Элизабет улыбнулась спокойной улыбкой. Наверное, так улыбается каждая мать, когда ее ребенок влюбился.

― Разве это плохой набор чувств, сынок? ― спросила Королева. ― Они не могут просто так исчезнуть, если вы растянитесь, но смогут стать чем-то большим.

Анабесс молчал. Элизабет внезапно поднялась на ноги, и Анабесс посмотрел на нее обеспокоенным взглядом. Но девушка не собиралась исчезать в воздухе, как обычно это делала: наоборот, она казалась только окрепла и выглядела лучше. Она протянула сыну руку.

― Пойдем. Я покажу тебе одно место.

Элизабет уверенно вела Короля по коридорам дворца. Могли пройти десятилетия, но Элизабет ― тело которой в данный момент умиротворённо лежала в одной из комнат замка побежденного Мираза ― никогда бы не забыла куда ведет каждый из них. В конце концов, не в этих ли коридорах они с детьми и племянниками играли в прятки? Уже кто-кто, а мат знает каждый закоулок. И тайные ходы.

Анабесс и Элизабет не разговаривали: матери и сыну хватало взглядов. Когда Элизабет смотрела на какой-то гобелен, и Анабесс вспоминал, как чуть не поджег его; когда Анабесс смотрел на какую-то вазу, и Элизабет вспоминала, как она выпрашивала ее у Эдмунда, будучи на третьем месяце беременности; смотрели на каменные бюсты и вспомнили… вспоминали… вспомнили…

Элизабет остановилась напротив стены. На ней были отпечатки ладоней ― женских и мужских. Это тоже была в некотором роде традиция ― Люси в шутку оставила отпечаток своих ладоней желтой краской, Элизабет и Эдмунд подхватили идею, Питер и Сьюзен сетовали на то, что они портят стены, но согласились. Уже после на стене появились отпечатки Элодии, Анабесса, Перлит и всех тех, кто был после них.

Она могла показаться самой обычной, но девушка нажала на один камень ― на нем и нескольких других отпечаталась голубая ладошка небольшого размера. Камень вошел в стену, и часть ее отъехала, открывая проход. Там был прямой коридор, в который Королева зашла первая. Верховный Король последовал следом за матерью, ни на секунду не задумываясь.

Нет, Король Анабесс не сходил с ума. Просто по сути мама всегда оставалась рядом: пусть он и сам выдумал это, подарив образу из своей головы жизнь, и обманув себя же лживыми надеждами на то что она жива, но даже в такой форме Элизабет была рядом, и это единственное что могло его поддержать.

Они проходят немного, Анабесс освещает им путь. Элизабет провела их через многие коридоры, сворачивая то туда, то сюда и в конце концов они оказались в небольшой полукруглой комнатке. Больше коридоров не было.

― Здесь, ― Элизабет оглянулась на каменные холодные стены, паутину и пыль. ― Твой отец сделал мне предложение стать его женой.

Королева рассмеялась. Анабесс поражённо замер ― он этого не знал.

― Ты знаешь, ― продолжила Королева. ― Мы с Эдом были немного странной парой. Когда нас короновали мне было всего десять, а твоему отцу ― девять. Мы родились в один год, но я была старше на шесть месяцев, ― Элиз усмехнулась, словно этот факт ее веселил. ― Впервые о свадьбе заговорила твоя тетя Сьюзен. Мы были так удивлены. Она сказала, что нам уже пора бы сыграть свадьбу и устроить большой праздник, а я и Эдмунд… мы очень удивились. Не тому, что Сьюзен об этом заговорила, а тому, что мы забыли об этом фактом. Душами мы уже были соединены, мы ощущали себя единым целом, а свадьба… она казалось такой мелочной на фоне тех чувств, что уже нас связывали… Но мы все-таки дали Сьюзен устроить праздник, потому что иначе она бы не простила нас до сих пор.

Анабесс рассмеялся, и его смех эхом отразился от каменных стен. Элизабет рассмеялась тоже, но ее смех не повторился ― она, возможно, и была осязаема для сына и дочери, но для всех остальных ― нет. Ее голос не отражался эхом, она не отбрасывала тени и ей нельзя было навредить. Призрак. Она стала призраком, который иногда появляется здесь. Тогда, когда детям нужно это было больше всего.

Элизабет протянула одну руку, и Анабесс сжал тонкие материнские пальцы в своей ладони.

― До того, как мы стали Королями и Королевами Нарнии, было что-то еще… Я не замечала твоего отца, никого не замечали. А он… ― Элиз смутилась и заправила локон за ухо. ―Совсем недавно я узнала о том, что я была лучшей для него с пяти лет. Теперь же… Анабесс, я понимаю твои сомнения. Но если, в противовес им, есть надежда, стоит рискнуть.

Анабесс посмотрел на Элизабет ее собственными глазами ― отмеченными магией. Она с тяжелым вздохом прикоснулась рукой к щеке сына.

― Поверь мне ― колдун будет счастлив только с колдуньей.

― Но отец не был колдуном, ― заметил Анабесс. Элизабет усмехнулась.

― Я помню, как Корделий сказал: «Если ты смог покорить сердце Колдуньи, то и сам стал Колдуном».

***

В покоях Мелестины велась ожесточенная словесная перепалка между отцом и дочерью, когда Элизабет и Анабесс появились там. Мелестина стояла, уперев руки в бока, и что-то упорно доказывая Эдмунду, который стоял в практически такой же позе. Едва в комнате появились еще двое, перепалка прекратилась.

― Мама! ― негромко вскрикнула Мелестина, и бросилась обнимать мать. Анабесс, рефлекторно выпрямившись, подошел к отцу. Конечно, Эдмунд выглядел моложе его, но от Короля Справедливого исходила та энергия, которую делила с ним Королева Чарующая. Да и взгляд своего отца Анабесс не мог забыть. Отец и сына обняли друг друга, пока Мелестина что-то весела щебетала в полголоса.

― О, мама, надеюсь, ты вправила брату мозги по поводу Тхармы? ― усмехнувшись, спросила юная Королева.

― Сделала все, что могла, ― заверила Элизабет, отстраняясь от дочери. Мелестина лукаво глянула на брата-Короля. Эдмунд усмехнулся.

― Ты, лучше, послушай мать, ― посоветовал Король. ― По крайней мере, она сделала правильный выбор.

В комнате раздался дружный смех.

― Я постараюсь, ― пообещал Анабесс. ― Если уж ты считаешь, что Тхарма мне подходит… К мнению родителей нужно прислушиваться?

Элизабет с улыбкой кивнула на наигранно-обреченные слова сына. Мелестина хмыкнула.

― Ладно, мам, пап, я побегу, ― сказала она. Королева всегда говорила так, словно родители действительно были здесь всегда, и она могла в любой момент их увидеть, обнять и поговорить. В некотором роде, так она топила свою боль. ― Еще увидимся.

И Мелестина, еще раз поцеловав и обняв родителей, вышла из покоев. Анабесс слабо улыбнулся:

― Я пойду найду Тхарму, пожалуй.

― Передавай привет нашей будущей невестке, ― сказал Эдмунд. Король кивнул и, не говоря больше не слова, вышел, закрыв дверь. Элизабет тяжело вздохнула и подошла к Эдмунду, который с готовностью раскрыл для нее объятья.

― Хотя бы так, ― прошептал Эдмунд, обнимая свою девушку, которая в данный момент была его женой. ― Хотя бы так, но у нас есть редкая возможность видеть их, разговаривать, давать советы. У Питера нет даже этого.

― И мне так плохо от этого, ― прошептала Элиз. ―Я бы хотела дать ему такую возможность. Но моя магия небезграничная, и в полной мере действует только на того, кто владеет моим сердцем.

Эдмунд усмехнулся. Потом, внезапно отстранявшись, он церемониально поклонился и протянул Элизабет руку.

― Не подарите мне танец, Ваше Высочество?

Два призрака прошлого кружились по комнате Королевы Мелестины Верной, пока не растаяли в лучах солнца. Элизабет очнулась на кровати, Эдмунд проснулся рядом с ее кроватью. Слез больше не было.

Юноша сел на кровать, обнимая девушку за плечи, позволяя ей лечь головой ему на грудь. Сидели молча, смотря на кружащуюся в лучах солнца пыль. Когда-то под этим солнцем жили их дети.

***

― Тхарма! ― громко позвал Король, заставляя ведьму вздрогнуть. Она оторвала руку от цветов роз, которые распускались под ее красными всполохами магии, и покланилась. Анабесс стремительно приблизился и, заглядывая в глаза ведьмы, произнёс. ― Послушай меня сейчас очень внимательно, хорошо? Я уважаю чувства каждого, кто живет в Нарнии, твои ― тем более. Я могу понять всю их масштабность, но не уверен, что когда-то мои собственный будут столь же велики. Все будет развиваться долго и медленно, и я ничего не обещаю и обещать не могу, но сейчас я не хотел бы тебя терять… Тебе выбирать.