспешила за Питером.

Люси и Сьюзен проснулись спустя минут пятнадцать. Они поправили платья, потом Люси заметила меня.

− Белла! – радостно вскрикнула младшая Пэванси, и понеслась ко мне. Я успела выставить руки и поймать Лу.

− Доброе утро, Ваше Величество. – произнесла, с нескрываемой радостью в голосе. Люси рассмеялась. К нам подошла Сью, и я не смогла удержаться вновь. – А к вам, леди Сьюзен, мне позволено обращаться по имени?

Сьюзен быстро подхватила мой настрой:

− Ох, я подумаю, миледи. − мы все рассмеялись. – Но пока что, пойдемте позавтракаем.

Пока накрывали на стол, проснулся Эдмунд. Я заметила, как изменился Пэванси. У него на лице было пару царапин, походка стала более бесшумной, он словно пытался слиться с окружением. Волосы Эдмунда потеряли привычный блеск. Взгляд отяжелел от печали и смятения. Возможно, даже сожаления. Но я смогла разглядеть в глубине его глаз столь любимые мной яркие карие искорки. Но он хотя бы был жив, но о моральном ущербе говорить не приходилось. В этот раз вскрикнула я.

− Эд! – мальчик поднял на меня голову. С невероятной скоростью, я поднялась и подлетела к нему, даже не запутавшись в платье. Он выставил руки – как я недавно Лу – и поймал. Меня захватила ранее неведомая мне буря эмоций. Даже не могу точно сказать, что чувствую, — то было нечто среднее между раздирающей сердце грустью и всепоглощающим счастьем. Почувствовала, как задрожали губы, а перед глазами все поплыло из-за набежавших слез. – Дрянной мальчишка, ты жив!

Эд, явно сбитый с толку моей выходкой, смутился, но обнял в ответ.

— Я так скучала по тебе! — сказала я. Эдмунд кивнул мне в волосы, настолько крепко я прижала его к себе.

− Да, я тоже.

Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем я сама отлипла от Эдмунда. Он покраснел, а мне было не до смущения. Я была до чертиков рада его видеть. Обнять его потянулись остальные Пэванси. Я отступила, не переставая глупо улыбаться. Самым главным в окружающей обстановке было лицо Эдмунда, хотя боковым зрением я на всякий случай подметила и все остальное – некоторые из зверей и полу-зверей с интересом смотрели на развернувшуюся картину. Они улыбались.

Когда, спустя время, мы наконец-то уселись за стол, все попытались завязать непринуждённую беседу. Получалось из рук вон плохо, поэтому вскоре сидели просто молча. Это тишина не была угнетающей или повисшей между нами, хотя она разрывалась от невысказанных слов. Но сейчас они были лишними.

Эдмунд проголодался. Это было настолько заметно, но никто ничего не говорил. Конечно, пусть ест, а то вряд ли его там хорошо кормили… если вообще кормили, конечно.

− Эдмунд. – позвала Люси, и мальчик, с набитым ртом, повернулся к сестре. Я прыснула от этого зрелища, и у меня возникло неопределённое желание потрепать его щеки. – В Нарнии наверняка есть еще хлеб, Эд.

Сьюзен улыбнулась, я хмыкнула. Эдмунд, не переставая жевать, смущенно улыбнулся. После слов Люси он стал жевать медленно. Питер уже съел свой завтрак, поэтому стоял поодаль, смотря на нас. В принципе, сложно есть, когда на тебя смотрят, но сейчас взгляд Питера проходил как будто сквозь нас. Мне захотелось узнать, о чем же думает старший Пэванси. Я ощущал, как его переполняет сомнения и беспокойства.

− И с собой, наверное, тоже дадут еды. – высказался он. Эдмунд оторвал взгляд от стола, недоуменно посмотрев на брата. Сьюзен и Люси нахмурились, пытаясь понять, шутит он или нет. Сощурив глаза, я посмотрела на Питера. Не было похоже на то… что он шутит.

− Мы идем домой? – с недоверием протянула Сьюзен. В ее голосе, удивительным образом, слышалось нехотение покидать волшебную страну. Я подумала о том, что раньше Сьюзен рвалась вернутся, когда с нами еще был Эдмунд. Теперь он с нами и, может быть, Питер прав, и нам пора? Нет, точно нет. Я помотала головой, возмущённо приподняв брови.

− Вы – да. – возмущенно фыркнув, я посмотрела на садящегося рядом с нами будущего Короля. – Я обещал маме беречь вас четверых…. Но это не значит, что мне нельзя остаться.

− Ты не исключение, Питер. – резко ответила я. Питер собирался что-то сказать, однако его перебил робкий голосок Лу.

− Но мы им нужны… Все пятеро.

− Это слишком опасно! – горячо воскликнул Питер. Я отложила яблоко, которое до этого взяла. – Ты чуть не утонула, Эдмунда могли убить. И нас всех чуть не загрызли волки!

− Не загрызли же! – возмутилась я. Эдмунд дернул мою руку, призывая молчать. Я резко выдохнула, немного раздраженно смотря на старшего Пэванси.